Ведьмы Алистера
Шрифт:
— Что стоишь, как статуя? Пошли быстрее. Мне холодно, — недовольно пробурчал он и прошёл мимо Марты.
Отец толкнул старую калитку, и та, поскрипывая, отворилась, предоставляя Марте ответ на терзающий её вопрос.
Марта поплелась за ним, плотно прикрыв калитку за собой, не оставляя врагам ни малейшего шанса.
Последние дни были тяжёлыми. Сколько ещё таких же тяжёлых дней ждало её впереди?
По крайней мере, теперь у Марты точно были две вещи — враги и сотни вопросов без ответов.
Стоило отцу только войти в дом, как на него тут же налетела Мегги,
Морщась, Алистер Рудбриг опустился на колени и прижал к себе Мегги. Никто не проронил ни слова. Но Марте показалось, что в этот момент ей стало нечем дышать — настолько другим было это молчание по сравнению с тем, что было в такси. Тишина, окутавшая сестру с отцом, была идиллией. Идиллией, недоступной Марте. Им не нужны были слова, чтобы понять друг друга. На короткий миг они словно стали единым целым.
Глубоко вдохнув и стараясь не нарушить воцарившийся покой, Марта разулась и поспешила на кухню.
К тому моменту, как Алистер вошёл на кухню, держа свою младшую дочь за руку, Марта уже успела заварить крепкий чай, поставить чайник на стол и как раз ополаскивала чашки после утреннего чаепития.
В последние дни кухня стала чем-то вроде оперативного штаба. Именно эта мысль появилась в голове Марты, пока она наблюдала, как отец и Мегги занимают свои обычные места у стола.
Девушка ещё не сказала отцу о том, что раскрыла Мегги их семейную тайну, а теперь гадала, как преподнести ему эту новость… вместе со всеми остальными, не менее приятными.
Марта села за стол и налила себе чашечку крепкого чая. Хотя, пожалуй, в этот момент она была бы не прочь выпить что покрепче и разграбить отцовские коллекционные запасы.
Алистер налил и себе чаю, а затем, выразительно изогнув брови, посмотрел на Марту.
— Как у вас дела, девочки?
Что ж, пора начинать говорить. Марта отхлебнула горячего чая, и тот обжёг язык. Девушка чертыхнулась, подскочив со стула, после чего налила себе полный стакан воды, залпом осушив его. Затем наполнила ещё один стакан и, не дав себе времени на раздумья, выпалила:
— Мне пришлось рассказать Мегги о магии.
Глаза Алистера Рудбрига округлились. Неверящим взглядом он некоторое время смотрел на Марту и хлопал ресницами, а затем медленно перевёл взгляд на Мегги, которая кивнула в подтверждение слов Марты.
— О… — всё, что смог выдавить из себя Алистер Рудбриг.
— У меня не было выбора, — затараторила Марта. — Мы были в парке. На нас напали. Мегги… Мне нужно было применить силу, чтобы защитить её. И она видела, как я использую магию. Мне пришлось рассказать…
— Успокойся. Я понял, — перебивая её сбивчивую речь, Алистер поднял руки в примирительном жесте. Казалось, он ещё не до конца осознал случившееся, но старался это сделать. — Расскажите мне всё с самого начала.
И Марта рассказала. Всё, как есть, начиная со звонка с места аварии и заканчивая сегодняшним утром. Она сознательно умалчивала о своих эмоциях, лишь пересказывая факты, стараясь их систематизировать, чтобы рассказ не был похож на бредни обезумевшей женщины. В те моменты, когда Марта рассказывала о Коуле, лицо Мегги удивлённо вытягивалось. Но и здесь девушка постаралась обезличить свой рассказ, стерев ластиком страх и безысходность, которую испытывала в те моменты. Ни сестре, ни отцу не стоило знать о том, насколько сильно её обескуражило всё происходящее.
Когда Марта закончила, всё, что Алистер Рудбриг смог сделать — это с суровым лицом и нахмуренными бровями протянуть сдавленное «О-о-о». Что ж, Марта и не ожидала от него всплеска эмоций. За эту составляющую в их семье обычно отвечала Мегги, которая в этот момент, на удивление, тоже обескураженно молчала. Марте даже показалось, что она видела, как в маленькой головке её сестры вращаются шестерёнки, пока та пыталась переварить всё услышанное.
— Он, наверное, голодный, — прерывая тишину, буркнула Мегги. Не такой реакции обычно ожидаешь от ребёнка, которому только что рассказали о теоретическом убийце в подвале. — Уже обед.
— Ты права, Мегги. Скорее всего наш гость уже успел проголодаться, — вставил своё слово отец. — Да и неплохо было бы узнать, насколько он теперь благоволит нашей Марте.
Слово «гость» неприятно резануло по ушам. Коул не был их «гостем». Он был врагом и пленником, но никак не гостем.
— Налей ему чаю в термос и быстренько приготовь что-нибудь поесть. Пора навестить нашего друга.
Теперь ещё и «друг». Марта скривилась и отвернулась к шкафчикам, ища на полках старый термос. Похоже, отец старательно избегал называть вещи своими именами. Девушка перелила остатки чая в термос и быстро поджарила яичницу.
К её немалому удивлению, отец зачем-то достал с полок деревянный резной поднос, который сам же подарил матери на какую-то из годовщин, и расставил на нём тарелку с яичницей, чашку и термос. Даже закрутил столовые приборы в салфетку, положив их рядом. Марте в тот момент показалось, что, если бы в их доме были свежие цветы, он бы и их непременно поставил в вазочке на поднос. Едкий комментарий уже был готов сорваться с языка, но Марта сдержала порыв, лишь с толикой ехидства наблюдая за подносом в подрагивающих руках отца.
— Пошли уже, — буркнула она и, выхватив у отца поднос, понеслась в подвал, оставив Алистера объяснять Мегги, почему та не может пойти с ними.
***
Коул выглядел плохо. Ещё хуже, чем вчера. Щетина отросла сильнее, а под глазами пролегли тёмные круги — такие же огромные, как и у самой Марты. В свете тусклой лампы его кожа казалась землисто-жёлтой. Пленник смерил Марту безразличным взглядом и даже не удосужился встать с пола. Похоже, силы и вовсе покинули его.
Марта поставила поднос на стол и прислонилась к стене, ожидая отца. Она не решалась заговорить с Коулом. Просто не знала, что сказать ему после вчерашнего. Нет, ей не было жаль. Но она и не знала, насколько обширной теперь была её власть над ним, а потому решила промолчать.