Ведьмы Холодного острова
Шрифт:
– А ты, Скворцова, задерживать их не будешь? – спросил Турчанинов.
– Я, Венедикт Венедиктович, когда надо, как лань.
Профессор с легким сомнением оглядел миловидную дебелую студентку в шортах, купальнике, шляпе и темных очках.
– Как лань, говоришь? Ладно, иди. Только вы не потеряйтесь, – провожая ребят до края лагеря, говорил своим ученикам профессор Турчанинов. – Ради бога, ребятки. Не нравится мне это все, совсем не нравится.
Никита Семёркин смело вел свой отряд через лес. Дом был в другой стороне от озера и дикого пляжа. Ребята торопились. «Почему никто не берет телефон, ни Руслан, ни Жанна?» – это был главный вопрос, который никому не давал покоя. Может, там сигнала нет, в этом домике? Может, забыли они где-то свои телефоны? Что случилось?
– Ты вооружен? – спросил Чуев у деловитого Никиты.
– Конечно, – ответил тот. – Газовым пистолетом. Венедикт Венедиктович сам порекомендовал.
– А-а, ну раз Венедикт Венедиктович. Тогда ясно.
– А чего ты имеешь против? Кто его знает, что там? – пожал плечами Семеркин, достал из сумки пистолет и покрутил им перед носом у любопытного Чуева.
– А может, мне забыть про Игорька Горюнова? – тихонько спросила Римма у своей однокурсницы. – Чего он тянет? Прям как не мужик. Может, мне на этого Семеркина перекинуться? Он аспирант – взрослый. Вроде ничего, – кивнула она на предводителя отряда. – С пистолетом. На меня косится. Как думаешь?
– Ты хочешь прямо сейчас на него перекинуться? – поинтересовалась Юля. – Вот прям по дороге?
– Да ну тебя, Пчелкина. Я с тобой как с подругой делюсь. А ты все язвишь.
– Так тебя оружие возбуждает, Скворцова? – Юля уже не могла остановиться. – У военрука автоматы, как их, Калашникова, есть. Загляни к нему.
– Ну ты и свинья, – вздохнула Римма.
Юлю понять было можно. Ей хотелось идти рядом с Георгием, лучше за ручку, но Римма этого ей позволить никак не могла. Вцепилась в нее мертвой хваткой. И Георгию тоже хотелось идти рядом Юлей, его принцессой, а приходилось говорить с Семёркиным и Чуевым, до которых ему не было дела.
– Вы идете, Никита, как будто у вас компас в голове, – томно вздохнула полноватая, но очень привлекательная Римма. – И часто вы в эту сторожку заглядывали прежде? Когда учились? В «домик любви»?
Чуев покачал головой: мол, началось! Скворцова вышла на тропу войны! Георгий тут же приблизился к своей принцессе и прихватил ее за руку. Она благодарно сжала в ответ его пальцы. Никита Семеркин чуть покраснел и голосом старшего товарища ответил:
– Да уж бывал! – и тут же, дабы не показаться чрезмерным развратником, добавил: – Как и все другие, Риммочка!
И услышал томный вздох второкурсницы:
– Здорово!
Домик они увидели сразу все – он стоять чуть поодаль от лесной тропинки.
– Надо бы окликнуть их, – посоветовала Юля. – А то неудобно получится.
– Правильно, – согласился Никита Семеркин. – Георгий – окликни их.
– А почему я? – пожал плечами Малышев, ему было неприятно, что им командуют. – У тебя голос, что ли, пропал?
– Тут я отдаю приказы, – напомнил ему Семеркин.
– Я окликну, – опередив новую реплику Георгия, сказала Юля и звонко выпалила: – Жанна! Руслан! Мы идем к вам! Слышите? С нами Венедикт Венедиктович! Если вы голые, оденьтесь! Если чем-то заняты, советую прерваться! Сделайте передышку!
Ребята засмеялись. Ответа не было. Они подходили все ближе.
– Руслан! Жанна! – грозным тоном на этот раз закричал Семеркин. – Вы здесь?! Это не шутки! Отвечайте!
– Вот черт! – вдруг вырвалось у Георгия, и он рванул в сторону крыльца.
Одновременно с ним то же самое увидел и Чуев. А за ним и Юля. Они бросились туда. Предпоследним был Никита Семеркин. И только Римма Скворцова, не снимая солнцезащитных очков, развела руками:
– Да вы что, ребята? Куда вы?
Георгий подбежал первым. У порога лежал Руслан. Его темя было в крови. Светлые волосы спутались и запеклись в буром месиве.
– Боже! Боже! Боже! – повторяла подоспевшая Юля. – Неужели мертв?
– Не знаю, – пробормотал Георгий Малышев.
По голове Руслана, по запекшейся крови, что было особенно мерзко, ползали насекомые.
– Надо его перевернуть, – сказала Юля. – Только осторожно.
За их спинами уже тяжело дышал Чуев. Они аккуратно перевернули его на спину. Лицо Руслана было сплошь в запекшихся кровоподтеках.
– Мать моя родная! – вырвалось у гиганта Чуева. – Да как же это? Руська…
– Эт-то хуже, чем я д-думал, – осипшим голосом, заикаясь, пролепетал аспирант Семеркин. – Профессору эт-то не понравится.
– Это уж точно, – согласился обалдевший Чуев. – Венедикт будет в ауте.
Последней подоспела Римма и тут же истошно закричала:
– Убили! Мама! Убили! – В порыве она закрыла лицо руками. – Руслана убили!
– Заткнись, дура! – сморщился от ее вопля Чуев. – Юлька, забери ее!
Крик Скворцовой и заставил Руслана очнуться. Только прежде его веки долго и конвульсивно вздрагивали.
– Смотрите, смотрите! – воскликнул Георгий.
Руслан открыл глаза, но вряд ли что мог понять.
– Живой! Живой! – радостно закричала Юля. – Он живой!
Все согнулись над ним и затихли. Только тяжело всхлипывала за спинами товарищей Римма.
– Пить, – едва слышно пролепетал Руслан, от спекшейся крови и недостатка влаги губы едва шевелились. Наконец его взгляд сфокусировался на лицах товарищей. – Пить, ребята…
Чуев вырвал из походной сумки флягу, сорвал крышку и приложил горлышко к губам раненого. Руслан глотал жадно, но сил у него оставалось мало. Много часов пролежать на земле с тяжелейшей раной не шутка. Переглянувшись, Никита Семеркин и Георгий Малышев влетели в охотничий домик. Аспирант уже выхватил свой газовый пистолет.
– Кто тебя так? – спросила Юля. – Кто это сделал, Руслан?
– Я не знаю, – едва сумел проговорил он. – Я не помню…
– А где Жанна?
– Кто? – Его лицо исказилось непониманием.
Он и впрямь едва соображал. Почти сразу же Семеркин и Малышев вышли из домика.
– Ну?! – спросила Юля.
Тот же вопрос читался и в глазах Чуева. Римма была близка к обмороку, но никак не падала. Только пошатывалась и поскуливала.
– Жанны там нет, – замотал головой Георгий.
– Не-а, – подтвердил его слова Семеркин.