Ведьмины качели
Шрифт:
– Еще шаг и мы на свободе, – обрадовался Антон.
– Подожди. Посмотрите на Бальта – здесь что-то не так.
Пес прижал уши, оскалился, с испугом и ненавистью глядя в сторону входной двери. Вот он попятился, зарычал и с силой потянул Странника в сторону.
– Это ловушка. Говорят, собаки могут видеть то, что недоступно людям, – привидений, злых духов, двойников. Похоже, так оно и есть. Куда нам идти, Бальт? Мы хотим выбраться отсюда.
Пес обрадованно взвизгнул, развернулся и, натянув поводок, ринулся к лестнице.
– Бред какой-то! Как можно верить собаке! Выход в двух шагах,
– Ты можешь идти куда хочешь, но за последствия я не отвечаю.
Вовка немного повозмущался, но потом все же пошел за остальными, нехотя поднимаясь по скрипучим ступеням лестницы. На втором этаже Странник остановился:
– Наши неприятности наверняка связаны с магическим обрядом, в котором вы участвовали. Может быть, мы кое-что разузнаем, обследовав комнату Александры. Ты не возражаешь, Бальт?
Бальт не возражал, и мы направились к спальне моей сестренки. Комната почти не изменилась – повсюду лежали погасшие свечи, белели простыни на стенах, и только отсутствие окна напоминало, что вся наша компания находится в заколдованном доме. Странник осмотрел чулан, извлек оттуда покалеченную куклу:
– Старая игрушка, ей лет сто, не меньше. Вы нашли ее здесь?
– Да. А еще там был чемодан с каким-то барахлом, – отозвался я. – Девчоночий альбом, тряпки и все такое.
– Вот он, – Лора вытащила задвинутый в дальний угол комнаты чемоданчик, открыла его, а потом с отвращением оттолкнула в сторону. – Детей нельзя оставлять без присмотра! Кто бы мог подумать, что моя сестра способна на такие гадости!
Все склонились над чемоданчиком, желая узнать, что же вызвало гнев Лоры. Поверх кружевных платочков там лежали две самодельные, в ладонь величиной, куклы. В том, что их смастерила Саша, можно было не сомневаться – сестренка любила лепить из пластилина, ее игрушки попадали на школьные выставки, и я хорошо знал ее стиль. На груди одной из фигурок красовалась надпись «Катька-разбойница», а в ее руку была воткнута длинная штопальная игла. Вторую куклу звали «дядя Павел», и ее бок пронзала еще одна иголка.
– Так вот кто во всем виноват! – возмутилась Катька. – Это она натравила на меня чудовище со скользкими шупальцами. Мишка, твоя сестра – ведьма! У вас в семье одни ведьмы!
Катька готова была броситься в драку. Я невольно отступил за спину Странника, пытаясь сосредоточиться и точнее сформулировать пришедшую на ум мысль.
– Лизонька… – от этого имени воздух в комнате дрогнул, тоскливый стон заставил похолодеть от ужаса. – Лизонька надоумила Сашу сделать это! Однажды она сказала, что не любит Катьку, которая якобы ее обижает, а потом была очень недовольна, что дядя Павел затеял ремонт. Начинает складываться впечатление, что сама Лизонька весьма гадкая и злая особа.
– Надо же, дошло! – Катька с раздражением оттолкнула валявшиеся под ногами свечи. – Теперь она всех убьет.
– Убьет? – переспросил Олег.
– Именно. Ее подручные две ночи подряд душили меня во сне, но моим словам никто не верил. Посмотрим, что вы скажете теперь.
– Больше никто не нарушит твой сон. – Странник взял в руки фигурки и одну за другой выдернул из них обе иглы.
– Ох! – Катька даже присела от боли, прижав к груди свою загипсованную руку, а потом неожиданно выпрямилась, улыбнулась. – Смотрите-ка – полегчало! Все это время у меня на душе кошки скребли и тяжесть была невыносимая, а теперь никакой тоски, и даже рука почти не болит. Магия…
– Что ж – мы не зря потратили время. Однако до спасения еще далеко. Вся надежда на Бальта. Идемте.
Странник направился к двери. Я обернулся, почувствовав затылком тяжелый взгляд – из темноты за нами пристально следила безглазая кукла…
Незабудку голубую ангел с неба уронил…
Мы покидали Сашину комнату в полной уверенности, что вновь окажемся в коридоре, а теперь, растерянные и недоумевающие, стояли посреди совершенно незнакомого помещения. Антон попытался вернуться назад, но вместо спальни моей сестренки обнаружил за дверью винтовую лестницу со сломанными ступенями. Где-то вдали звучал серебряный смех Лизоньки, под ногами угрожающе скрипели подгнившие половицы…
– Скажите, что я сплю, – в глазах Лоры блестели слезы. – Неужели мы никогда не проснемся?
– Покажи, куда нам идти, Бальт, – попросил Странник.
Пес насторожился, шумно вдохнул воздух, а потом потащил к малоприметной дверке в углу зала. За ней находился длинный коридор со множеством чуть приоткрытых дверей. Бальт решительно пошел вперед. Вода с тихим журчанием стекала по стенке и скапливалась на полу, превращаясь в мутные зловонные лужи. Казалось, дом медленно погружается в бездонное холодное, как смерть, болото. Я шел последним, то и дело оборачивался, опасаясь нападения сзади. Внезапно что-то холодное скользнуло по моей щеке, просвистело в воздухе, а потом тихонько скрипнула одна из приоткрытых дверей.
– Ты видела?
– Вроде бы… – шагавшая передо мной Катька остановилась, осторожно заглянула в комнату. – Кажется, это монстр из моих кошмаров. Он скрылся там.
– Идем дальше, иначе отстанем от остальных.
– Постой, я хочу получше рассмотреть его. Теперь, когда Странник вытащил иголку из куклы, я никого не боюсь. То есть, конечно, боюсь, но все равно мне жутко интересно. Давай посмотрим, куда убежало чудовище.
Бальт уводил ребят все дальше, и, честно говоря, я ни на секунду не хотел задерживаться в этом скользком, пропахшем гнилью и плесенью коридоре:
– Сейчас не время для геройства.
– Не мешай! – Катька сбросила с плеча мою руку. – Все под контролем. Я только краем глаза посмотрю, что там происходит, а потом догоню вас.
Далеко впереди метался по стенам тусклый луч фонарика. Медлить было нельзя. Оставив атаманшу у двери, я со всех ног бросился догонять ребят.
– Мишка, где ты пропадал? – сестра крепко ухватила меня за руку. – Лучше посмотри, куда нас привел Бальт.
Пес не обманул наших надежд. Только теперь я заметил, что стою на площадке второго этажа, там, где раньше находилось застекленное витражом окно. Бальт энергично завилял обрубком хвоста, обнюхал ступени и потянул державшего поводок Странника на третий этаж. И тут в воздухе зазвенел отчетливый, полный ужаса вопль.