Величья нашего заря. Том 1. Мы чужды ложного стыда!
Шрифт:
Точно так, на взгляд Воронцова, дело обстояло и сейчас. Если в других известных из истории случаях убийство или бескровное отстранение правителя в корне меняло политическую ситуацию, то сейчас неудача переворота обещала не менее кардинальные перемены и в настроениях общества, и структуре власти. И то и другое означало неизбежную смену налаженного, ставшего привычным порядка вещей, независимо от её, так сказать, «знака». Всем известно, что означала для Германии неудача полковника Штауффенберга [56] с его единомышленниками, или для России – «удача» Желябова с Перовской и Гриневицким [57] . Не слишком важно, что в Германии были казнены многие сотни заговорщиков, а в России – только пятеро непосредственных исполнителей: особым образом изменился сам характер государственного строя и внутренней политики.
56
Полковник
57
1 марта 1881 года группа «народовольцев» во главе с А. Желябовым совершила убийство императора Александра Второго (Освободителя) в Петербурге. Группа насчитывала 8 человек, из них казнены через повешение по приговору суда пятеро, в т.ч. сам Желябов. Исполнитель Гриневицкий погиб при взрыве, второй, Саблин, застрелился при задержании.
Вот и сейчас люди ждали чего-то подобного, некоторые – со страхом, а большинство – с надеждой. Как в пресловутых «тридцать седьмом – тридцать восьмом» годах так называемые «простые люди» в массе своей искренне радовались тому, что интеллигенция нарекла «большим террором». За исключением двух-трёх процентов населения, непосредственно попавших в «ежовые рукавицы», и пусть даже десяти процентов им сочувствовавших остальные происходящее от всей души одобряли. Каждый по собственным причинам. Одним нравилось, что большевики наконец начали уничтожать большевиков. Когда перебьют всех, Сталин объявит себя царём, и всё встанет на свои места, «как было». Другие просто злорадствовали, что получают по заслугам «красные маршалы», залившие страну братской кровью двадцать лет назад, что сажают проворовавшихся начальников, больших и маленьких, а это всегда приятно русскому (и не только) человеку.
Сейчас в стране царили примерно аналогичные настроения. Если победивший Президент не начнёт пачками сажать и ставить к стенке всех тех, кто посягнул на его власть, не расправится под горячую руку с коррупционерами и иными «врагами народа», так вообще непонятно, зачем такой «национальный лидер» нужен… Вот этими надеждами непременно следует воспользоваться Фёсту. Воронцов решил несколько развести их с Секондом, каждому поручив строго ограниченный участок работы. На то он и Лихарева с Дайяной именно сейчас решил ввести в игру.
Это, научно выражаясь, один срез текущей действительности. А второй демонстрировал ещё кое-что. Каким-то образом сразу очень большому числу людей стало известно о существовании «параллельной России». Без всяких деталей и подробностей, потому что те, кто был действительно осведомлён, молчали, как и положено. «Пошедшая в народ» информация представляла собой нечто вроде электромагнитного поля, возникающего вокруг проводника под током. Для человека вроде Васисуалия Лоханкина, так и не дошедшего до «Физики» Краевича, явление совершенно необъяснимое, но в действительности существующее.
Слухи об этой «второй России» подчас распространялись совершенно дикие, но интереснее здесь было то, что ни отторжения, ни просто недоверия они не вызывали. Сказывался архетипический настрой русского человека на существование мифических Беловодья, Царства пресвитера Иоанна, града Китежа, недавняя вера в неотвратимый коммунизм и на крайний случай обещанного всем верующим Царствия Небесного. А за последние два десятилетия на умы обывателей обрушился такой поток «научной» и «ненаучной» фантастики, трудов Фоменко и Мулдашева (для публики пограмотнее), печатной и телевизионной мистики, шарлатанов, магов и колдунов всех оттенков спектра (для «простого народа»), что поверить ещё в одну «сущность» не составляло никакого интеллектуального или нравственного труда.
Следовательно, снимается главная опасность – вспышка ксенофобии или просто неприятия форсированного слияния двух Россий. Только действовать нужно очень быстро, пока не опомнятся «приведённые в изумление» враги, внутренние и внешние.
Тем более что буквально в первые же дни «после переворота» появились вполне доступные для «чувственного восприятия» материальные доказательства наличия «параллельной жизни» в двух шагах от этой, ранее единственной. Самый яркий и наглядный артефакт «оттуда» – десятирублёвая золотая монета, пресловутый «червонец», ни пробой металла, ни весом не отличающийся от прототипа ещё 1898 года, но с изображением не Николая Второго, а Олега Первого и с другой датой выпуска, естественно. Впрочем, старые, «классические», с Николаем, тоже всплыли, и не в среде подлинных коллекционеров, а как раз в тех околобанковских кругах, которые раньше назывались бы «валютчики». А сейчас никак не назывались, но их сеть, будто бы заранее подготовленная, ничуть не уступала распространителям «Гербалайфа» по активности, хотя и значительно превосходила по качеству товара. Червонцы, а также пятёрки, полуимпериалы и империалы [58] немедленно приобрели сразу несколько котировок, в том числе и коллекционную, но в любом случае стоили гораздо больше, чем золото 96-й,
58
Полуимпериал, империал – золотые монеты в 7,5 руб. и 15 руб. чеканились в РИ начиная с 1897 г.
59
Федеральная резервная система – изобретение транснациональных финансовых кругов. Фактически частная фирма, имеющая право в неограниченных количествах печатать доллары США.
И, наконец, последнее по порядку, но не по значению: в стране имелось достаточно источников любой степени достоверности, чтобы в сотне вариаций поставить перед людьми вопрос: «А во что выльется слишком уж быстрый и неожиданный на фоне всего уже случившегося демарш Президента, явно направленный против всего абстрактно понимаемого Запада? Ясно ведь, что «новая Фултонская речь» [60] (как её уже успела окрестить подкованная в истории часть отечественных либералов) «на Востоке», а также и «на Юге» никого совершенно не заинтересовала и не обеспокоила. Разве что тех, кто традиционно привык извлекать преференции из противостояния главных геополитических партнёров.
60
Речь, произнесённая в 1946 г. находившимся тогда в оппозиции У. Черчиллем в американском городе Фултоне. Традиционно считается официальным объявлением т.н. «холодной войны» СССР. Всего через год после совместного завершения Второй мировой войны и подписания Ялтинских и Потсдамских соглашений между союзниками Черчилль объявил об исходящей от СССР угрозе миру и призвал все «свободолюбивые страны» сплотиться, чтобы быть готовыми дать отпор экспансионистской политике русских, «которые понимают только силу».
А вот «Запад» взволновался чрезвычайно. Сотни газет, издаваемых чуть ли не в райцентрах Испании или Франции, где жителей сроду не интересовало ничего, кроме цен на собственное вино и помидоры, вдруг принялись рассуждать, позволено ли столь незначительному политику, как российский президент, «дёргать тигра за усы» и провоцировать «величайшего из лидеров величайшей державы». Сошлись на том, что никоим образом не позволено и тема для обсуждения есть лишь одна – как скоро последует ответ и сколь он будет сокрушительно-поучителен и поучительно-сокрушителен. Ясно было любому хоть немного понимающему и образованному читателю, что все эти публикации инспирируются из единого центра и понимать их следует строго наоборот.
Аналогичным же образом отреагировал «российский сектор» Интернета, завсегдатаи которого не осмелились в исторически судьбоносный час выйти на площади с оружием в руках и в меру силу поспособствовать… Как там у Маяковского: «Если в кучу сгрудились малые – сдайся, враг, замри и ляг!» Сгрудиться не получилось по причине массовой «медвежьей болезни» и недостаточного финансирования, но анонимно «возвысить голос» – желающих пока было в избытке.
Но дело не в этих проплаченных или иным способом мотивированных сторонниках «общечеловеческих ценностей». Очень многие в России, особенно те, кто постарше, действительно задавали себе вопрос, не стоит ли мир на пороге очередного Карибского кризиса и как он может выглядеть в новых исторических реалиях. При этом о возможности какого-либо участия в противостоянии «второй России» речь как-то не шла. Именно в сфере «реальной политики» и отечественные, и зарубежные, имеющие отношение к принятию решений круги дружно словно ослепли. О «другой России» речи вообще не поднималось, и в качестве заслуживающего внимания фактора она будто и не существовала. Вернее, существовала только на уровне ирреальности. Приблизительно как лозунги типа: «С нами Бог и Крестная сила» или «Аллах акбар». Пытаться рассматривать её на картах грядущей «второй холодной войны» встретило бы дружное непонимание на любом почти уровне.
Практически повторялась ситуация попытки свержения императора Олега двумя годами раньше. Тогда ведь тоже жители многомиллионной Москвы словно бы не заметили происходивших событий, с достаточно громкой стрельбой и появлением на улицах столицы солдат из Югороссии. Некоторые, и их большинство, не заметили совсем, а люди, которых события коснулись непосредственно – например, родственники по тем или иным причинам погибших, – сохранили в памяти отчётливые в деталях, но ничего не имеющие общего с действительностью воспоминания.