Ведун
Шрифт:
– Кольчугу мне! – наконец оторвавшись от окна, потребовал князь.
Приказ был выполнен. Вартиславу помогли надеть броню и затянуть ремни. Он прикрыл голову превосходным миланским шлемом, напоминающим ведёрко, с крестообразными лицевыми щелями, в левую руку взял треугольный щит, на котором красовался вставший на дыбы грифон, а в правую – отличнейший рыцарский меч.
– Я лично приму участие в бою.
И, не обращая внимания на телохранителей, которым предстояло его прикрывать, князь направился на площадь. Но стоило ему выйти на порог, как вновь перед ним предстал Лауде. По лицу сотника из-под наспех надетого остроконечного шлема-шишака со стрелкой для защиты носа текла тёмно-красная струйка крови, и
– Конец нам! Я же говорил, что это ловушка!
– Какой конец?! – возмутился Вартислав. – Что ты мелешь?!
– Поднимись на крышу, княже, и сам всё увидишь. – Обессиленный сотник повернулся к одному из телохранителей и кивнул на заряженный арбалет, который находился у того в руках. – Готовьте ваши самострелы, сейчас наших прикроете. Если есть ещё что-то стреляющее, всё сюда тяните, пригодится.
Телохранители метнулись к своим ковровым сумкам, а Вартислав в сопровождении двух воинов по узкой лесенке поднялся на крышу и обомлел. Бортничи были окружены со всех сторон. Из леса выходили небольшие группы местных жителей, которые прибежали на помощь землякам с охотничьих заимок, и с ходу кидались в бой против дружинников. Но лесовики были далеко не самой главной опасностью для воинов, которые могли перебить их всех. Основная проблема была в других противниках, которые приближались к деревушке по дороге. Один отряд – около восьми десятков всадников на неплохих лошадях, с хорошим оружием и в добротной броне, по виду варяги. Второй, идущий по следам княжеской дружины, – около двухсот смердов и десяток витязей Триглава. И что было особенно плохо, над ними реяло расчехлённое боевое знамя языческого бога, чёрно-красное полотнище, украшенное древними знаками, с несколькими длинными плетёными косицами на верхушке.
«Дело дрянь. – Князь как-то сразу сник и задал себе вопрос: – И что теперь делать?»
Ответа не было, и, помянув недобрым словом епископа Адальберта, который утверждал, что после уничтожения храмов язычники, как обычно, забьются в болота и не посмеют оказать ему сопротивления, Вартислав сбежал вниз. Он подскочил к Лауде, прижал его голову к своей и прошептал:
– Вырваться сможем?
– Поздно, – копируя шёпот князя, ответил сотник. – Пробиться сможем только все вместе, а дружинники по деревне разбежались, пока их в кулак соберём, время уйдёт.
– До наступления ночи всего ничего осталось. Можем попробовать уйти в темноте.
– Нет. Колечко уже замкнулось. Судя по всему, на нас специально засаду готовили. Так что единственный шанс уцелеть – это послать пару ловких парней в Грифиц и Колобрег. К утру кто-нибудь из них будет на месте, а к полу дню подойдут резервные сотни.
– А мы продержимся столько времени?
– Должны. Иначе никак.
– Хорошо. Командуй…
Лесовики, которые ещё удерживали добрую треть зданий в Бортниче, получив поддержку, под командованием витязей Триглава перешли в наступление. К тому времени уже стемнело, и схватка шла в полной темноте и местами при свете факелов. Резкие быстрые тени группами перемещались по деревне и насмерть схватывались в проходах между домами и в помещениях. Свистели стрелы, звенела сталь, ржали кони, многие из которых в суматохе и неразберихе боя получили раны, стонали умирающие воины. Однако продолжалось всё это недолго. В течение часа язычники, среди которых самыми активными, разумеется, были витязи Триглава, загнали христиан в здание, где держал оборону князь. Вот только пробиться внутрь они не смогли. Дружинники встретили идущих в атаку наёмных варягов и лесовиков выстрелами из арбалетов и трофейных луков, а Лауде организовал правильную контратаку, которая сбила наступательный порыв местных жителей, рванувшихся на врага без поддержки храмовников.
На некоторое время в деревушке наступила тишина. Лошадей княжеской дружины вывели в лес, раненые лесовики и варяги из Арконы, которых в помощь товарищам прислал витязь Сивер, были перевязаны, а воины Вартислава добиты. Сам князь в это время сидел подле большого очага, грел руки, изображал полнейшее спокойствие и пересчитывал своих воинов: «Пять. Семь. Пятнадцать. Двадцать три. Тридцать пять и шесть стрелков на крыше. Всё. И из этого числа дружинников две трети имеют ранения. Ах, если бы я послушал сотника! Сейчас бы все мои воины были живы, а я спал бы мирным сном в Березце или Круче и ни о чём плохом не думал. Но что случилось, то и случилось. Нам бы до завтрашнего полудня продержаться, а потом придёт помощь, и предатели умоются кровью».
Князь ещё раз пересчитал уцелевших бойцов, которые ждали нового натиска врагов, и подумал, что кого-то не хватает. Кого? Верно. Священнослужителя.
– Кто видел патера Стефана? – громко спросил князь.
– Он в самом начале боя исчез, – ответил кто-то.
– Среди мёртвых его не было, – добавил второй воин.
– Наверное, сбежал, паскуда, – вторя им, прошипел один из раненых и добавил: – Повезло гаду.
Дружиннику никто не возразил, хотя ещё вчера, за оскорбление священнослужителя ему пришлось бы ответить. Однако сейчас вера никого особо не интересовала. Главная цель – уцелеть, а остальное не суть важно, хотя некоторые по привычке, дабы успокоить себя, вполголоса шептали молитвы.
– Эй, Грифин! – разорвал настороженную ночную тишину окрик со стороны площади. – Сдайся, и за это мы пощадим твоих воинов.
Вартислав выглянул в окошко. Он встал так, чтобы его не подстрелили, и в свете факела, который горел на другой стороне площади, разглядел силуэт по пояс обнажённого воина с чубом на голове и золотым поясом.
– А ты кто таков будешь?! – в свою очередь спросил князь.
– Я Рагдай, витязь Триглава.
– Тогда слушай моё слово, витязь сраный. – Вартислав подпустил в голос насмешки и ехидности. – Беги отсюда пока цел, а то вскоре здесь мои воины будут и всех вас перебьют. Давай-давай, руки в ноги и бегом в болота, куда вы, словно крысы, забились. Всё! Пшёл вон!
Рагдай не сорвался на ответные оскорбления, а спросил:
– На гонцов надеешься? – Князь промолчал, и витязь продолжил: – Так зря надеешься. Мы всех поймали, двух воинов и монаха. Сюда их!
Рядом с Рагдаем появилось несколько варягов в броне и шлемах, а перед ними стояли избитые люди, два лучших княжеских разведчика и патер Стефан, лицо которого было превращено в кровавое месиво. Варяги на миг застыли, а затем вместе с пленниками, которых казнят позднее, ушли в темноту, и витязь трёхголового божества снова обратился к князю:
– В последний раз предлагаю, Вартислав. Сдавайся.
– И что будет, если я выйду?
– Допросим тебя, а потом прикончим, быстро и без мучений. Обещаю. А воинов разоружим и пешком в Грифиц отправим, чтобы рассказали твоим братьям, кто и за что тебя убил. Если нет, то смерть примут все.
Вартислав оглянулся на своих воинов, часть из которых наверняка желала, чтобы князь принял предложение Рагдая. Но ответ Грифина был всё тем же:
– Нет. Будем биться.
– Это твой выбор.
Витязь равнодушно пожал плечами, а князь махнул назад рукой:
– Подстрелите его!
Щёлк! Щёлк! Дзан-г! Дзан-г! Сразу три арбалета и несколько луков отправили свои стрелы в язычника, но тот словно ждал этого. Лёгким, грациозным прыжком он ушёл с линии стрельбы, а затем в его руке оказался клинок. Взмах! И последний метательный снаряд отлетел в сторону.
– Глупец ты, Вартислав! – Голос отступившего в темноту витязя услышали все, точно так же, как и его следующую команду: – Всем быть наготове! Начинаем!