Ведунские хлопоты
Шрифт:
Что самое забавное, несмотря на некоторую ограниченность вывода, по поводу Ольги друг не сказать, чтобы был очень уж не прав. Только беда не в тетках, а лярве, которая присосалась к жене Костяна. С другой стороны, если Оля не будет шастать по похоронам, то ничего дурного действительно не произойдет.
Как по мне, хорошо все, что хорошо заканчивается. Потому что оставлять друга, несмотря на всю мою любовь к нему, здесь, пока я буду в Питере, не хотелось. Непонятно сколько придется отсутствовать. А возвращаться в грязную обитель ленивых пороков
В целом, конечно, никаких уроков Костян не извлек. Он считал, что у жены моча ударила в голову, вот та и взбеленилась. Но немного пожила одна и поняла, что ошибалась. Стратегия была скорее «девочковая», но сработала, как считал друг. Главное, чтобы он теперь при каждый ссоре не пытался сбежать ко мне. Нечисти, что ли, указание дать и замки поменять?
Что до нечисти, как только уехал Костян, те подошли ко мне одновременно с одним и тем же вопросом, звучащим примерно как: «Когда же начнется наш вояж?». Понятное дело, бес был невероятно возмущен тем, что черт, который им воспринимался исключительно как приживала, и которого взяли из жалости, вообще претендует на путешествие. Однако и Митя неожиданно уперся рогом, точнее двумя, заявив, что поедет.
— Короче, друзья, тут я сам виноват. Сначала пообещал одному, а потом выяснилось, что и второй очень хочет в Питер. Но у меня мало времени, а желания разбираться в этом вопросе никакого. Поэтому я сейчас отъеду, а вы пока сами решайте, кто именно отправится в Санкт-Петербург. Потому что портсигар у меня только один.
И постарался выскочить наружу, даже не поев вкуснейшей индейки. Хотя был уверен, что она восхитительна. С готовкой у Ольги не возникало никаких проблем. Придется потом разогревать, но что делать. С нечистью как с детьми — не скажешь, кого любишь больше, другой обидится.
Надеюсь только, что они не разнесут мне дом в ходе жарких обсуждений. Судя по громкому крику Гриши, бес пытался обратиться к собственному авторитету и призвать Митю к голосу разума. Ну, бог в помощь. Черт уже не тот мальчик для битья, каким мы забрали его у Большака. Может и флейтой огреть.
Я же поехал по прописке. То есть, в бабушкину квартиру, где раньше жил. Разве что изначально заскочил в хозяйственный магазин. Открыл новую дверь, походил, посмотрел. Ничего не изменилось, только единственный цветок, который был, сдох. Что неудивительно.
Наверное, надо квартиру продать, но жалко. Бабушка ее любила. Да и что мне с этих вырученных денег? Пусть стоит пока, до поры до времени. Главное сейчас — это чердак.
Поэтому я набрал ведро воды и отправился наверх. Если сказать мягко, то здесь чуть-чуть воняла. Так, что даже голуби все разлетелись. Я упаковал покрывало в мусорный мешок, потом еще в один, а после уже в третий. И принялся заниматься дурной деятельностью — отдраивать ограниченное пространство чердака, которое использовалось для Слова.
На это я убил несколько часов, пару раз поменяв воду. Не скажу, что запах полностью выветрился. Но теперь его разбавлял дух белизны, доместоса и всякой химозы. Что до простыни — уже ближе к трассы я облил ее бензином и сжег. От греха.
Следом мой путь лежал к лешему. И, само собой, через магазин. Надо же обрадовать моего друга, что теперь ему ничего не угрожает. Что интересно, впервые за все время хоть куда-то я ехал с легким сердцем. Потому что хорошие новости сообщать всегда приятно. Однако и тут меня ждала засада.
Начать хотя бы с того, что леший вышел не сразу. Будто владелец громадной квартиры, который услышал дверной звонок лишь с пятой попытки. А когда вышел, то выглядел нахмуренным, собранным, сердитым. Хотя я не мог не отметить, что он стал намного «здоровее» и моложе.
Леший отколупал крохотную часть кренделя, отправив в рот. Впрочем, угощение взять не торопился.
— Батюшко, все, не потревожат больше тебя водяные.
— Слышал я, слышал, что один из рубежников Водяного царя убил, — угрюмо произнес он, — продолжая ковыряться в кренделе.
— Так разве это плохо?
— Для меня нет, а для тебя…
Леший поднял на меня глаза, а в них я прочитал не укор, не осуждение, а беспокойство. Чего это он испугался?
— Батюшко, объясни мне человеку с неоконченным высшим образованием, чего опять не так?
— Сердце у меня за тебя не на месте. Не мог обычный ведун с Водяным царем справиться. Уж не заемную силу ли ты взял, за которую рассчитываться придется?
Что забавно, с заемной силой я уже сталкивался, даже вспомнил Форсварара. Оттого понял, о чем идет речь. Значит, и в нашем мире существуют какие-то артефакты, способные это провернуть.
— Не переживай понапрасну. Там вообще схема очень сложная.
Пришлось рассказать лешему весь план с самого начала. Батюшко слушал сосредоточенно, будто даже сердито, изредка кивая на мои слова. То ли он не одобрял действия, то ли просто давал понять, что слушает. А когда я закончил, все же покачал головой.
— Опасную игру затеял и все ради чего?
— Не чего, а кого, — отрезал я. — Я виноват в том, что водяные на тебя вообще поперли. И ошибку свою исправил.
— Молодой ты, Матвей, горячий. Иногда попросту отойти нужно в сторону, когда изба полыхает, а не в нее лезть.
— Извини, батюшко, я так не умею.
— Знаю, что не умеешь. Потому и кручинюсь. Боюсь, как бы не сгорел ты быстро и без остатка. Что до дела, то спасибо тебе, Матвей, за меня, за лес, за существ всех, что под моим началом ходят.
И леший поклонился, а в меня словно молнией ударило. Потому что одно дело, когда батюшко благодарит за небольшую услугу. И совсем другое, когда совершает это от имени всего леса.
Лицо лешего расплылось, становясь то отдельно пляшущим в воздухе элементом, то частью какого-то дерева или куста. Сам лес потерял резкость и форму, будто я находился на космическом корабле и решил уйти в гиперпространство. При всем при этом я был в полном сознании, пусть и не совсем в ясном уме.