Величайшая любовь
Шрифт:
Искренне удивившись, Николас опустил руку.
– Я вернулся домой, Сирил. Разве твоя мачеха не сказала тебе об этом? Ага, вижу, что не сказала. Я собираюсь перебраться в Клоуз.
– В Клоуз? Н-но ты не м-можешь! – воскликнул юноша.
– Не могу? Отчего же?
– П-потому что… не м-можешь. Мой отец в-выгнал тебя отсюда. Ты не м-можешь вернуться.
– Но я ведь уже здесь, – заметил Николас. – Вот он я, – а вот и ключ. – Он показал Сирилу ключ. – Мы с женой переезжаем туда сегодня вечером. Мне очень жаль, если новость тебя не обрадовала, но я этого слишком долго ждал. И я долго ждал встречи с тобой, надеялся,
– А меня удивляет т-воя наглость. – Сирил покраснел. – Тебе з-здесь не место.
– Что ж, ты имеешь право на свое мнение. Я не знаю, что именно тебе рассказали о моей ссоре с твоим отцом, но мне совершенно ясно, что этот конфликт тебе представили в самых мрачных тонах. Послушай, Сирил, ты мой единственный кузен. Хотелось бы надеяться, что мы с тобой снова станем друзьями. Я понимаю, ты был слишком молод, когда я уехал. Но ты ведь наверняка не забыл, как мы вместе проводили время?
Юноша молча ковырял землю носком сапога. Николас нахмурился и сказал:
– Сирил, не торопись с выводами и хорошенько все обдумай. Ты знаешь, где меня найти. Добро пожаловать в любое время. Всего хорошего. – Он отвязал лошадь и вскочил в седло. – Мне очень жаль твоего отца, кузен. Чертовски досадно, что все так вышло. Надеюсь, он все-таки поправится.
Сирил еще гуще покраснел. Не сказав ни слова, он резко развернулся – и исчез в доме. Николас со вздохом пожал плечами. Он решил не обижаться на странное поведение кузена. Сирил ведь был совсем мальчишкой, когда его, Николаса, вынудили уехать, – и бог знает, что мальчику про него рассказывали. Возможно, потребуется время, чтобы восстановить отношения, но теперь-то времени у него было достаточно, а вымаливать прощение он не собирался. Пусть его поступки говорят сами за себя. Что же касается Сирила… Хм… а почему он заикался? Ведь в детстве у него не было ни малейших признаков подобного недуга. Следовало расспросить Джорджию. Возможно, она что-то знала об этом.
Он направил свою лошадь в сторону Клоуза и какое-то время провел у жутких развалин, в которые превратилось его поместье. Час спустя Николас вернулся на постоялый двор и тотчас заказал большую кружку пива. Потом послал за Бинкли.
– Рэйвенс Клоуз лишь в малой степени подготовлен для обитания, сэр, – заявил слуга, докладывая о своих трудах. – Это, безусловно, не самое привлекательное место для первой брачной ночи, но там достаточно тепло, есть еда, а задние комнаты сейчас приводят в порядок. Комната для миссис Дейвентри уже подготовлена. Как вы и приказывали, в смежной спальне я растопил камин. Вот только мебели там явно не хватает…
– Спасибо, Бинкли. Сейчас мы отправимся за миссис Дейвентри, а потом ты отвезешь нас. Да, кстати… Ты ведь предусмотрел кое-какие мелочи? Я хочу, чтобы эта ночь была по возможности приятной.
– Да, сэр. Вино перелито в бутылки, а свечи готовы, хотя их немного. В полумраке бедность обстановки будет не так бросаться в глаза. Кроме того, можно надеяться, что миссис Дейвентри будет на все смотреть сквозь розовые очки…
– Бинкли, ты поражаешь меня!
– Прошу прощения, сэр, но действительно требуются самые чрезвычайные меры. Вам, сэр, потребуются такие же очки, чтобы завтра примириться с истинным положением дел. Верхний этаж нуждается в полном восстановлении, а крыша, как я удостоверился,
– Гм… Это плохо. Но ничего, Бинкли, мы все сделаем и все восстановим. Ты действительно надежный человек. Благодарю.
– Не за что, сэр. Я буду ожидать вас снаружи. – С этими словами слуга шагнул за дверь – как всегда, абсолютно невозмутимый.
Проводив Бинкли взглядом, Николас невольно улыбнулся. Казалось, его слугу невозможно было вывести из себя – в этом Николас вполне мог убедиться за те восемь лет, что Бинкли находился у него в услужении. Вероятно, потребовалось бы самое настоящее землетрясение, чтобы шевельнулся хоть один волосок на крепкой голове Бинкли.
Джорджия стояла перед Рэйвенс Клоузом, внимательно рассматривая старый дом. Он выглядел не лучше, чем обычно. Пять треугольных фронтонов давно уже потеряли большую часть облицовочной плитки, а в черепичной крыше зияли черные провалы. «Бедный дом», – подумала она со вздохом. Но теперь в нем наконец-то появятся обитатели, которые вдохнут в него жизнь и со временем приведут все в порядок. Да-да, они с Николасом вернут поместью былую красоту.
В этот момент муж подошел к ней и взял ее за руку.
– Джорджия, похоже, ты окончательно замерзла. Уверена, что не хочешь вернуться в Кок-Энд-Билл и пожить там, пока мы не сделаем этот дом более пригодным для жизни?
– Уверена, Николас. Я уже говорила и готова повторить: этот дом будет нашим домом. И я готова прямо сейчас стать тут хозяйкой.
– Но ведь сегодня – наша первая брачная ночь!
– Разве это имеет какое-либо значение? – спросила она, краснея.
– Но ты ведь еще не посмотрела, что там внутри. Признаюсь, меня восхищает твоя отвага. И знаешь, несмотря на определенные неудобства, я тоже предпочел бы остаться здесь. А теперь пойдем. Тебе необходимо согреться. – Он отворил парадную дверь и ввел жену в дом.
– О, Николас… – Джорджия взглянула на покрытый плесенью потолок, на облупившиеся стены и на покоробившийся от времени и влаги паркет.
У нее заныло сердце – ей было больно за дом и ужасно обидно за Николаса. И здесь повсюду ощущался запах сырости и плесени. Сделав несколько шагов по некогда красивому холлу, Джорджия тотчас заметила, что некоторые половицы почти сгнили. В общем, первое впечатление оказалось довольно тяжелым.
Они осторожно пересекли холл, и Николас отворил дверь в гостиную, а затем – в библиотеку. Обе комнаты были в крайне запущенном состоянии, но Джорджия с облегчением отметила, что книги вроде бы не очень пострадали – во всяком случае, не сгнили. Вероятно, крыша протекала только в передней части дома.
– Верхний этаж мы оставим на потом. А вон там… Там настоящее бедствие. – Николас повел жену в центральную часть дома, и они прошли через кухню, где, несмотря на самые сложные условия, уже вовсю орудовал Бинкли.
Немного помедлив, супруги вошли в столовую. Николас провел пальцем по спинке стула красного дерева – стулья стояли у широкого длинного стола – и, усмехнувшись, проговорил:
– Думаю, что моя «тетя» почти не разорила столовую и кухню. Наверное, не нашла применения этому столу в Рэйвенсволке. Помимо гостиной, в которой, очевидно, по счастливой случайности остались диван и несколько кресел, это, вероятно, одна из тех комнат, которые мы в первую очередь попытаемся привести в божеский вид.