Век
Шрифт:
— Во что?
— В какую-нибудь шпионскую сеть, а?
Он рассмеялся и поцеловал ее.
— Я? Ник Кемп — руководитель шпионской сети? Ну, здорово! Ты, наверное, тоже перебрала коньяку! Шпионы — это в кино, в таких, как «Ангел желания». Будь же благоразумной.
У нее отлегло от сердца.
— Я тоже чувствовала, что это бред какой-то. Ты ведь совсем не похож на шпиона. Вот принц Асака, тот чертовски похож! Я бы побоялась встречаться с ним в неизвестном посольстве.
Он медленно покрывал поцелуями ее лицо — от ушка к губам, в то время как ее руки скользили вверх и вниз по его мускулистой спине. Шпионы, принц Асака, германский посол и странная баронесса
— О, Ник, — шептала она, — я люблю тебя так сильно! А ты любишь меня хоть немножко?
— Да, дорогая. А ты, наверное, слышала, что шпионы — всегда хорошие любовники.
Он взял ее на руки, отнес к кровати и усадил на постель. Потом он опустился на колени и стал снимать ее туфли. Она положила ладони на его обнаженные плечи.
— Видимо, придется мне выполнить всю работу одному, — сказал он.
— Ник, — она улыбалась, — я люблю твои волосы. Я просто люблю на тебя смотреть! Скажи, это сумасшествие?
— Вполне может быть. Мне, кажется, понадобится твоя помощь, чтобы снять чулки.
— О, честно, ты совсем не романтик. Давай я сама все сделаю.
Она направилась в ванную комнату и разделась. Когда она вернулась, он уже погасил свет и лег в постель. Она перешагнула лунное пятно на полу, стесняясь своей наготы. Он ничего не сказал, когда она улеглась рядом с ним. Она была более чем напугана.
— Знаешь, — прошептала она, — это мой первый раз.
— Знаю.
Он повернулся к ней и стал ее целовать, а его руки в это время ласкали ее груди, потом стали опускаться медленно вдоль ее тела, лаская кожу. Он был искушенный любовник и знал, как ее возбудить. Когда его руки опустились еще ниже, она прямо-таки задохнулась от удовольствия. Она раскрыла рот, и их языки встретились. Эта физическая близость с ним, эти прикосновения опьяняли ее и доставляли блаженство. Чуть позже она почувствовала что-то твердое, толкающее ее в живот. Ее руки коснулись его мускулистых бедер. Когда он осторожно вошел в нее, она снова задохнулась, но на этот раз не от удовольствия, а от боли и шока. Она вскрикнула в темноте:
— О, Ник, Боже мой, не причиняй мне боли!
— Я осторожно, дорогая.
— О, Ник, я так люблю тебя...
Потом она чувствовала, как он ритмично прижимается к ней животом, сначала медленно, а потом со все усиливающейся страстью. По мере того как ее тело отвечало на его вторжение, миллиарды спавших нервных клеток пробуждались к жизни. Необычные ощущения захлестнули ее, тело неумолимо стремилось к внутреннему взрыву.
Когда он кончил, она ничего не сказала. Никакими словами она не смогла бы описать, как восхитительно это было.
ГЛАВА 47
На следующее утро, лениво позавтракав на террасе своего номера, они надели купальные костюмы и, захватив темные очки, лосьон и альбом Габриэллы для эскизов, направились по крутому склону к пляжу.
— Иди без меня, — вдруг сказал Ник. — Я еще не акклиматизировался.
— Тебе нездоровится?
— Немножко подташнивает. У меня всегда это бывает в первый день на курортах. Я тебя скоро догоню.
Он заторопился обратно к террасе, а она продолжала спускаться по тропинке. Пляж оказался небольшим, но очень уютным и практически пустым. За исключением гостиничной прислуги на пляже никого не было. Они установили для нее шезлонг, дали ей полотенце, а потом принесли апельсиновый сок с ромом. «Плакала моя диета», — подумала она, взяв соломинку в рот. Один глоток вкуснейшего напитка — и она
Выпив весь напиток, она отказалась от второй порции, предложенной ей не в меру старательным слугой. Затем она поднялась, смазала тело маслом для загара и раскрыла альбом для эскизов, чтобы начать работу над созданием гардероба для Эрики.
Прошло с полчаса, и она начала волноваться за Ника. Оставив масло и альбом, она взобралась на холм и вошла в комнату. В ней никого не было. В ванной тоже не было никого. Раздумывая над тем, куда он мог подеваться, она вышла на террасу, чтобы подождать его там, как вдруг увидела его чемодан. Она вспомнила его странную реакцию накануне на ее попытку распаковать его чемодан. Теперь она подошла к нему и проверила замок. Он не был заперт. Открыв чемодан, она увидела, что он пуст.
— Что-нибудь ищешь?
Она подскочила и, повернувшись, увидела Ника, стоящего в дверях. Он был в мексиканской рубашке и широких брюках.
— Куда ты ходил?
— Купить таблеток для желудка. Так что ты ищешь?
Он вошел в комнату и закрыл дверь.
— Так... ничего. — Она пожала плечами. — Я только подумала, что все-таки следовало бы распаковать твой чемодан, но ты, наверное, уже это сделал.
Ник холодно взглянул на нее:
— Я же сказал тебе, что сам распакую его. И я не люблю людей, которые суют свой нос в мой чемодан.
— Люди? Я ведь Габриэлла, ты что, забыл? И я ничего не высматривала.
— Неужели? Я думаю, это все твоя глупая шпиономания. Ты что, подумала, что я здесь что-то прячу? Секретную формулу новой взрывчатки? Или, может быть, отравляющий газ? Боже мой, какой же психопаткой ты оказалась.
— Ник, я сожалею. Право же! Не знаю, может, я действительно совала нос не в свои дела, но не сердись на меня, пожалуйста.
Он снял рубашку и брюки, надетые на плавки.
— Ладно, забудь об этом, — сказал он. — Пойдем скорее на пляж.
Он пошел к выходу.
— А как же твои таблетки?
Он резко остановился, и она почти услышала работу его мозга.
— У них не было того, что я искал, — ответил он грубо и вышел на террасу.
С минуту она не двигалась. Она знала, что он солгал. Но если он не ходил за таблетками, зачем он тогда уходил?
И что все-таки было в чемодане?
Когда они пришли в столовую на ленч, она увидела баронессу фон Манфреди за столиком в одиночестве. Остановившись у ее стола, она сказала:
— Добрый день. Сегодня чудесная погода, не правда ли?
Мексиканка посмотрела на них безразлично.
— Очень, — произнесла она ледяным тоном.
— Вы ждете своего супруга?
— Он улетел в Мехико сегодня утром. Вернется завтра.
Ее взгляд на момент задержался на Нике, а затем она перевела его на Габриэллу, которая чувствовала себя неловко из-за явной враждебности.
— Тогда, если вам захочется составить нам компанию за коктейлем вечером...
— Спасибо, не стоит.