Велесова ночь
Шрифт:
Спрашивать о судьбе этих несчастных я, конечно же, не стал.
— Ну… Может, и ищут, — проворчал я. — Но не сидеть же здесь, пока и у меня седая борода не вырастет.
— Резкий ты стал, Владимир. Как курьерский поезд. — Шеф наклонился и принялся греметь чем-то в ящике под верстаком. — Ну вернемся мы обратно — а дальше-то что?
— А дальше найдем этого гада. — Я легонько ударил кулаком по стене. — И упокоим, как положено.
Глава 13
— Красота-то какая. Прям душа радуется.
Я
Будь у меня выбор, я бы предпочел укороченную модель. И с меньшим калибром, может, даже пистолетным — ничего похожего на броню у Упырей, конечно же, не имелось, а дожидаться появления крупной нечисти мы с шефом не собирались.
Нам повезло только на восьмой день. Дверь между мирами открылась совсем рядом с убежищем, ночью и в глухом дворе среди развалин. Достаточно далеко от перекрестков с городовыми и оживленных улиц, где ее непременно заметили бы бдительные прохожие.
Сборы и спуск из наспех оборудованного наблюдательного пункта на чердаке заняли минуты четыре, а не зачистку Упырей ушло вдвое меньше. Сердито громыхали винтовки, зубастые головы разлетались, как перезрелые арбузы, и уже скоро в наполненным запахом пороха дворе снова воцарилась тишина.
— Ну, пошли, старый. — Я убрал опустевший магазин в сумку на боку и потянулся за новым. — Пока еще не набежали.
— Старый… А сам-то постарше меня будешь, — проворчал шеф. — Ты уж третью сотню разменял, когда я и не родился.
— Зато сейчас погляди. — Я оскалился во все тридцать два зуба. — Молод и свеж.
— И дури заново набрался. — Шеф закинул винтовку за спину и с явным сомнением в глазах шагнул к Прорыву. — А если там уже капелланы набежали?
— Тогда не забывай, что к священнослужителю положено обращаться «ваше преподобие».
То ли короткая схватка с Упырями, то ли несколько дней, проведенных бок о бок со старыми знакомым всколыхнули внутри… что-то. В первый раз за все время, проведенное в теле Володи Волкова, я мог не притворяться. Сбросить, наконец, маску, которая уже чуть ли не намертво приросла к лицу. И снова стать самим собой — раз уж шеф все равно видел не безусого юнца-гимназиста, а меня настоящего: такого же как и он сам доисторического старикана. Усталого, упрямого и недоброго. Того, кого он имел сомнительное удовольствие наблюдать сотни лет подряд.
И если и ценил, то уж точно не за безупречные манеры и кроткий нрав.
В последний момент осторожность все-таки напомнила и себе. Словно кто-то поймал за шиворот у самого Прорыва и легонько потянул назад. Я даже чуть замедлил шаг и попытался только слегка высунуться в соседний мир, чтобы посмотреть…
И не смог. Лицо и кожу на голове неприятно кольнуло, будто электричеством, волосы встали дыбом, и через мгновения я снова стоял во дворе. Таком же прохладном и темном, только теперь
— Сюда, быстрее!
Я без раздумий метнулся в сторону от Прорыва, выбрав самый темный угол. И вовремя — под аркой блеснул свет, и по земле и стенам поползли вытянутые черные тени. Кто-то спешил сюда и, судя по голосам, уже знал, что именно случилось во дворе.
— Вот здесь, ваше преподобие, — почти прокричал чуть хриплый мужской голос. — Прямо посередине!
Я вжался лопатками в стену и осторожно заскользил в сторону ближайшей двери. Шеф благоразумно последовал моему примеру, однако не сделав и трех шагов застыл, чтобы не выдать себя шумом.
В полумраке затрепетал тусклый и неровный огонек керосиновой лампы, и из-под арки появился суетливый здоровяк в длиннополом фартука с бляхой на груди — похоже, местный дворник — за которым следовали еще несколько человек. Трое или четверо солдат с винтовками, офицер, сжимающий в руке «наган» и капеллан в форменном плаще из темно-коричневой кожи.
Я узнал бы его преподобие, даже будь здесь хоть впятеро меньше света. Дельвиг, как и всегда, пах усталостью, бензином и кофе, который поглощал ведрами, работая без сна очередные сутки… явно уже не первые и не вторые. Могучий Талант, способный в одно мгновение испепелить дюжину Упырей, сейчас едва теплился, будто опальному капеллану приходилось изо всех сил выслуживаться, чтобы не лишиться положения и сана после моего «разоблачения».
Я чуть ли не каждый день порывался послать Дельвигу весточку. Хотя бы намекнуть, что настоящий колдун и убийца скрывается под личиной главы особой комиссии. Что могила на берегу Смоленки опустела, что наша борьба еще не окончена, что новоиспеченный император в опасности, как и весь Петербург…
Порывался — но так и не рискнул. Слишком уж велико оказалось опасение, что за Дельвигом наблюдают днем и ночью, а записка попадет не в те руки. Я даже представить себе не мог, сколько раз моего товарища вызывали на ковер в Зимнем дворце, чтобы выпытать крупицы тайны, о которой он ничего не знал.
Впрочем, даже больше, чем выдать себя, я боялся встретить уже не друга, а беспощадного борца с нечистью. Ведь самым страшным оружием колдуна с самого начала была не магия, а ложь. Искусный обман, способный даже самого непримиримого и упрямого врага превратить в союзника. Исказить суть вещей до неузнаваемости, заменить черное на белое и заставить всех вокруг плясать под свою дудку.
И насколько бы фальшивой, насколько хлипкой и сомнительной бы ни была официальная версия об истинной личности колдуна, щедро растиражированная газетчиками по указке верхушки императорского сыска, Дельвиг все-таки мог в нее поверить. И, встретив меня, не стал бы задавать вопросов, сомневаться или испытывать на прочность свою преданность короне и призванию боевого Георгиевского капеллана.