Ведьмы Алистера
Шрифт:
— Жабье брюхо… — брезгливо простонала Марта, ощущая, как её желудок начинает бунтовать и скромный завтрак подкатывает вверх, мерзким комом становясь в горле. Она сглотнула. Глаза обожгло от слёз.
— Так. Тише… тише… Никакое это не жабье брюхо — так, парочка мозолей. На, попей водички, — принялась успокаивать её Кеторин, подставляя стакан к губам Марты.
Зубы стучали о край, пока девушка пыталась сделать хоть глоток, а струйки воды стекали по подбородку, намочив верхний край пальто. О боги, её руки! Её красивые руки художника! Да как же она теперь будет
— Джуди, тащи ром! Видит бог, он ей сейчас нужен, — крикнула Кеторин. — Будем играть в пиратов и лечить солнечные ожоги. Послушай, Марта, всё не так плохо, как кажется. В худшем случае останется парочка шрамов или… несколько парочек шрамов.
Марта тяжело дышала. Кеторин убрала наполовину опустевший стакан, а Джуди скрылась за высокой барной стойкой.
— Что это такое? — в ужасе выдавила девушка, не в силах оторвать взгляда от того, во что превратились её руки.
Кеторин скривилась и, немного помолчав, всё же ответила:
— Последствия незавершённого проклятия…
— Проклятия? — переспросила задыхающаяся Марта.
— Да, — Кеторин нервно улыбнулась. — Джуди, быстрее!
— Уже несу, — ответила помощница.
Обогнув барную стойку, она на всех порах неслась к ним, сжимая в руках тёмную бутылку. Джуди отдала её Кеторин, и та, откупорив бутыль, не удосужилась даже воспользоваться бокалом, сразу подставляя горлышко к губам Марты.
Марта сделала несколько жадных глотков. Горючая жидкость обожгла горло и, прокатившись по телу, теплом и тяжестью обволокла желудок. Она не знала, был ли ром правильным решением, но тугая пружина паники и ужаса, что уже успела сжаться в ней, пусть и немного, но подотпустила. Отстранившись, девушка сделала несколько глубоких вдохов.
— Ты не проклята, — начала объяснять Кеторин, отставив бутылку. — То, что я делала, и проклятием-то в полном смысле назвать нельзя… Это скорее атакующее зелье, которое при столкновении с объектом выжигает тот до основания. А так как оно было не завершено, получился магический ожог… Очень сильный, но это всего лишь ожог, Марта. Мы всё исправим!
— Исправим? Сомневаюсь, что это можно исправить.
— Можно! Веришь мне?
— Валяй, — пожала плечами Марта, и движение отозвалось новой вспышкой боли в изуродованных руках. — Сомневаюсь, что они могут выглядеть хуже, чем сейчас. Что вообще может быть хуже?
— Отсутствие рук? — логично предположила Джуди с робкой улыбкой на губах. — Если бы проклятие было законченным, ты бы осталась без рук.
— Ох, Джуди, — простонала Кеторин. — Не маячь перед глазами, пока я тебя не прибила.
Джуди ничего не сказала и, лишь бросив на Марту ещё один полный раскаяния взгляд, словно побитый щенок, спряталась за баром.
— Может, не стоило с ней так, — прошептала Марта так, чтобы её слышала лишь Кеторин.
Ей было жалко эту девочку-девушку. Возможно, оттого, что та выглядела так по-детски ранимой, но Марта не могла заставить себя на неё злиться даже в сложившихся обстоятельствах.
Кеторин смерила девочку уничтожительным взглядом и холодно ответила:
— Если я не буду с ней «так», то никто не будет — и в итоге она так и останется глупой девчонкой, которая сама же себя и сведёт в могилу.
Марта сначала хотела вступить в спор, но прикусила язык и решила промолчать. Ей нужна была Кеторин и помощь, которую та могла оказать, а значит, спорить с ней было опрометчиво. Чего доброго, ещё пошлёт куда подальше, а потом думай, что делать.
— Так что ты там собралась делать с моими руками? — переключилась Марта.
— О-о-о… всё просто. Сначала мы уберём всю жидкость из волдырей, затем смажем специальной мазью и, наконец, хорошенько всё забинтуем. Через пару недель будешь как новенькая, — объяснила Кеторин и, похлопав Марту по плечу, поднялась на ноги.
Это, казалось бы, безобидное движение вызвало волну боли, прокатившуюся по всему телу. Марта закусила губу, чтобы не простонать. Хотя смысла в этом особо не было: все присутствующие и так знали, что ей больно. Но в глазах Марты стоны были лишь дешёвым театральным представлением: облегчить боль не помогают, а ненужное внимание привлекают.
Через некоторое время Кеторин вернулась с льняным мешочком в руках и, вновь сев перед Мартой на колени, принялась раскладывать его содержимое на полу, воспользовавшись мешком, как подстилкой. Там оказался набор больших чёрных цыганских иголок, несколько рулончиков бинтов, марля и баночка с мазью, в тусклом свете отбрасывающая фиолетовые блики.
— Джуди, да включи же ты, наконец, свет! Я что, должна в полумраке этим заниматься?
Джуди ничего не сказала. Марта даже не знала, была ли та ещё за баром или скрылась где-то в жилых помещениях. Однако свет зажёгся. Оказалось, что на потолке прятались лампочки искусственного освещения. Марта зажмурилась — яркий свет больно резанул по привыкшим к полумраку глазам.
— Приступим, — сказала Кеторин, когда Марта распахнула глаза. — Я постараюсь не сильно тревожить. А ты не дёргайся — если жидкость из волдырей попадёт на здоровую кожу, ожог распространится.
— И зачем тебе только нужна была подобная… вещь? — недовольно буркнула Марта, предвкушая новую вспышку боли.
— На самом деле, это отличная штучка для защиты: швырнула нападающим в глаза — и побежала. Мало кто сможет тебя преследовать, когда глаза превращаются в месиво, — подмигнула Кеторин и достала иголку из набора. — Может, ещё рому? Ну, так, для храбрости.
Марта покачала головой. Ром ей был не нужен. Сомнительное удовольствие — в пьяном угаре наблюдать за своим и без того покалеченным телом. Наблюдая за приближением немыслимо огромной иглы, Марта нервно сглотнула. Да такой только обувь шить, а не человеческую кожу прокалывать.
— Ты их хоть обработала? — взмолилась девушка.
— Конечно! — театрально кивнула Кеторин.
— Буду надеяться, что ты не солгала.
— Надейся, — хозяйка «Ведьминой обители» расплылась в яркой улыбке и резко проколола один из больших волдырей.