Велесова ночь
Шрифт:
— Опять за старое взялся? — Шеф отвесил мне увесистый подзатыльник и ускорил шаг. — Еще раз тут увижу — до осени в каталажке сидеть будешь, дурья твоя башка!
— Переигрываешь… — прохрипел я, пытаясь пальцем хоть немного ослабить передавивший горло ворот. — Пусти уже, никто ж не смотрит.
Глава 17
Опасность действительно как будто миновала, однако шеф еще чуть ли не половину площади волок меня, попутно награждая увесистыми тумаками и подзатыльниками. То ли мстил за какую-нибудь мелкую былую обиду, то ли просто ерничал и от всей души веселился. Впрочем,
Если они вообще пытались за нами идти. Не так уж просто вертеть головой, когда тебя силком тащат за шиворот, однако кое-что рассмотреть я все же успел: несколько фигур явно следовали в нашем направлении с полсотни шагов, но потом как-то ненавязчиво расползлись в стороны и, забирая полукругом, вернулись обратно к Александровской колонне и дальше, в толпу.
Видимо, попрошайки, бродяги и карманники не слишком-то интересовали нынешнего владыку столичного сыска, и его покорные слуги переключились обратно на, скажем так, профильные задачи. И отправились отрабатывать основные цели… или цель
К примеру — того таинственного господина, который тайком сунул мне письмо. Спектакль он провернул на славу, однако импровизации определенно было куда больше, чем толкового сценария. Пришлось действовать быстро и почти наугад, доверив послание чуть ли не первому встречному, а не другу или кому-нибудь из преданных слуг, которые у человека такого положения наверняка имелись.
Значит, проделать что-то подобное он мог только в толпе. Может, боялся, что сыскари повяжут его сразу после того, как трубы и барабаны чуть стихнут, и процессия двинется дальше. Или заметил слежку за домом, из которого без ведома тайной полиции не проскользнула бы и мышь.
Или имел какие-нибудь другие причины. Неизвестные мне, однако достаточно весомые, чтобы так сильно рисковать. А ее величество судьба, похоже, решила подшутить над нами обоими, если уж обложенный ищейками аристократ из всех тысяч ушлых оборванцев на площади выбрал фальшивого.
Я на всякий случай даже еще раз опустил руку в карман и кончиками пальцев нащупал помятый край письма, но так и не почувствовал ничего необычного… в самой бумаге. Никаких следов магии, разве что едва заметный отпечаток Таланта владельца, навести на который следящее заклятье вряд ли смог бы даже сам колдун. Наша встреча с таинственным господинам действительно была самой обычной случайностью, а не хитрой ловушкой или работой сыскаря высшего класса, подосланного искать выходца из могилы.
А вот ее последствия…
Воскрешение и дни, проведенные в мертвом городе, изрядно «прокачали» мои способности, и умение заглядывать в будущее не стало исключением. До подробных картинок или схем вероятностей я, конечно, пока не дотягивался, но теперь интуиция подбрасывала не просто ощущения или маркеры по принципу «горячо-холодно», а целые куски информации, которые разум мог хоть как-то переварить.
Я прикрыл глаза, снова взялся за уголок бумажки и тут же почувствовал его вес. Не физическую массу, конечно же — а то, что могло… нет, даже должно принести
Другом? Союзником? Противником?
Заглянуть дальше пока не получалось — слишком уж массивным оказывался груз возможных событий. Бумажка в кармане была всего лишь крохотным поплавком, а леска уходила вниз, в глубину. Громадная рыбина крепко сидела на крючке, но вытянуть ее ближе к поверхности и рассмотреть как следует я не мог никак. От любого движения снасти тут же цепляли целый ворох тины вероятностей, грозивший не только сломать хрупкую удочку, но и заодно и утянуть в пучину меня самого.
— Ты что, заснул там? — Шеф еще раз тряхнул меня за ворот и, наконец, отпустил. — Или паясничаешь?
— Так… задумался, — отозвался я, потирая многострадальную шею.
— Я уж испугаться успел. Молчишь, глаза закрыл и бормочешь что-то себе под нос… — Шеф огляделся по сторонам. — Нас заметили?
— Не думаю. — Я пожал плечами. — Тут шпиков как будто нет.
Пока я болтался в омуте грядущего, шеф успел выбраться за арку Главного штаба и дотащил меня чуть ли не до самого Невского проспекта. Здесь тоже хватало народа, однако почти все спешили в противоположную от нас сторону — на площадь, чтобы успеть хоть одним глазком взглянуть на процессию. Солдаты и полицейские соглядатаи остались позади, однако смутное ощущение тревоги почему-то до сих пор не отпускало.
— А колдун? — Шеф будто прочитал мои невеселые мысли. — Почуял?
— Не знаю, — честно признался я. — Наверное, заметил что-то, но чтобы вот так сразу узнать?.. Это ж какая силища нужна.
Я еще с утра повесил на нас достаточно защитных заклятий и несколько «обманок», способных отвести чужую магию, но уверенности все равно не хватало. Мы все-таки подобрались слишком близко, а колдун вполне мог иметь в арсенале незнакомые даже мне фокусы.
— Силища ему как раз не занимать, — вздохнул шеф. — Ну да ладно, чего уж теперь… Давай рассказывай, чего видел.
— Больного человека… Или не совсем человека, — на всякий случай поправился я. — И очень старого.
— Мы с тобой тоже не очень молодые, Володя. И совсем не здоровые.
— А этот — еще старше. — Я на мгновение задумался, выуживая из памяти образ высохшей мумии под капюшоном из темной ткани. — И победил меня не без труда. Что-то в нем все-таки треснуло. Личина уже разваливается.
— Да он уже весь, собака, гниет. — Шеф сплюнул на тротуар. — Наверное, поэтому сам за мной в Прорыв и не пошел. Там зараза крепкая, даже нас с тобой чуть не сгрызла, а его бы за три дня в труху сожгла.
Я молча кивнул. Мне уже случалось наблюдать что-то похожее в родном мире, да и шеф наверняка не раз встречался с колдунами, шагнувшими на кривую дорожку. Хаос многократно усиливает магические способности, но с телом обходится без всякой пощады. Человеческий организм в принципе не способен удерживать больше определенного количества энергии, а если перебрать ее в десятки раз, не выдержат даже самые выдающиеся возможности в самолечении. Тело начнет гореть — можно сказать, почти в прямом смысле, и клеточная регенерация рано или поздно уступит разложению. Органы начнут отказывать один за другим, понемногу превращая своего обладателя в ходячий полутруп с весьма и весьма ограниченным сроком годности.