Век Лилит
Шрифт:
Пока что все было обыденно и мирно. Окунувшись в ледяную водичку, будущие подопытные с визгом и смехом выбрались на берег и принялись разводить костер из топливных брикетов, в которые в колонии перерабатывали щепу, опилки и разного рода другой горючий и нетоксичный мусор. Когда Пишта, сгибаясь под тяжестью садка, набитого уловом, вернулся к палаткам, костер уже весело трещал, а в котелке, подвешенном над огнем, булькала кипящая вода. Креветок следовало варить живьем, потому что иначе их нежное розоватое мясо стало бы отдавать горечью. Лейла, как самая опытная, принялась аккуратно погружать в кипяток извивающиеся тушки ракообразных. А старый ученый думал о том, что завтра он что-то подобное сделает со своими юными спутниками. И нет гарантии, что результат будет не столь же бесчеловечным.
Ужинали весело. Лейла спела гимн Богине – один из самых красивых. Дэни рассказывал свежие анекдоты, нехватка которых всегда ощущается в отдаленных колониях, а Карел Пишта – несколько забавных историй из жизни инопланетных животных. Пришла пора ложиться спать, установив обязательное дежурство по охране лагеря. Старый ученый, ссылаясь на возрастную бессонницу, вызвался дежурить первым, хотя он видел, что его молодые спутники не спешат разбредаться по разным палаткам.
Ксенобиологу хотелось еще раз все обдумать, покуда голова свежа. Оставалось менее десяти часов на то, чтобы принять окончательное решение. Нужно было еще раз взвесить все «за» и «против», оценить риски и перспективы, которые открывались в случае удачи. Наконец, договориться со своей совестью. Он так погрузился в глубокие размышления, что не замечал ничего: ни зеленоватых жарких лепестков, которыми цвел костер, ни чужих созвездий над скалами и лесом, ни того, что одна из звезд стремительно пересекает ночной небосвод.
Глава пятая. Люди, готовые к сюрпризам
Знакомый запах, который внезапно просочился в пещеру, заставил ее пробудиться. Конечно, ее состояние нельзя было назвать сном, скорее оцепенением. И ожиданием. Неисчислимое число лет ждала она этого часа. Зачем? А чтобы выполнить свое единственное предназначение. Правда, ее ожидание не было пассивным. Она проникала в клетки любого организма, до которого могла дотянуться, но каждый раз это было не то. И вот когда она приготовилась слиться с геномом очередного безмозглого хищника, рядом появилось существо иного рода. Она осознала свою ошибку, но все ее рецепторы уже были настроены на психоволны плотоядного, и поздно было что-то менять. Пришлось опять довольствоваться заведомо неподходящим материалом.
Неудачи никогда не обескураживали ее. Не получилось сейчас, выйдет в следующий раз. Не в этом миллионолетии, так в другом. Время значения не имело. Программируя ее, создатели не ограничили срок выполнения миссии. Ведь в конечном счете какая разница, когда и в каком облике ОНИ вернутся и в какой Галактике будут обитать? Поэтому она терпеливо перебиралась с планеты на планету, проникала в геном за геномом, инициировала одну эволюцию жизни за другой. И вот теперь, когда подходящий материал вновь появился в поле ее восприятия, она поняла, что на этот раз не упустит своего шанса. От существа, которое так близко подошло к ее пещере, исходил особый запах, который можно было бы назвать ароматом мысли.
На этот раз он был настолько сильным, что буквально сводил ее с ума. Если бы не излучение дневного светила, она бы накинулась на существо, источавшее этот запах, прямо сейчас, но ультрафиолет губителен для ее клеток. Запах исходил от немолодой уже особи мужского пола, судя по строению скелета и черепа, относящейся к приматам. Существо сидело на берегу небольшого водоема и с помощью простенького устройства вытаскивало из воды примитивных ракообразных. Оно не замечало амебоподобного сгустка, притаившегося под пещерным сводом, хотя мысли его были связаны с этой естественной подземной полостью. Еще немного, и примат сам войдет сюда. И тогда только останется прикоснуться к его коже в любом месте, чтобы началась диффузия клеток.
Впервые за многие миллионы лет терпение изменило ей. То распадаясь на отдельные слои, то припадая к полу пещеры, то выстреливая во все стороны похожие на щупальца ложноножки, она не могла дождаться, когда этот примат пересечет порог, но тот не торопился. А запах его мысли лишь усилился. Он сочился из каждой поры в меловом обрыве, из каждой трещинки. Впитывая его, амебоподобное создание окутало своим телом всю внутреннюю стену пещеры снизу доверху, перекрыв вход своеобразной мембраной. Теперь всякий, кто попытается проникнуть в карстовую полость, попадет в ее объятия и глазом не успеет моргнуть, как их геномы сольются. И если на этот раз материал окажется подходящим, ее миссия завершится.
Утром Дэни впервые почувствовал себя счастливым. Не только на этой планете, вообще первый раз в жизни. Нет, может быть, когда-то в детстве он испытывал нечто подобное, но… Тогда это все кончилось со смертью отца. Матери своей Дэни никогда не видел и потому не тосковал о ней. А вот об отце… Впрочем, если честно, на Сочи он об отце почти не вспоминал. Если тоска и накатывала порой, глоток нанококтейля решал дело. Здесь же все иначе. Здесь нанока не давали, и все чувства словно обострились. Первые несколько дней своего пребывания на Хосте Дэни приходилось худо. Волнами накатывало раздражение, которое сменялось апатией и тоской по прошлому. Не по тому прошлому, в котором он, выпускник философского факультета, работал жиголо, а по тем далеким временам, когда они с отцом кочевали с планеты на планету в поисках артефактов давно погибших цивилизаций.
Единственным человеком, в присутствии которого тоска проходила, была Лейла. В любовь Дэни не верил – слишком много женщин попадалось на крючок, на который в качестве наживки жиголо цеплял разный романтический вздор. Нет, его отношение к смуглокожей дочери пресвитера нельзя было назвать этим затасканным словечком. Загадочная девушка разжигала в нем огонь, по сравнению с которым самая пылкая страсть была холоднее льда. Едва завидев Лейлу Хазред, Дэни Николсон превращался в обжигающий пламень. Он боялся прикоснуться к дверной притолоке, чтобы не поджечь ее. Странно, что никто из поселенцев не замечал пылающего факела, что бродил среди хижин. Хотя один колонист все же начал догадываться и не сводил с новенького тяжелого, как свинец, взгляда…
Когда Мастер велел Дэни сопровождать доктора Пишту в его экспедиции, вчерашний жиголо пал духом. Немыслимо было разлучиться с Лейлой даже на полдня, но Омар снова вернул его к жизни, сообщив, что вторым сопровождающим будет его дочь. Жаль, что плавание по реке было недолгим. Будь его воля, Дэни отказался бы от мотора и перешел на весла, и греб бы день за днем, не сводя с девушки глаз. Впрочем, прибытие к пещерам подарило недавнему пленнику минуты такого несказанного счастья, что он хотел бы погрузить их в анабиоз, дабы сохранить навеки. Лейла предложила искупаться. Нырнула в свою палатку и выбралась оттуда почти обнаженной. Две светлые полоски ткани не столько скрывали ее прелести от нескромного взора, сколько подчеркивали их. Дэни готов был убить ученого старика, чтобы тот не пялил на девушку свои славянские зенки.
Сама того не подозревая, Лейла спасла ксенобиолога от неминуемой гибели, с разбега бросившись в прозрачные воды озерца. Дэни поспешил присоединиться к ней. Правда, едва тут же не выскочил обратно. Его изнеженная кожа, привычная к теплым и ласковым волнам морей, омывающих роскошные пляжи Сочи, едва терпела уколы ледяных игл, из которых, казалось, состояла эта запруда. Дабы не подать виду, что ему не слишком-то приятно купание, Дэни принялся нарочито хохотать и выкрикивать какие-то малоостроумные глупости. К счастью для него, Лейла тоже быстро замерзла и выбралась на скалистый берег. Пришлось срочно разжигать костер из топливных брикетов, благо те давали много жару.