Век террора
Шрифт:
В начале ноября 1990 года Александр Шмонов подал заявление об уходе с завода. Возвращаться назад он уже не собирался, так как не рассчитывал остаться в живых после того, что задумал. Он и жене в прощальной записке написал о том, что может погибнуть. Правда, чтобы хоть как-то предохранить себя от возможного печального конца, он смастерил себе самодельный бронежилет и надел его под плащ. Однако не очень надеялся на него.
Колпинские КГБ и милиция, узнав об исчезновении человека, грозившегося убить первых лиц государства, подняли на ноги все свои силы. Во все концы страны полетели срочные депеши о немедленном задержании Александра Шмонова. Ситуация января 1969 года, когда точно так же искали младшего лейтенанта Виктора Ильина, повторилась с поразительной
Между тем наступило 7 Ноября 1990 года — 73-я годовщина Октябрьской революции. Красная площадь в Москве готовилась принять праздничные толпы демонстрантов, которые уже с шести часов утра формировались во всех районах столицы. Формировалась праздничная колонна и в Бауманском районе. И именно к ней по дороге на Красную площадь и сумел пристроиться вооруженный двустволкой Александр Шмонов.
Колонну Бауманского района в тот день сопровождали два сержанта из 1-го полка патрульно-постовой службы Мосгорисполкома — Андрей Мыльников и Сергей Романовский. Когда колонна ступила на брусчатку Красной площади, они шли впереди колонны.
Между тем эта колонна оказалась самой крайней, восьмой, в общем потоке колонн и проходила возле ГУМа. Мавзолей же возвышался далеко справа. Увидев это, Шмонов наверняка проклял про себя судьбу-злодейку, которая и в этом случае не дала ему шанса на удачу. Однако и отступать от задуманного было не в его правилах.
Тем временем сержант Андрей Мыльников, поравнявшись с Мавзолеем, как и было положено по инструкции, отошел от общей колонны и встал в стороне, наблюдая за проходившими демонстрантами. Шмонов же, шедший в колонне, был настолько увлечен подсчетами расстояния от себя до Мавзолея, что не заметил маневра милиционера. Это и решило исход дела. Как только Шмонов решил, что пора действовать и выхватил из-под плаща двустволку, это не осталось незамеченным со стороны Мыльникова. Милиционер бросился к террористу и ударил его по руке, в которой было зажато ружье. Рука с ружьем взметнулась вверх, и в это мгновение грянул выстрел. Мыльников цепко схватил Шмонова за руку с ружьем и рывком вниз направил ствол в землю. Люди, стоявшие в оцеплении возле ГУМа, заметив это движение, как по команде, тут же упали лицом на камни. Грянул еще один выстрел, последний. В следующую секунду после него на Шмонова навалились три курсанта Московской высшей школы милиции, два участковых Бабушкинского райотдела внутренних дел и несколько чекистов в штатском. Все они подхватили брыкающегося Шмонова на руки и понесли его в здание ГУМа. А сержант Мыльников так и остался стоять на Красной площади с ружьем террориста в руках. Через несколько минут это ружье забрал с собой некий подполковник КГБ в штатском.
Отмечу, что А. Мыльников и другие участники задержания Шмонова через несколько дней после этого были награждены ценными подарками.
Задержанный же А. Шмонов на первом же допросе заявил, что он хотел убить М. Горбачева. (Думается, если бы никто не помешал Шмонову выстрелить по Мавзолею, то картечь наверняка досталась бы не только Горбачеву, но и стоявшим рядом с ним Б. Ельцину, Г. Попову и другим).
Следствие по этому делу длилось почти год. А в ноябре 1991 года советские газеты сообщили, что А. Шмонов направляется на лечение в психиатрическую больницу. А. Шмонов и в этом повторил судьбу В. Ильина. За спиной Александра Шмонова, как это следует из уголовного дела, никто не стоял. Следователями КГБ доподлинно установлено: покушение совершено одиночкой.
В 1991 году М. Горбачев также подвергался опасности, причем в основном это почему-то происходило за пределами СССР. Так, в середине апреля 1991 года он побывал с официальным визитом в Японии. По негласному договору с японцами, охрана Генсека имела при себе лишь три пистолета, а вот японские полицейские были, что называется, во всеоружии. Однако, как оказалось, оружие было не только у них. Во время прогулки М. Горбачева по Токио японские полицейские арестовали около сорока человек,
А вот 6 июня того же года в Швеции с М. Горбачевым едва не произошел весьма опасный инцидент. В тот день он выступал в Стокгольме на торжествах по случаю вручения ему Нобелевской премии мира. В. Медведев пишет об этом так:
«Зал был полон. Момент — самый торжественный. Я сидел в числе приглашенных на сцене, лицом к залу. Увидел, как в одном из рядов встала женщина с букетом цветов и двинулась через зал к сцене. Ни один из сотрудников шведской охраны не остановил ее, и она бодрым шагом дошла до первого ряда. Только здесь ее остановил сотрудник нашей охраны, поинтересовавшись, куда и зачем она идет. Женщина ответила, что хочет вручить Горбачеву цветы. Наш охранник сказал, что сейчас это сделать невозможно. Горбачев произносит речь, надо подождать. Поняв, что к трибуне пройти не удастся, женщина вдруг стала громко кричать грязные ругательства и проклятия в адрес Горбачева. В другом конце зала ее также громко поддержал мужской голос. Горбачев замолчал, в зале возник шум. Только теперь спохватилась шведская охрана, и женщину и мужчину вывели из зала.
Оказалось, они — муж и жена — жители Афганистана. Акция была спланирована. Думаю, в лучшем случае она могла бы бросить цветы в лицо Михаилу Сергеевичу. А что могло быть в них — неизвестно».
Конечно, пистолета или ножа там быть не могло, так как допуск на подобные мероприятия происходит через металлоискатели. А вот всякие опасные для здоровья или жизни порошки и кислоты вполне могли быть.
Через два с лишним месяца после триумфальной поездки в Швецию нобелевский лауреат Михаил Горбачев на четыре дня превратился в форосского «пленника». И хотя о тех событиях написано уже немало, я все же напомню о них читателю.
В конце июля 1991 года в Ново-Огареве президент СССР Михаил Горбачев встретился с президентом России Борисом Ельциным и президентом Казахстана Нурсултаном Назарбаевым. Встреча эта была принципиальной. На ней должны были быть утрясены последние формальности перед возможным подписанием 20 августа Союзного договора. На встрече оговаривалось, что после подписания договора будут смещены со своих постов премьер-министр СССР В. Павлов (на его место прочили кого-то из союзных республик), министр обороны Д. Язов, председатель КГБ В. Крючков. Кроме этого, было решено ликвидировать около семидесяти союзных министерств. Короче, Союзный договор очистил бы центр от многочисленного нагромождения административных структур, значительно обновив высшие этажи власти.
Между тем эта конфиденциальная встреча от начала до конца «транслировалась» на Лубянку. Прослушавший ее председатель КГБ В. Крючков имел в запасе несколько дней для того, чтобы упредить действия трех президентов.
Тем временем Михаил Горбачев с семьей 4 августа 1991 года прибыл на отдых в Форос.
Форосская дача Горбачева, именуемая как объект «Заря», строилась в 1985–1990 годах. По ценам того времени она обошлась государству в 15 миллионов 58 тысяч 255 рублей, а прилегающая территория «потянула» аж на сто миллионов рублей. Строило дачу Министерство обороны. Общая площадь дачи составляет 257 гектаров. Главное здание — двухэтажный дом — имеет шесть спален, кабинет, две столовые, гостиную с камином, зал ЛФК с массажной и два довольно просторных холла. В цокольном этаже главного дома расположены еще две спальни, кинозал, а также зимний сад.
Спальные комнаты трехэтажного административнослужебного корпуса рассчитаны на 90 человек. Здесь также были расположены кабинеты, спортзал, узел связи, кинозал и пищеблок с обеденным залом на 100 человек. В ста метрах от главного здания для гостей на горном склоне был построен двухэтажный дом: два номера «люкс», десять спальных комнат, помещение дежурного и узел связи. Именно в этом доме размещалась ядерная вахта президента, которая позволяла ему управлять стратегическими ядерными силами в чрезвычайной ситуации.