Великая Отечественная катастрофа-3
Шрифт:
Однако при заключении пакта возникала уже реальная опасность, которую Сталин должен был бы учитывать — Гитлер мог сообразить, что его планы на будущее Европы отличаются от планов Сталина. И сообразить, какую судьбу Сталин готовит Германии, Европе и ему лично. Но ситуация, в которую попадал (и попал) Гитлер, поняв уже после увязания в европейской войне, что угроза с Востока, ранее, до пакта, воспринимавшаяся во всей Европе скорее как гипотетическая и абстрактная, вдруг стала совершенно реальной, не оставляла ему слишком много вариантов действий. Собственно говоря, в этот момент оставался только один вариант — второй фронт на востоке.
Спорам о причинах германо-советской войны 1941 года, как правило, особо напряженный, даже истерический характер придает обсуждение темы «превентивности». Благодаря ей сугубо академическая, историческая проблема приобретает острое идеологическое значение. Согласиться с тем, что Гитлер напал на СССР вынужденно, для многих участников даже вполне серьезных научных дискуссий означает оправдать Гитлера. Что странно. Как будто после того, что Гитлер уже успел натворить к лету 1941 года, его можно оправдать тем, что нападение на Сталина было вынужденным. Репутация Гитлера совершенно не зависит от того, превентивно он напал или непревентивно. А вот репутация Сталина (и СССР) зависит от этого очень сильно. В случае доказанной превентивности СССР — агрессор, которого опередили. Превентивность не доказана — СССР в чистом виде жертва.
Тема эта достаточно изучена многими вполне добросовестными исследователями. Картина вырисовывается такая. Скорого, в течение ближайших недель, нападения на Германию Гитлер в июне 1941 года не ожидал, хотя именно оно было совершенно реальным, что многократно доказано и российскими, и западными историками. Немецкая разведка имела очень неполное представление о состоянии развертывания Красной армии. Была более или менее ясна картина происходившего в трехсоткилометровой приграничной зоне, но немцы не представляли себе всего военного потенциала Красной армии, не знали о втором и третьем стратегических эшелонах.
Отдавая приказ о подготовке операции «Барбаросса», Гитлер не ожидал скорого удара Красной армии, хотя по мере приближения даты собственного нападения обеспокоенность немецкого военного руководства происходившим в советской приграничной зоне все-время возрастала.
То, что СССР в принципе представляет собой открытую военную угрозу Германии, а его аппетиты далеко выходят за рамки, оговоренные пактом Молотова-Риббентропа, немецкому руководству было совершенно ясно по крайней мере с лета 1940 года. Сталин мог напасть через полгода, через год или через два, это все равно делало ситуацию для Гитлера невыносимой, поскольку парализовывало его действия. Закончить войну на Западе Гитлер не мог, не используя полторы сотни дивизиий, стоявших на восточной границе. И увести их не мог, потому что агрессивные намерения Сталина были очевидны. Патовая ситуация тоже не могла продолжатся слишком долго, поскольку приводила только к ухудшению стратегического положения Германии. Сталин ждать мог, а Гитлер — нет. В этой ситуации Гитлер решил разрубить гордиев узел и, разбив Красную армию, развязать себе руки на Западе.
Идеологические планы расширения «жизненного пространства» на восток играли в этой ситуации третьестепенную роль, если вообще играли. Об этом совершенно отчетливо писал Геббельс в дневнике 16 июня 1941 года. Пропагандой в дневниковых записях, естественно, и не пахнет:…
«Фюрер подробно объясняет мне положение: наступление на Россию начнется, когда закончится наше развертывание. Это произойдет в течение недели…. Русские скопились прямо на границе, это для нас лучшее из того, что могло произойти. Если они, рассредоточившись, отступят в глубь страны, то будут представлять в большую опасность. У них есть 180–200 дивизий, возможно, даже меньше, в любом случае приблизительно столько, сколько у нас. В кадровом и техническом отношении их даже сравнивать с нами нельзя… Фюрер оценивает длительность акции в 4 месяца, я оцениваю в меньший срок. Большевизм рассыпется, как карточный домик… Мы должны действовать. Москва хочет держаться вне войны, пока Европа не устанет и не истечет кровью. Тогда Сталин захочет действовать, большевизировать Европу и вступить во власть. Эти его расчеты будут перечеркнуты. Наша акция подготовлена так хорошо, насколько это вообще в человеческих силах. Подготовлено столько резервов, что неудача просто исключена. Географически акция не ограничена. Борьба будет продолжаться до тех пор, пока русские войска не перестанут существовать…
Россия нападет на нас, если мы ослабеем, и тогда мы получим войну на два фронта, которую мы предотвращаем этой превентивной акцией. Только тогда у нас будет свободный тыл…
Мы должны также напасть на Россию, чтобы высвободить людей. Непобежденная Россия связывает 150 дивизий, которые нам срочно нужны для военной экономики. Ее нужно усилить, чтобы реализовать программы производства оружия, подводных лодок и самолетов, тогда США не смогут нам ничего сделать. У нас есть материалы, сырье и машины для трехсменной работы, но не хватает людей. Если Россия будет разбита, мы сможем высвободить целые призывные возраста и строить, вооружаться, готовиться. Только тогда можно будет начать воздушную войну с Англией на другом уровне. Вторжение все равно малореально. Итак, речь о том, чтобы гарантировать победу иным образом….
Тенденция всего похода лежит на ладони: большевизм должен пасть, и у Англии будет выбито из рук последнее оружие на континенте. Большевистский яд будет изгнан из Европы. Против этого даже Черчилль и Рузвельт могут мало что возразить. В России не будет восстановлен царизм, но на смену еврейскому большевизму придет настоящий социализм… Сотрудничество с Россией было пятном на нашем мундире. Оно будет теперь смыто. То, против чего мы всю жизнь боролись, теперь будет уничтожено» [179] .
179
Die Tageb"ucher von Joseph Goebbels. Teil 1, Band 9, M"unchen 1998, S. 377–379.
Неделей раньше, 8 июня, Геббельс записывает: «Получил программу территориального деления Р[оссии]. Требуется очень большой аппарат. Об азиатской части Р. речь не идет. Заботиться придется только о европейской. Сказал же Сталин недавно Мацуоке, что он азиат. Что ж, пожалуйста!» [180] .
А вот кусочек записи от 14 июня 1941 года: «Русские, похоже, ничего не подозревают. Во всяком случае, они развертываются так, как мы только может желать: очень скученно, легкая добыча» [181] .
180
Там же, с. 359.
181
Там же, с. 371.
В этих записях есть несколько интереснейших моментов.
Во-первых, видно, насколько нацисткая верхушка ошибалась насчет масштаба советских военных приготовлений. Геббельс и Гитлер рассчитывали на 180–200 советских дивизий (или меньше), в реальности их только в двух первых стратегических эшелонах было более 250.
Во-вторых, концентрация советских войск на границе не рассматривается как указание на скорое нападение. Его не ждали, но зато радовались, что скученные советские войска станут легкой добычей. Как это, впрочем, и случилось.
В-третьих, в стратегической угрозе, исходящей от Сталина и Красной армии, нацистская верхушка не сомневается. Сталин нападет, как только получит к тому благоприятную возможность. Поэтому убирать войска от восточной границы ни в коем случае нельзя.
В-четвертых, мотив нападения обозначен совершенно точно — превентивная акция, ставящая своей целью снять угрозу с Востока, чтобы успешно закончить войну с Англией. Причем эта акция не рассматривается как война на два фронта, наоборот, она должна таковую предотвратить. И правда, в тот момент вермахт не вел военных действий на суше. Но любая активизация на западном фронте с использованием сил, передислоцированных с востока, автоматически означала нападение Сталина на ослабленный участок и открытие второго фронта при крайне неблагоприятных обстоятельствах. То есть главная цель нападения Германии на СССР — благополучное завершение войны с Англией. А завоевание «жизненного пространства» на востоке и ликвидация большевизма — цель второстепенная и не определяющая стратегию. В записях Геббельса нет ни слова о захвате земель на Востоке как главной цели германо-советской войны. И нет ничего о борьбе с «низшими расами», как о движущей силе восточного похода. Идеология вообще не играла никакой роли при принятии решения воевать с СССР. Аппетиты Германии простираются только на европейскую часть СССР и только в силу необходимости. Раз Сталин «азиат», вот пусть и отсиживается в Азии.