Век Джойса
Шрифт:
Извержение отлетающих душ.
Главная идея Бесплодной земли, если может быть таковая у Элиота, продолжает и наследует герантионову неизбежность возмездия за растрату жизни. Разрозненная конструктивистская мозаика, кинематографический (Эйзенштейн!) монтаж сцен, эпизодов, реминисценций вращается вокруг темы скитания-поиска. Здесь всё сосуществует: реальность, измышленность, действительность, воображение, реалии, яркие зарисовки, рациональность, абсурд.
Подтекстом, фоном является легенда о Святом Граале, реконструированная Джесси Уэстон. Впрочем, Элиот использует и другие версии, в том числе вагнеровского
Кстати, а зачем ему понадобился комментарий? Это была еще одна дань Данте, который в Vita Nova, впервые соединил поэзию и свои пояснения к ней.
М. Каули:
Семистраничный комментарий к "Бесплодной земле", в котором Элиот демонстрирует свою эрудицию и прослеживает елизаветинские или итальянские источники того, что нам казалось самым для него заветным, было для нас сильнодействующим лекарством.
442
Джон Бишоп, выпускник Принстона, сказал мне, что взялся за итальянский с тем, чтобы в полной мере оценить строки из Данте, перевод которых Элиот дает в примечаниях.
Мифологический фон необходим Элиоту как декорация безвременья - той вечности, на подмостках которой жизнь проигрывает свои фарсы. Но миф - не только фон, но и способ контроля неконтролируемого - современной истории. Чтобы лучше понять хаос происходящего, нужно хорошо разглядеть его прах.
Вообще же дух поэмы непередаваем: ассоциации, символы погибают от дешифровки. Комментарии необходимы лишь как нить Ариадны: без нее непосвященный сразу заблудится.
ПОЛЫЕ ЛЮДИ
Всё это распространенные
Развлеченья, наркотики и сенсации
И так будет вечно, особенно во времена
Народных бедствий и смут.
Э. Томпсон
Стало банальностью, промелькнувшей и на этих страницах, будто главной темой Элиота была смерть. Это - абсурд: никто и никогда не писал только о жизни - о правде жизни, - как это делал Элиот. Ибо разве боль - не самое жизненное проявление жизни? Ибо разве гневный вопль протеста против общественного бесплодия - не жизнь?
Не тяга к смерти; наоборот
Нелепость бесплодного грустного времени
Между концом и началом:
Нелепость умирания. Нелепость
Жизни для смерти.
Нелепость любви, рождающей
Для погребения. И умирающей
Столь скоро. Нелепость времени,
Вносящего в вечность ничто.
Желание преодолеть
Ограничение времени. И
Тщетность...
Основная тема его поэзии - не смерть, но скорбь. Тоска о человечности, которая не утеряна, но которой еще не было. Он и к религии обращается как к прибежищу - последней надежде.
Уже в Геронтионе изображено типичное состояние сознания, нечто аморфное, неопределенное, окарикатуренное
443
обрывками идей, неразрешимыми мысленными противоречиями: всё это - для передачи духовной судьбы
Наша доблесть
Порождает мерзость и грех. Наши бесстыдные
преступления
Вынуждают нас к добродетели.
Это слезы стекают с проклятого иудина дерева.
Великое ничтожество природы, суини эректус, творит свою тщетную историю, где всё - ложь и обман. "Вдумайся" Геронтиона - ни к кому не обращенная ирония, риторика самоанализа, который тоже бесплоден. "Мы" иллюзорно: оснований для общности нет. В истории все - "они". ("Мысли сухого мозга" - таков безличный итог жизни Геронтиона, безличного "старикашки", перед лицом смерти").
Мысли сухого мозга во время засухи.
Плюс разброд восприятия: высокая метафизика и скотство, любовь и смерть, шепотки бессмертия.
Временами он стилизуется под пророка, вещающего о судном дне:
Вот как кончится мир
Вот как кончится мир
Вот как кончится мир
Не взрыв, но всхлип
Так умрет воздух
Так умрет земля
Так умрут вода и огонь,
но гораздо чаще и, чем дальше - тем больше, он размышляет не о грядущем, а о вечном, неизменном, непреодолимом.
Не взрыв, а всхлип... Стоп, здесь что-то веберновское... вебер-новский крик, стон... Экспрессия великой поэзии - как парафраза к экспрессионизму великой музыки.
Интерпретация Полых людей как неверия в человека, как ощущения его пустоты, бессмысленности жизни, поэтизации смерти - вот уж абсурд! Неверие в человека - это когда: "Велик наш край - он просто рай".
Поэма - предупреждение. Поэтический Римский клуб. Не навязчивая идея гибели мира, не распад человеческой личности,
444
а вопль отчаяния, попытка обратить внимание на бодро идущих к своему концу, то есть прежде всего - на нас...
Мы полые люди,
Мы чучела, а не люди
Склоняемся вместе
Труха в голове,
Бормочем вместе
Тихо и сухо,
Без чувства и сути,
Как ветер в сухой траве
Или крысы в груде
Стекла и жести
Нечто без формы, тени без цвета
Мышцы без силы, жест без движенья...
Каждое слово - о нас, каждая буква...
Пятичастная сюита - так критики называют эту поэму - явилась как бы завершающим аккордом к симфонии Бесплодной земли, в котором сконцентрированы все ее мотивы и все поэтические находки.
В "Полых людях" мотив прижизненной смерти реализуется до конца. Знакомые образы бесплодной земли: череп, кости, крысы, сухая трава, осколки стекла, битый камень, пустынные долины - вновь возникают в сюите. Знакомое смешение стилей, уровней: в "Бесплодной земле" джазовые ритмы сплетаются с оперными партиями и хорами, здесь преобладает соединение nursery rhymes* со словами католической литургии. Короткие рифмованные строки задают нервный ритм, в то время как отсутствие строфических вариаций, преобладающая равносложность, равноударность строк в сочетании с множеством повторов, параллельных зачинов, придаточных, приложений придают сюите монотонность, не свойственную "Бесплодной земле". Монотонность эта подчеркивает мертвенность, автоматизм существования "полых людей". Лишенные человеческих свойств, "люди-чучела" встречают свой конец и конец мира не воплем ужаса, а хныканьем (whimper).