Ведун
Шрифт:
Обряд, который совершался в королевской церквушке, прошел тихо и неприметно. Под песнопения нескольких забитых тусклых мальчиков, из которых словно вынули душу, Оттар и Нерейд склонились перед алтарем чужого бога. После этого священник обрызгал их водой, пробубнил несколько фраз на латыни и одел на шею мужа и жены деревянные крестики. Купец и его супруга поцеловали большой серебряный крест, встали с колен и вышли на свежий воздух. И тут их поджидала очередная беда.
Белокурую длинноволосую красавицу Нерейд заметил верный воин короля барон Фредерик Валле, пожилой и грузный распутник, который был славен тем, что имел три десятка бастардов. Новоявленный дворянин,
Видевшая смерть своего любимого, Нерейд застыла в ступоре, и ее схватили. Барон, свесившись с седла, сальной рукой потрепал ее по белой щеке и, оскалившись гнилыми пеньками передних зубов, просипел:
– Вот и все курочка, потрепыхалась и теперь ты вдовушка.
Девушка хотела плюнуть ему в лицо. Но в этот момент на площади в сопровождении нескольких конных охранников появился подтянутый рослый брюнет на отличном скакуне и в богатой одежде. Конем он уверенно раздвинул собравшуюся вокруг тела мертвого Оттара и дружинников барона толпу и посмотрел на девушку. Все люди вокруг притихли, а Валле торопливо спрыгнул с лошади. После чего он поклонился богатому всаднику и, вскинув вверх сжатую в кулак правую руку, громко провозгласил:
– Слава нашему доброму королю Сверкеру Кольссону!
Король, а это был он, поморщился, лениво взмахнул затянутой в перчатку ладонью и спросил барона:
– Валле, что здесь произошло?
– Ваше Величество, - с ответом барон не медлил, - был опознан язычник, который поддерживал подлеца Тостерена. Я приказал его схватить, но он оказал сопротивление и был убит.
– Нет!
– надеясь на справедливость короля, воскликнула Нерейд.
– Он все врет! Мы честные люди и новообращенные христиане! Ваше Величество...
– Молчать, тварь!
– Пощечина барона в кровь разбила губы девушки, и она замолчала, а Валле вновь обратился к королю: - Эта шлюха лжет, мой король.
Сверкер, который многое позволял своим преданным псам, усмехнулся и пальцем поманил к себе барона. Валле приблизился, прижался к королевскому седлу и снизу вверх посмотрел на Кольссона, а правитель шведов, понизив голос, прошипел:
– Ты зарвался Валле и за это будешь наказан.
– Как пожелаете, Ваше Величество, - выдохнул барон.
– Я приму любое наказание.
– Ха-ха!
– король рассмеялся, потрепал барона по грязным космам и кивнул в сторону Нерейд: - Я заберу у тебя эту женщину.
– Но Ваше Величество...
– в голосе дворянина появились какие-то плаксивые нотки, словно он маленький ребенок, у которого отбирают любимую игрушку.
– Заткнись!
– Валле сник, а король продолжил: - Эта девка будет жить в твоем замке. И не дай Бог ты ее хотя бы пальцем тронешь - пожалеешь, что на белый свет родился.
– Слушаюсь, господин.
Полусогнувшись, барон отступил к Нерейд, которая слышала этот разговор, затем дождался пока король покинет площадь, и еле слышно прошептал:
– И зачем ему женщина? Не понимаю. Ни себе, ни людям.
В тот момент, потрясенная всем тем, что произошло, Нерейд не поняла слов Фредерика Валле и вспомнила о них лишь когда вновь встретилась с королем Сверкером, коего после полученной пару лет назад тяжелой раны женщины интересовали исключительно как собеседницы и танцовщицы. Правда, монахи-цистерианцы во главе с личным королевским исповедником Альбрехтом Зюгау обещали Сверкеру божественное исцеление. Однако лишь тогда, когда будут уничтожены все язычники Меларнской провинции, среди которых самый главный Гутторм Тостерен.
Что же касательно участи Нерейд, то ее отвезли в замок Валлеборг, и у нее началась новая жизнь. Девушку кормили, поили и перед приездом короля, который любил поохотиться во владениях барона Фредерика, выдавали хорошую одежду. Со временем Нерейд даже выделили небольшое личное пространство с окошком на двор замка, и дозволяли иногда выходить на свежий воздух, а барон Фредерик, повинуясь воле Сверкера, не пытался к ней приставать, благо, наложниц у него хватало. Однако Нерейд, которая постоянно горевала по своему мужу, по матери и по свободной жизни, это не радовало. Но что она могла сделать, дабы изменить свою судьбу? Ничего. И потому все, что ей оставалось, это ждать редких приездов короля, развлекать импотента беседами, танцевать перед ним, рассказывать ему на ночь сказки и древние истории, и надеяться на то, что когда-нибудь Сверкер будет в хорошем настроении и отпустит ее на волю.
Так минул год. Наступила весна и Нерейд, несмотря ни на что, стала еще прекраснее, чем прежде. Барон Валле вновь стал коситься на нее, и в его жадном взгляде девушка видела похотливое желание обладать ее телом. Сверкер был занят войной. Люди в замке воспринимали ее как чужачку, постоянно следили за ней и шансов выбраться из Валлеборга у Нерейд не было.
В общем, все было весьма плачевно. Однако недавно жена барона, старая толстуха Бьяртей рожала своему мужу очередного сына и Нерейд помогла ей разродиться. Супруга Валле этого не забыла и недавно сказала девушке, что поможет ей бежать. И хотя Нерейд, которая, после всех обрушившихся на нее бед, Бьяртей не поверила, в ее душе все же затлел крохотный огонек надежды. Но опять таки горел он недолго.
Позавчера в замок приехал король и не один, а вместе с приближенными и своим старшим сыном Карлом, которому вскоре предстояло стать ярлом Гетеланда. Юный принц заметил Нерейд и попросил отца подарить эту красивую девушку ему. Ну, а король, недолго думая, выдвинул ему условие. Если Карл в одиночку убьет на охоте матерого секача, то Нерейд его, а если нет, то пусть его постель согревает кто-то поплоше.
Наследник Сверкера условие принял, и сделал то, что хотел его отец. И за это, само собой, он был вознагражден. Вот только воспользоваться своим новым имуществом принц не смог, ибо вечером был сильно пьян. Но это ничего, времени у него в запасе было много, а дочь деревенской знахарки Равартан лежала в своей каморке, где ей предстояло провести последнюю ночь, и думала о том, что она лучше убьет себя, чем станет чьей-либо наложницей. При этом в голове девушки было множество сумбурных мыслей, но все они сводились к одной, что без Оттара и матери жизнь не имеет смысла, и раз уж не получается сбежать, то можно умереть.
Почему-то мысли о самоубийстве, которое считается грехом не только в христианских, но и во многих языческих культах, воспринимались Нерейд очень спокойно. Она перебирала разные варианты и, в конце концов, решила, что проще всего выпрыгнуть в окно. Замковый двор усеян острыми и плохо обработанными булыжниками, а она, словно сказочная принцесса, обитает на самом верху, практически под крышей главного донжона. Значит, будет недолгий полет, один удар и смерть, которая спасет ее от бесчестья и измены любимому.