День, обручивший небесаС землей, ты светел и пригож.Оплачет твой закат роса,Ведь ты умрешь.О, роза пышная, твой цветТак ярок, что слезу утрешь,Но прахом корень твой одет,И ты умрешь.Цветущих дней букет венчальныйВесна в свой короб наберет,Но прозвучит аккорд печальный,И всё умрет.Душа, безгрешна и светла,Одна цветенье не прервет.Пускай весь мир сгорит дотла —Она
Как тени, мчатся паруса,Как облаков клочки,Свет отразят, нырнут во мрак,Воздушны и легки, —Там, где проложит им лунаСребристый путь меж волнИль солнца жар слепящийЦарит, величья полн.Как тени, мчатся паруса,Как клочья серых туч,Летят по ветру мимо скал,Где грохот волн могуч.Откуда мчатся и куда —В какой конец земли?Иль это призраков чредаМне грезится вдали?Как тени, мчатся корабли,Расправив паруса,Но сер их цвет — где флаги,Где гордая краса?Ни ярких красочных огней,Ни пушечной пальбы —Плывут они в молчаньи,Посланники судьбы.Как тени, призраки бегутИ тают на глазах,Надежд былых уносят грузНа серых парусах.Лети во тьму, забвенья флот,Возьми печаль с собой —Туда, за скалы, где реветИ пенится прибой!
Малые голландцы
Ни святых, ни старцев чинныхУ голландцев на картинах —Здесь небес голубизнаИ янтарный блеск вина.Плут трактирный в колпаке —Красный нос, стакан в руке —Лясы точит в уголке.Вот пирушка средь поляны:Свет костров, танцоры пьяны,Стража, пики, барабаны.Плащ пурпурный златом шит —Щеголь трубкою дымит, —Пусть себе мужлан шумит!Шляпки, алые жакетки,Пух лебяжий — две кокеткиСмотрят… на мартышку в клетке.Домик, слуги у ворот,За оградой сад цветет.Плющ, оконный переплет.Лютню обнял сельский франт,Рядом — с флейтой музыкант,Серый бархат, алый кант.Рынок, толпы, кавардак —Шарлатан собрал зевак, —Пыль столбом от пьяных драк.Кавалеры в голубом,Шляпы шиты серебром —Шум за карточным столом.Пестрый ряд одежд старинных —Желто-красных, темно-винных;Ивы вдоль каналов длинных,Гладь воды среди лугов —Баржи, пятна парусовБлиз пасущихся коров.Кейп червонно-золотистый,Тенирс нежно-серебристый,Поттер ясный и лучистый —Красок чистых ликованье,Серых туч очарованье,Светлый образ мирозданья!Бархата голубизна,Шелк янтарный, в цвет вина —Ни святых, ни старцев чинныхУ голландцев на картинах.
Они манят издалека,Над ними дней не властен ход:Любовь как вечная река,Что вдаль течет, не утечет,И красота — бесценный свет,Разлитый радугой вокругТех скал, где, пеною одет,Поток тревожит горный луг.
Коль я погибну, думай лишь о том,Что стал навек английским утолокВдали, за сотни миль, в краю чужом,Где в прахе тучном
клад бесценный лег.Он Англией рожден был и взращен,Ее частица, плод ее любви.Он, воздухом и солнцем освященАнглийским, дух ее носил в крови.Знай, это сердце, прочь отринув злоИ слившись с вечным пульсом, навсегдаВсё сохранит, что Родина дарила:Счастливых дней мечты, и душ тепло,И юные веселые годаПод светом мирных звезд отчизны милой.
Я в классиках не очень-то силен.Что Данте, что Гомер? Лишь имена.А Тир и Троя — что-то из временСтаринных. И когда мне не до сна,Мой голос хриплый о простой любвиПоет — о том, что знаю, — о простыхДевчонках — Боже их благослови! —И мало проку от рулад моих.Спою-ка я еще! А вдруг — как знать —Я в песенке о той, что мне мила,Смогу с косноязычьем совладать?Любви по силам всякие дела.Черт побери, ведь сколько было тех,Кто парой строчек заслужил успех!
Высокие ветра текут над намии даже не касаются листвы.Вот разве только облака быстрыи рябь струится нашими тенями.Транжирят брызгалки — рука легка —предшественников достоянье — водув угоду травам, птицам, небосводуи нам с тобой чуть-чуть. Издалека,с холодных гор спускается туман,ползет во прахе, неуклюж, незван,тоскливо думу думая одну.И морю близкому, что заслонил курган,катить вовек нутро свое по днуна берег, что и так настроен на волну.
Юный Давид
Когда победный первый гул затих,Давид вернулся в общество ребят,они в кольчугах новеньких своихпо-взрослому держались все подряд.Охриплый смех и по плечу шлепок.Кто сплевывал, а кто — бранился на чем свет.Давид же, позабыт и одинок,впервые понял, что других Давидов нет.И Голиафову башку куда девать?О ней он будто начал забывать,хотя еще за волосы держал.Тяжелый и ненужный матерьял.И птицы вдаль кровавые плывут,не слыша, как и он, вопящий люд.
Гора Сион
В смятении всё на дыбы взвилосьвнезапно перед каменной стеной —псалмы, ступени, проволоки ость,могильники и кипарисов строй,что знали обо всем, но замерли, когдастреляли из молитвенных рядовочередями плача. И без дальних словшофары [12] не оставили следаот бывшей тишины. Лишь высилась стена,монашеское доносилось пенье,и минарет за церковью Успеньяуже не целил ввысь — макушка снесена.Но выстлали они ковровый разноцветДавиду своему, которого там нет.
12
Шофар — древний пастушеский рог, в который трубят в синагогах при молитве в осенние праздники.
Человек что трава его дней.Его дни трава.Дни человечьи траваего дней.Не убоись.Адамов сын на труды рожден.Рожден на трудыАдамов сын рожден на трудырожден.Не убоись.Но искры взметнутся ввысь.Взметнутся искры.Но искры взметнутся ввысьвзметнутся.Не убоись.