Век эмпирей
Шрифт:
Коммлинк открыл канал вязи с Джамиль Сарум. «Это должен быть выход из кошмара».
Регион Делве, созвездие YX–LYK
Система MJXW-P, цитадель матриарха
Джамиль Сарум, одна в своих личных покоях в соборе, уже знала то, о чем Виктор собирался ей поведать.
— Лорд Фалек — на борту спасательного фрегата, — сообщил он. — Корабль покинул станцию Лорадо, но пойман в ловушку здесь, в T-IPZB. Кровавые рейдеры блокируют каждые врата…
— Да, — ответила Сарум,
— Мы сделали все, что могли, — продолжал Виктор. — Лорд Авл и я — все, кто уцелел. Он успел покинуть систему до того, как врата…
— Я знаю судьбу лорда Авла, — прервала его Сарум. — Ваша страсть к сражениям хорошо вам послужила. Господь одарил вас способностями великого воина.
— Благодарю, ваше величество. Каковы будут ваши приказы?
— Вы просили у Него чуда дважды, — угрожающим тоном произнесла она, ее мускулы сжались. — Вы смеете бросать вызов Ему еще раз?
Джамиль могла ощутить ужас Виктора; она чувствовала вкус желчи у него во рту.
— Оставайтесь, где есть, — продолжила она. — И помните, что Бог прощает вас за неверие.
Она отключила линию прежде, чем он мог ответить.
Это началось подобно землетрясению; поток гнева сотряс ее, насилуя душу с безжалостной жестокостью. Ковыляя к единственному окну в помещении, она с удовольствием выбросилась бы наружу и была бы рада насильственной смерти в пустоте, чтобы убежать от зверя внутри. Стиснув зубы, на дрожащих ногах, она обхватила голову, словно пытаясь освободиться от себя. Подспудный шум подавлял; первородный крик, завывающий, как солнечный ветер, бил по ее душе, пытаясь разорвать ее на части внутри собственного черепа…
И затем — тишина.
Безмятежность, мир и чистота обрушились на чувства Джамиль Сарум. Отступление безумия заставило ее замедлить дыхание; одежда, прилипшая к коже, соскользнула, как только лихорадка прекратилась. Добредя до хрустального бассейна с водой, она окунулась, словно бы стремясь загасить оставленные монстром внутри тлеющие угли. Бисеринки пота стекали по ее щекам; рот пересох, как песок, она жадно глотала воду, сделав паузу, чтобы уставиться на собственное измученное отражение. «Что со мной происходит? — выдохнула она. — Чем я стала?»
Снаружи находилось множество верных, преданных слуг; подразделения паладинов были готовы пожертвовать за нее жизнью; под ее командой была целая армада военных кораблей; и тем не менее она никогда не была более одинока, чем сейчас. Ужас на лице ее отражения подтверждал все, чего боялась Джамиль; она была сиротой в этой вселенной, дрожащей при мысли о том, чем она стала. Религия и вера были прокляты, шансы на выживание для Фалека Грейнджа и Виктора Элиаде фактически свелись к нулю. После них не осталось никого, кому бы она могла доверять; никого, чтобы нести бремя искупления имени Сарум; никто не уехал, никого, способного хранить тайну ее спасения после Судов Испытаний; никого, вхожего в круг Карсота, чтобы посоветовать, когда лучше возобновить борьбу за трон.
Ее страх был тем же, что испытывают неизлечимо больные; те, кто должен существовать со знанием, что процессы, происходящие в них, однажды их уничтожат. Она сознавала, что в нее вторглось нечто темное и зловещее, и никто — ни одна душа —
После того как она выпила полные пригоршни воды, ее дыхание восстановилось, и паника начала отступать.
«Я не та, какой я себя помню», — думала она, впервые осознав, что ее физическое тело изменилось. Сбросив пропотевшую одежду, она была испугана — и заинтригована — тем, что она видела. Четкие, скульптурные мускулы; не огромные мужские, но идеальной формы женские; превосходные линии очерчивали каждый мускул ее тела.
Продолжая изучать себя, она посмотрела через плечо на изгиб спины и на выпуклости икр. «Это — мой клон, — поняла она. — Фалек, должно быть, увеличил мою силу, вырастив мускульную ткань при подготовке к моему прибытию… но зачем? Физическая сила — ничто для меня. Почему он сделал это? К чему он готовил меня?»
— Он готовил тебя, чтобы править Империей, — произнес голос. — Именем Его, а не твоим собственным.
Пораженная, Джамиль озиралась кругом безумным взглядом. Но она была одна.
— Ты нарушила древнюю традицию по неверным причинам, — прошипел голос, — и я собираюсь исправить результат.
Джамиль поняла, что это ее собственный голос, который ей не подчиняется. Снова глянув на отражение, она поклялась бы, что там есть кто-то еще, видимый только на периферии зрения.
«Я теряю рассудок. Боже, помоги мне…»
— Бог уже помог тебе. — Другая мгновенно подхватила мысль Сарум. — Ты сильнее, умнее и имеешь особые способности, которых лишены другие. Теперь имей веру…дабы принять то, что Бог даровал тебе, и перестань дрожать перед судьбой!
Джамиль потребовалась минута, чтобы устоять у бассейна. Независимо от того, что это было, — та, что стояла возле нее, была чужой, но до тошноты знакомой.
— Кто ты… — начала она.
— Я — ты! — выкрикнула Другая. — Отделившаяся от хилого разума испуганного, растерянного ребенка, рожденного от династии неудавшихся правителей.
Джамиль хотелось сгинуть; умереть и покончить с этим безумным существованием. Да, имя Сарум было легендой в Империи, но по дурным причинам. Правда, что ее отец был гранд-адмиралом королевского флота, что у Вак’Атиота он оказался разбит джовианами, а минматарское восстание имело место, когда он исполнял свою должность. Она поклялась, что однажды вернет величие своему родовому имени, но только из гордости — вера никогда не имела к этому отношения. Вопреки представлениям о ней народа, Джамиль Сарум не верила ни в Бога, ни в амаррскую религию. Вместо этого, она играла роль евангелического крестоносца, заверяя, что вернет Империю на путь величия, чему приписывала — лживо — боговдохновенную цель.
Фалек Грейндж наставлял ее на каждом шагу, превратив в пламенного вождя, в которого хотели верить амарры.
— Бог существует, — сказала Другая. — Триллионы людей разделяют нашу веру. Думаешь, это случайно? Как ты можешь называть себя достойной править Империей верующих, когда сама слепа к истине? Твои силы имеют божественное происхождение, Джамиль Сарум. Твой дар руководить людьми вдохновлен свыше, и это — не то орудие, которое дается безбожным правителям этого мира.
Она хотела кричать; изгнать демона в себе, но она знала, что, если она позовет на помощь, это лишь ослабит ее образ в глазах тех, кто ищет у нее защиты.