Велесова ночь, или Погладь моего медведя
Шрифт:
– А похоже. Хотя, да, котяра бы не копал. Он бы по ночам по парку шастал, огнями народ заманивал. Но магия похожа. Кто же там еще в родстве? Это не горник, тот бы уже так раскопал, что фундаменты во всех трех корпусах просели. Наверное…
– Славик! Огурчик свежий порезать или квашеный?
– И тот, и другой, – крикнул Златослав, роясь по карманам. – Петровна! Киньте мне мелочи, медных монеток!
– Много?
– Штучек пять хватит. Можно больше.
От мелочи пришлось уворачиваться – по команде Петровны его обшвыряли монетами и врачи, и медсестры,
– Трясись земля, трясись вода, скарбник выходи, выходи навсегда. Дам тебе монетку, а еще объедков, покажу дорогу и пойдешь ты к богу. Выходи быстрее, монеты ржавеют! Ты в мешок их собирай и быстрее удирай!
Возле водонапорной башни зашевелилась земля. Толстая черная мышь – а размером она была с доброго поросенка – вылезла из подземного хода, волоча за собой красный бархатный мешок, и принялась собирать монетки жадными лапками.
– Мать моя Мокошь, кто это? – спросила Петровна.
– Скарбник. Типа кладовика, только не к золоту и серебру, а ко всякому хламу привязывается, годами охраняет. Вы в подсобных помещениях генеральную уборку делали?
– И генеральную уборку, и свалку ликвидировали.
– Вот! Выкинули его скарб, а он теперь тоскует.
– А куда он теперь, бедолага?
– Пристроится в автоколонне, – пообещал Златослав. – Степа его проводит, чтобы никуда не свернул. Монеток сейчас наберет, межевику мзду заплатит, и ему на жизнь на двадцать лет хватит. У него расходы небольшие, когда-никогда надо новый мешок купить. А еще киньте кусочек хлеба, я ему с собой в дорогу дам, голодного выгонять нельзя.
Щедрая Петровна выбросила в окно полбулки белого хлеба, потом полбулки черного, а следом прилетели два сладких обсыпных рогалика в пакете. Скарбник засвистел, спрятал подаяние в мешок к монетам, затянул тесемки и ловко вспрыгнул на спину Степану. Медведь недовольно заворчал, но пошел в сторону автоколонны – Златославу было виднее, куда скарбника определять. Врачи и пациенты проводили Степу, мышь и мешок бурными и продолжительными аплодисментами.
– Славик! Иди скорее покушай! – позвала Петровна. – Устал же заклинания читать, силы восполнить нужно!
– Очень устал, – соврал Златослав. – Это сложная волшба, после такой обязательно хорошо пообедать надо.
Петровна не пожалела свою домашнюю уточку – а откармливала она их больничной кашей – и разносолов принесла, как будто и Златослава, и Степу кормить собралась. К счастью, Степа никогда ничего не ел, поэтому Златославу больше доставалось.
Остатки трапезы он увез домой, поспал, проснувшись, поел борща и решил все-таки совместить операцию изгнания тараканов и призыв морозного ветра. Всегда можно наврать, что ветер сам дунул не туда, и вообще ему, Златославу, показалось, что это прямое указание Глеба Митрофановича. До директора гостиницы он дозвонился сразу – как будто тот сидел возле телефонного аппарата в ожидании известий. Быстро освежили детали продуктового договора, договорились встретиться возле черного хода – на город наползали сумерки, и это
На дело Златослав собирался со всей серьезностью. Начистил наручи и большой медальон Призыва Ветра, опоясался кожаными ремнями с бляхами-оберегами, намотал портянки, обулся в сапоги и, подумав, надел жилетку с меховой оторочкой. Чтобы поясницу не просквозило. Степа следил за его приготовлениями и помалкивал. Хитро щурился, позволил застегнуть на себе ошейник, и побежал к гостинице короткой дорогой, не дожидаясь, пока Златослав сядет в машину.
Фонари вокруг гостиницы не горели. Потрепанный «Москвич» остался на стоянке возле ДК, Златослав прокрался в помещение через черный ход, спросил у директора:
– Постояльцев нет?
Тот замотал головой.
– В столовой никого нет?
– Все ушли, они на выходных до шести работают.
– Ладно, – кивнул Златослав, и, морщась от застарелого запаха рыбы, прикоснулся к медальону. – Тогда помолимся отцу нашему Велесу и начнем.
Что-то пошло не так еще в процессе чтения заклинания – как будто невидимая ладонь по губам шлепнула. Златослав сбился, невнятно проговорил ключевое слово, а потом окровавил медальон. Заусенец на пальце сорвал, когда начал тереть отполированную поверхность для призыва.
Он почувствовал приближение ледяной лавины – морозный воздух устремился из дальних небес на землю, по пути обрастая черными тучами, несущими разъяренные снежинки. Степа взвыл и толкнул боком сначала его, а потом директора, выгоняя на улицу.
«Прочь! – голос защитника был наполнен страхом и недоумением. – Смерть близко! Отойди, я не хочу тебя терять!»
Ветер усиливался, слышно было, как гневно перекликаются Липа Сварога и Осина Крышеня. Яблоня Мокоши молчала, потряхивала ветками, готовясь сбросить надоевший осенний наряд и последние яблоки, до которых не добрались птицы и детвора.
А через пять минут Зернодар накрыло ураганом, безжалостно сдиравшим шифер с крыш, обрывающим провода и ронявшим деревья и кряжистые ветки на асфальт и автомобили. Гостиница, от которой они с директором поспешно отбежали, разрушалась прямо на глазах – падала кровля, выветривался раствор, скреплявший кирпичи, рушились балки и стены. Златослав, ошеломленный размахом собственной волшбы, сел на асфальт, обнял Степу и беззвучно взмолился Мокоши и Велесу, прося об одном – чтобы никто не погиб.
«Там… – Степа вмешался в молитву. – Там что-то есть. Старое, спрятанное. Сиди тут. Не ходи за мной».
В голосе ветра отчетливо послышался хохот Морены, издевавшейся над незадачливым волхвом, чья неосторожность позволила ей проникнуть в город. Степан взревел и бросился в разваливающееся здание гостиницы. Свет ледяных молний и сияние голубого энергетического щита позволили Златославу рассмотреть, что медведь устремился в открывшееся подвальное помещение.
Он увидел сундучок глазами защитника: дряхлая пористая древесина источала рыбное зловоние, скрывала во чреве ржавый серп, жаждущий крови. Златослав вспомнил вбитые в голову служебные инструкции и заорал: