Ведунские хлопоты

Билик Дмитрий Александрович

Куда уж тут до непринужденной беседы, когда куча голодных людей, для которых зеленый хлеб — это не испорченная фигня, а рядовая еда, стоит, раздразненная запахом плова. Хотя, как известно, во всем нужно искать плюсы. Благодаря неусыпному вниманию, блюдо не успело превратиться в кашу из мяса. Потому что мне приходилось частенько заглядывать и пробовать, готово или нет. А когда я вынес окончательный вердикт, то Анфалар принес грубую посуду из мертвого дерева и протянул мне. Но вопреки ожиданиям, есть не стал, а отнес стоявшему Форсварару.

В этот самый момент я чувствовал себя, как

участник кулинарного шоу, к которому в гости приехал толстый шеф-повар. Только у них там всего один человек, который может поругаться, а у меня в подчинении целый город. Если вдруг я что-то запорол, то можно будет даже на психолога не тратиться. Просто сразу понять, что готовка — это не мое. Хотя вряд ли. Я ведь и зиры в меру положил и даже барбариса кинул, чтобы чуть-чуть кислило.

Правитель несколько раз обжегся, но затем все же подхватил губами жирный кусок мяса и блестящего риса. Он торопливо прожевал, после чего закатил глаза. Форсварар же не умер? Не умер же? Я согласен быть Матвеем-который-приготовил-хреновенький-плов, но не очень хочу стать Матвеем-от-стряпни-которого-умер-правитель-славной-твердыни-Фекой. От такого факапа сложно будет отмыться.

Но нет. Форсварар открыл глаза и произнес тихо. Но почему-то услышали все, кто собрался на холме.

— Это самое вкусное, что я ел. Даже намного вкуснее хлеба, который ты приносил.

— Как ты поступишь с блюдом, которое приготовил? — серьезно спросил у меня Анфалар, будто спрашивая разрешения.

— Выстройтесь в очередь, все, кто хочет попробовать! — крикнул я. — С вас тарелки, с нас еда.

Если честно, я боялся этого момента. В моем мире и блины раздавали с лопат, потому что за бесплатное руки могли попросту оторвать. Фекойцы же, пусть и торопливо, но без всякой суеты стали превращаться в длинную извилистую змею, уходящую к самой крепостной стене.

И тут меня возник другой страх.

— Хватит ли плова? — шепнул я Анфалару.

— Грааш, иди сюда, — махнул рукой ведун рубежнику. — Накладывай. Это Грааш, — познакомил меня с крохотным молодым стражником, почти пацаном Безумец. — Его хист не от тварей. Он достался ему от отца. Грааш возвышается, когда рассчитывает всякие штуки. Сколько потребуется дойти до горы или какое нужно дерево по длине для моста. И в этом он достиг определенных высот. У нас хватит еды, Грааш?

— Если накладывать чуть меньше половины этой огромной ложки, — ответил рубежник, чуть помедлив.

— Они не наедятся, конечно, — сказал Анфалар. — Но на всю жизнь запомнят этот день и вкус твоей еды. Для многих это станет самым ярким моментом в их тусклой жизни.

Я сглотнул образовавшийся в горле комом и заставил себя улыбнуться Анфалару. А еще понял, что чтобы не произошло и кем бы они меня не стали считать, пусть и последним негодяем, я не смогу не помогать этому городу.

Глава 7

Что любопытно, бесплатный обед в Фекое не прибавил мне рубцов. Хотя в какой-то момент я начал искренне надеяться на это. А что, интересно было бы, во что вылилась благодарность большей части жителей твердыни. Может, улетел бы на своем хисте в стратосферу и все такое.

Согласно менталитету изнаночников, как объяснил мне Анфалар, это был жест доброй воли, к которому я пришел сам. Никто меня не просил и все такое. Вот если бы люди голодали и появился Матвей в сияющих доспехах на белом коне, то дело другое. Там бы тебя и поблагодарили, и отдали последнее. А так, несмотря на то, что фекойцы еще долго будут вспоминать этот день, во что-то полезное сегодняшнее предприятие конвертировать не удалось.

Единственное, что акции Матвея Зорина на местной бирже под названием твердыня Фекой значительно подросли. В смысле, теперь едва ли была какая собака в городе, которая не знала меня. Ладно, не так выразился, собак здесь я не видел. Но то, что весь город говорил обо мне, как о достойном и хорошем человек — факт неоспоримый.

Поэтому домой я возвращался с каким-то приятным чувством на душе. Даже зудящая в ухо Юния не могла его испортить.

— Жизнь штука нес… сс… сложная. Вот только кто добрыми делами занимается, ничем хорошим не заканчивает. Сс… поверь моему опыту.

— Кто людям помогает, тот тратит время зря. Хорошими делами прославиться нельзя.

— Правильно. Сс… очень мудрые слова. Наверное, сказал какой-то государь?

— Вроде того. Только понимаешь в чем дело, не все в мире делается ради денег или выгоды. И вот если я сделал что-то доброе, а мне на душе хорошо, тот как это назвать?

— Сс… душевный недуг. Лечить тебя надо.

— Да иди ты, — по-доброму закончил разговор я.

Былобыслав ждал нас посреди Изнанки. Да такое ощущение, что очень уж давно. Больше того, увидев меня, он как-то повеселел. Словно действительно боялся, что я могу не вернуться.

— Неужто все припасы съел? — сделал вид, что удивился он.

— Да, так на природе аппетит разыгрывается, просто жуть.

— И где же это в Скугге такая природа?

— Вы, Былобыслав, извините, конечно, но после истории с вашим коллегой, меньше всего мне хотелось бы раскрывать тайны своей жизни чурам.

— В другое время саму мысль о том, что чуры могут навредить рубежнику, я счел бы оскорблением, — торопливо проговорила могущественная нечисть и сделала небольшую паузу. — Но в текущей ситуации вынужден признать правоту претензий.

— Былобыслав, давайте так, я скажу, где был и чем занимался, а вы откроете мне один секрет?

— Какой?

— Зачем чурам столько серебра? Вы его солите? Или знаете что-то о биржевых котировках и запасаете впрок?

Нечисть грустно выдохнула, и почесала лоб.

— Ну что, значит, обратно? — спросил чур, давая понять, что разговор на этом закончен.

— Было бы славно, Былобыслав.

Домой я добрался без особых проблем. Если не считать, что пришлось объехать одну аварию, да заглянуть на СТО — по пути умудрился напороться на гвоздь — то даже без невезения. По сравнению с масштабом возможной непрухи, просто небольшие жизненные неурядицы.

Приехал я затемно, обнаружив на улице лишь распахнутую дверь в баню и уже остывший мангал. Из дома раздавалась какая-то странная грустная музыка, услышать которую я никак не ожидал. Мне думалось, что как только Васильич покинет эту вечеринку, здесь начнется трэш и угар. Но нет.