Великая отечественная война: Как это было
Шрифт:
Краевой был расположен в селе Дягилеве под Рязанью, в котором они находились по июль 1947 года.
Превращенный 31 декабря 1944 г. в правительство Польский комитет национального освобождения стал послушным орудием в руках советских лидеров. Сталин действовал смело: не только представитель президента США Г. Гопкинс, но и большинство западных политиков полагали, что эмигрантское правительство С. Миколай-чика — помеха, способная разрушить «большуютройку».
Рузвельту были известны многие факты грубо-имперского поведения Сталина в Польше, однако он даже не пытался воздействовать на него. Лишь из так тических соображений, боясь потерять голоса 2,5 млн избирателей польского происхождения (в штате Мичиган многие из них поддерживали А. Ванденберга), он до ноября 1944 г. не обнародовал
Аналогично вел себя Ш. де Голль. Если до конца 1944 г. он обещал отдать правительству С. Миколайчика польское золото, находившееся в руках Франции, то после подписания в декабре соглашения с Советским Союзом не упоминал об этом. В нюне 1945 г. французское Министерство иностранных дел первым признало де-юре марионеточное правительство Варшавы.
Характерно, однако, что предложение С. Дзержинской о превращении Польши в 17-ю союзную республику СССР не встретило поддержки Сталина. Он ведь хорошо понимал, как неимоверно словно советизировать поляков.
Об этом еще раз напомнило варшавское восстание. 29 июля 1944 г. в предместье польской столицы появились танки 1-го Белорусского фронта. В течение 29—31 июля польская «подпольная радиостанция имени Т. Коспош-ко» от имени прокоммунистического Союза польских патриотов призывала варшавян: «Пусть миллионное население Варшавы станет миллионом солдат, которые изгонят немецких захватчиков и обретут свободу». Позднее оказалось, что вещала вовсе не подпольная, а засекреченная станция из Москвы, созданная в августе 1941 г. на базе Коминтерна. Между тем 14 июля 1944 г. будущий руководитель восстания генерал Т. Коморовский (подпольная кличка — Бур) в докладе эмигрантскому правительству Польши верно отмечал: восстание в Варшаве поднимать нецелесообразно из-за превосходства сил немецкого гарнизона и отступавших к Висле дивизий вермахта. Даже если британцы окажут восставшим материальную помощь, успех его сомнителен, подчеркнул он, а потерн будут огромными. Глава польской военной миссии в Вашингтоне полковник Мнткевич пришел к выводу, что американские, английские и польские офицеры в Лондоне также не поддерживали идею восстания. Более того, польское эмигрантское правительство просило Рузвельта провозгласить Варшаву открытым городом, не допустив здесь военных действий.
Однако 21 июля три руководителя Армии Краевой — генералы Т. Пельчинский, Т. Коморовский и Л. Окулиц-кий решили начать восстание, но при этом сохранить в тайне от советского командования его подготовку.
Побывавший с тайной миссией в Польше в феврале 1944 г. генерал Т. Соснковский после анализа сил АК в столице 25 июля резонно посчитал, что восстание с политической точки зрения — бессмысленная акция, которая может принести многочисленные жертвы. При этом он добавил, что даже успех выступления не предотвратит ликвидацию большевиками польской независимости. Характерно, что в тот же день Т. Коморовский радировал в Лондон из Варшавы о готовности в любой момент овладеть городом. Премьер С. Миколайчик предоставил решение данного вопроса на усмотрение лидеров АК. Одновременно он дал понять, что успех борьбы в Варшаве укрепит позиции эмигрантского правительства накануне решающих переговоров со Сталиным.
Тяготы германской оккупации создали в Польше атмосферу массового недовольства, желания избавиться от угнетателей. Из-за нехватки времени немецкое руководство не успело принять окончательное решение о судьбе польского народа. В марте 1943 г. высказывалось мнение, что его надо уничтожить, но такая акция недостойна немцев как европейской нации. Вряд ли Гиммлер мог 15 марта 1940 г. излагать программу физической ликвидации поляков, как утверждалось ранее рядом советских историков. Но, естественно, угрожающих высказываний по адресу граждан Речи Посполитой было достаточно. Так, 14 января 1944 г. генерал-губернатор Польши Г. Франк заявил в Кракове: если выиграем войну, то сделаем из поляков и украинцев рубленое мясо. После этого они не будут околачиваться иод ногами.
Поступавшие Варшавскому округу АК сведения с фронта стимулировали желание выступить против оккупантов. За неделю до восстания была перехвачена
1 августа 1944 г. в 5 часов утра на призыв подпольного польского командования 36 500 варшавян взялись за оружие, но реально его имел лишь каждый десятый участник борьбы. Против повстанцев было брошено до 35 тыс. солдат, а затем подошли еще 7 дивизий вермахта, легионы из бывших граждан СССР. Характерно, что 12 августа 1944 г. корпус безопасности повстанцев (полиция де-легатуры) издал приказ о разделении пленных солдат противника на четыре категории. В третью группу, в частности, входили: эсэсовцы, сотрудники службы безопасности, штурмовики, члены гитлерюгенда, агенты гестапо, украинцы на немецкой службе и другие. В октябрьском номере выходившего в Берлине журнала «На казачьем посту» (1944 г., № 36) была помещена фотография, где снята такая сцена: польский волонтер наносит краской на обнаженные спины стоящих передним пленных латинскую букву «и», что означало «Цкгаийес». Видимо, для варшавян все попадавшие в плен солдаты восточных легионов казались только украинцами.
Между тем в приказе генерала от кавалерии Э. Кес-тринга от 20 октября 1944 г. говорилось, что успех в подавлении восстания достигнут и «благодаря примерной храбрости и боевому порыву казачьих батальонов М« 572, У1/57 и казачьей части № 69». В перечне национальных частей, участвующих в боях с варшавянами, указаны: 2 роты 111-го азербайджанского полка, 4-й батальон казаков 57-го охранного полка, 69-й и 579-й дивизионы, 572-й казачий батальон, восточно-мусульманский полк, 580-й конный русский дивизион и т. д.
Реальность заключалась в том, что казачьи части, в частности 4-й полк полковника Бондаренко, небольшие отряды из азербайджанцев, калмыков, туркестанцев, частично славян, бригада М. Каминского в составе 2500 штыков (разнонациональная), действительно участвовали в подавлении Варшавского восстания. Но 400 украинцев из легиона полковника Дьяченко (создан в конце 1943 г. на Волыни из числа сторонников ОУН(М)), прибывшие из Кракова в Варшаву 8 или 9 августа, заняли позиции против войск К. К. Рокоссовского, После ряда стычек с частями Красной Армии легион был расформирован немцами за нежелание воевать против Армии Краевой. Традиционное польско-украинское отчуждение заставляло, таким образом, называть украинцами всех, кто находился в национальных формированиях, подвластных вермахту. Конечно, в их составе служили и этнографические украинцы, в том числе и обрусевшие.
К 17 августа советские самолеты сбросили восставшим некоторое количестве боеприпасов советского производства, хотя у них имелось в основном немецкое вооружение, а также большое количество листовок с обращением к германскому гарнизону сдаваться.
В письме к Черчиллю от 5 августа 1944 г. Сталин заверял его, что восстание в Варшаве еще не началось. Подпевая диктатору в Кремле, польский коммунистический лидер Б. Берут (бывший работник советской спецслужбы Коминтерна) писал: был в польской столице 2 августа — там все спокойно. И это говорилось тогда, когда личный состав четырех дивизий АК, направлявшихся к Варшаве, разоружался советскими войсками, а в столице гремела пальба.
Сталин занял однозначно отрицательную позицию по отношению к Варшавскому восстанию. До 10 сентября он не позволял американской авиации использовать советскую территорию для приземления самолетов, которые доставили бы варшавянам необходимые материалы. Ведь взлетая с итальянских аэродромов, истребители «П-38» «Лайтнинг» и «П-51» «Мустанг», сопровождавшие бомбардировщики Би-17 и Би-24, не могли брать горючее на обратный путь. Маршал К. Рокоссовский запретил самолетам фронта атаковать германские «пггу-касы», которые бомбардировали позиции повстанцев. Намеренно затянулась и подготовка войск 1 -го Белорусского фронта к форсированию Вислы — она продолжалась три с половиной месяца. Подобных аналогий война не знала.