Ведьмак (сборник)

Сапковский Анджей

– Продолжай, Хиреадан. Продолжай, не жалей меня.

– Лупцевал ты Лавроносика по заднице, не жалея сил, а аптекарь выл и верещал, плакал, взывал к помощи господней и людской, умолял сжалиться, обещал даже исправиться, но ты ему явно не верил. Тут подбежали несколько вооруженных бандитов, которых в Ринде почему-то принято именовать гвардией.

– А я, – покачал головой Геральт, – именно тогда и покусился на власть?

– Куда там! Ты покусился гораздо раньше. И ломбардщик, и Лавроносик числятся в городском совете. Вероятно, тебе интересно будет узнать, что

оба требовали выкинуть Йеннифэр из города. Они не только голосовали за это в совете, но говорили о ней всякие гадости по корчмам и обсуждали ее весьма неизящным образом.

– Об этом я догадывался уже давно. Рассказывай. Ты остановился на гвардейцах. Это они бросили меня в яму?

– Хотели. Ох, Геральт, это было зрелище. Что ты с ними вытворял, описать невозможно. У них были мечи, дубины, палки, топоры, а у тебя только ясеневый стек с ручкой, который ты отобрал у какого-то франта. И когда все уже лежали на земле, ты пошел дальше. Большинство из нас знали, куда ты направляешься.

– Хотел бы знать и я.

– Ты шел в храм. Ибо богослужитель Крепп, тоже член совета, уделял Йеннифэр много места в своих проповедях. Впрочем, ты вовсе и не скрывал своего мнения относительно богослужителя Креппа. Ты обещал прочитать ему лекцию, касающуюся уважения к прекрасному полу. Говоря о нем, ты упускал его официальный титул, но добавлял иные эпитеты, вызывавшие заметное оживление у следовавшей за тобой детворы.

– Так, – проворчал Геральт. – Стало быть, прибавилось и богохульство. Что еще? Осквернение храма?

– Нет. Войти ты не успел. Перед храмом ждала рота городской стражи, вооруженная всем, что только нашлось в цейхгаузе, кроме катапульты, как мне кажется. Походило на то, что тебя просто-напросто изувечат. Но ты не дошел до них. Неожиданно схватился обеими руками за голову и потерял сознание.

– Можешь не заканчивать. Но, Хиреадан, ты-то как очутился в яме?

– Когда ты упал, несколько стражников подскочили, чтобы продырявить тебя копьями. Я вступил с ними в собеседование. Получил по голове алебардой и очутился здесь, в яме. Мне, несомненно, пришьют обвинение в участии в противолюдском заговоре.

– Ну, коли уж мы попали в обвиняемые, – заскрежетал зубами ведьмак, – то как думаешь, что нам грозит?

– Если Невилл, ипат, успел вернуться из столицы, – буркнул Хиреадан, – то кто знает… Мы знакомы. Но если не успел, приговор вынесут политики, в том числе, разумеется, Лавроносик и ломбардщик. А это значит…

Эльф сделал короткий жест в районе шеи. Несмотря на царящий в подвале полумрак, этот жест оставлял мало места для домыслов. Ведьмак помолчал. Воры шепотом переговаривались. Сидящий за «невинность» дедок, казалось, спал.

– Прекрасно, – сказал наконец Геральт и грязно выругался. – Мало того что я буду висеть, так еще зная, что оказался причиной твоей смерти, Хиреадан. И, вероятно, Лютиковой. Не прерывай. Я знаю, что это делишки Йеннифэр, но виноват все равно я. Моя дурь. Она окрутила меня, сделала из меня, как говорят краснолюды, дуба.

– Хм, – проворчал эльф. – Ни добавить, ни убавить. Я тебя предупреждал. Черт побери,

тебя предупредил, а сам оказался таким же, пользуясь твоим выражением, дубом. Ты сетуешь на то, что я попал сюда из-за тебя. Я мог остановить тебя на улице, обезоружить, не допустить… Я этого не сделал. Боялся, что, когда развеются чары, которые она на тебя навела, ты вернешься и… причинишь ей зло. Прости.

– Прощаю великодушно. Потому как ты понятия не имеешь, какая сила была в ее заклинании. Я, дорогой эльф, обычный наговор перебиваю за несколько минут и при этом не теряю сознания. Заклинания Йеннифэр тебе бы не удалось сломать, а чтобы меня обезоружить… Вспомни гвардию.

– Повторяю, я думал не о тебе. Я думал о ней.

– Хиреадан?

– Да?

– Ты ее… Ты ее…

– Я не люблю возвышенных слов, – прервал эльф, грустно улыбнувшись. – Я ею, скажем так, сильно увлечен. Ты, вероятно, удивишься, как можно увлечься такой, как она?

Геральт прикрыл глаза, чтобы вызвать в памяти образ. Образ, который его необъяснимым образом, скажем так, не используя возвышенных слов, привлекал.

– Нет, Хиреадан, – сказал он. – Не удивлюсь.

В коридоре задуднили тяжелые шаги, послышался звон металла. На пол подвала легли тени четырех стражников. Проскрипел ключ, невинный старик резко отскочил от решетки и спрятался меж честных грабителей.

– Так быстро? – вполголоса удивился эльф. – Я думал, на то, чтобы поставить эшафот, потребуется больше времени…

Один из стражников, лысый как колено дылда с истинно кабаньей щетиной на морде, ткнул в ведьмака.

– Этот.

Двое других схватили Геральта, грубо подняли и приперли к стенке. Воришки вжались в угол, длинноносый дедок зарылся в солому. Хиреадан хотел вскочить, но упал на подстилку, отползая от приставленного к груди корда.

Лысый стражник остановился перед ведьмаком, подвернул рукава и помассировал кисть руки.

– Господин советник Лавроносик, – сказал он, – велели спросить, как тебе у нас в яме? Может, чего недостает? Может, холод докучает? А?

Геральт не счел нужным отвечать. Пнуть лысого он тоже не мог, потому что удерживавшие его стражники наступили ему на ноги тяжелыми ботинками.

Лысый коротко размахнулся и саданул его под дых. Не помогло защитное напряжение мышц. Геральт, с трудом хватая воздух, некоторое время рассматривал пряжку собственного пояса, потом стражники выпрямили его снова.

– Дык ничего тебе не надыть? – продолжал лысый, разя луком и гнилыми зубами. – Господин советник будет радый, что ты не жаловаешься.

Второй удар, туда же. Ведьмак закашлялся, и его наверняка бы вырвало, если б было чем. Лысый повернулся боком. Сменил руку. Удар! Геральт снова уставился на пряжку собственного пояса. Хоть это и казалось странным, но выше пряжки не появилась дыра, сквозь которую просвечивала бы стена.

– Ну как? – Лысый немного отступил, явно собираясь размахнуться сильнее. – Нету никаких пожеланиев? Господин Лавроносик велели спросить, нет ли каких? А чтой-то ты молчишь? Язык, что ль, свернулся? Щас я тебе его размотаю.