Великие любовницы
Шрифт:
Горе было тому, кто о красоте Елизаветы позволил себе неуважительно отозваться. Эссекс, ее последний любовник, имел неосторожность назвать ее старухой и уродиной. Ей донесли. Иначе, быть может, ему удалось бы сохранить свою жизнь. До конца жизни, то есть когда уже внешне стала просто отвратительной, хотела Елизавета слышать только комплименты: пойте гимн моей красоте, даже если фальшивые нотки все чаще и чаще звучали в этих гимнах. Ну и придворные наперебой превращали Елизавету в ту красавицу, «в мизинце которой больше красоты, чем во всех дамах французского двора». Верхом-то она ездит, как Александр Македонский, охотится, как Диана, ходит, как Венера, поет, как ангел, играет, как Орфей. Словом, все греческие боги, полководцы и французские красавицы собрались в одной особе — королеве Елизавете. Умная женщина, хороший стратег, — замечательный политик и дипломат начисто исчезал, когда на первый план выступала Елизавета-женщина — пустая, мстительная кокетка.
Особенно любила, когда молодые ее любовники любили ее не как монархиню, а как неотразимо обаятельную женщину. И чем смелее был любовник в бесцеремонном обращении с королевой, тем лучше. Вот они и наперебой соревновались друг с другом в перещеголянии делания из королевы простой женщины. Молодой Христофор
Видите, какое непритязательное письмо мужчины к женщине, а не подданного к королеве. Слог даже не нужно из любовной книжки переписывать, чем он ближе к жизни и натуральной любви, тем лучше. Елизавете очень нравилось быть просто женщиной, а что может быть лучше, к тому же быть женщиной обожаемой. Всю жизнь к этому чувству стремилась наша Екатерина Великая, но ее любовники часто искали свои предметы любви на стороне, и Екатерина оставалась, как говорится, с носом. Она, конечно, проблемы из этого, во всяком случае внешне, не делала. Меняла фаворитов, как перчатки, и все. Елизавета Английская жаждала любви во имя ее самой, а когда так не было, а кроме одного случая, никогда не было, то она видимое выдавала за действительное, и всем было хорошо. В самом деле, что может быть приятнее, когда двадцатилетний пасынок ее старого любовника Лейчестера обращался с нею, как с молодой любовницей. Весь арсенал любовного кокетства пущен в ход. Тут и вечные капризы, и смены плохого настроения, и шутливые потягивания за ухо «гадкого мальчика», и невинные пожатия ручками, и невинные поцелуи в щечку. И только после всех этих долгих и умасливающих душу и сердце предварительных «увертюр» наступала ночная пора игры в карты. Тут уже только вдвоем, только тет-а-тет, она, почти шестидесятилетняя могущественная королева, и двадцатилетний Эссекс. Играли долго, всю ночь, в упоении и… и… Елизавета очень старалась, чтобы во время этих ночей не свалился ее рыжий, хорошо сделанный парик и не обнажил бы ее седые волосы. Мальчик, подобно нашему Платону Зубову, ставшему в возрасте двадцати двух лет самым могущественным любовником шестидесятичетырехлетней Екатерины Великой, хорошо усвоил одно правило: «Лей как можно больше елея, воды, то бишь глагола „люблю“ во всех его синонимах, и успех тебе обеспечен. Королева все примет за чистую монету». Она и прощает ему все. Даже то, что «мальчик» без ее на то согласия и разрешения вдруг тайно женится на вдове, причем, богатой вдове, леди Сидней. Сначала, конечно, ярость Елизаветы приобрела грозные формы, и неизвестно, сколько своих носовых платков она искусала, но, наверное, много. Потом решила сослать куда подальше своего неверного любовника, а потом трезвый умысел и мышление взяло свое, особенно, когда Эссекс стал уверять Елизавету, что его супружество — это так, пустяк, «малое пиво», как говорят поляки, и разве может сравниться его глубокое и всепоглощающее и всепожирающее чувство любовника к ней, неотразимой Елизавете! Елизавета поверила, согласитесь, без веры жить трудно, а ей очень хотелось верить и не ошибиться в своем «последнем капризе», как придворные называли Эссекса. До сих пор она любила по-настоящему, серьезно только одного человека — Роберта Лейчестера. Их чувство зародилось, когда оба, она семнадцатилетней девочкой, а он в таком же возрасте юношей, сидели в тюрьме Тауэр и ждали или ласки судьбы, или грозного наказания — лишения голов. Они очень сдружились и сблизились друг с другом. До конца жизни, когда уже угаснут их чувства любовников, Лейчестер, как наш Потемкин у Екатерины Великой, останется лучшим ее другом. Подобно нашей Екатерине, она тоже будет с великим прискорбием оплакивать его смерть. Подобные до конца верные и преданные друзья встречаются редко на земном шаре. Королева это знала, и для нее Лейчестер был всегда первым лицом, хотя только конюшим, в государстве и в ее сердце.
Почему-то почти все любовники Елизаветы тайно от нее женились на своих избранницах. О причинах, конечно, можно догадаться, не всех же может устроить «неполный» сексуальный контакт с женщиной из-за ее дефекта врожденного. Лейчестер женился даже дважды, а правильнее, трижды, но второй брак был специально так неформально устроен, что его ни в коем случае нельзя было признать за брак. В первый раз Лейчестер женился молодым юношей, сгорая от горячей любви к семнадцатилетней Ами Робсарт. Но потом вдруг, когда по-настоящему разгорелось чувство Лейчестера к Елизавете и когда он лелеял невозможные планы стать ее мужем и вместе Англией управлять, леди Ами вдруг чувствует необыкновенную холодность супруга. Словно это совсем другой человек. От тоски, печали, ущемленного самолюбия, одиночества в ней развивается психическая болезнь, что какой-то писатель, кажется, Вальтер Скотт, так нам романтично описал, особенно ее муки, а отсюда и рак груди. Ами обречена на смерть. И вдруг она падает на лестнице и ломает себе голову и умирает. Придворные шепчутся: «Это муж ее отравил по приказу королевы». Ну как после таких сплетен Елизавете выходить замуж за Лейчестера? Она покорно уступает сию кандидатуру Марии Стюарт, но Лейчестер от сей чести уклонился, конечно. В это время его вторая любовница беременеет и вскоре рожает сына Роберта, будущего знаменитого моряка и путешественника. Тогда Лейчестер делает вид, что женится на любовнице леди Шеффильд, но вместо аббата был переодетый актер. Третья любовница Лейчестера с ним беременна, а у нее уже почти взрослый сын — наш знаменитый Эссекс. И вот, чтобы спасти честь вдовы Эссекс, а попросту Летиции, он в 1578 году тайно на ней женится. Елизавета, конечно, не знала об этом, а то она бы значительно раньше удалила свою бывшую закадычную подругу со двора. И надо же, такой афронт королеве нанести: выйти замуж за ее любимого любовника! Ох, и пожалеет леди Эссекс, что поддалась соблазну неотразимого, красивого, веселого голубоглазого Лейчестера: Елизавета больше ее ко двору не примет, и напрасно сынок Эссекс в своей ладони дорогой матушкин перстенек, предназначенный для королевы, мнет.
Ну, ладно, ее любовники женятся один за другим, а она-то что? Рыжая? Рыжая, конечно, но не в этом дело. Палата лордов явно выразилась: королева должна выйти замуж, иметь наследника и обеспечить будущее английскому королевству. Представляете положение Елизаветы? Ведь если она выйдет замуж, то вся Европа, ба, Азия, ба, весь мир, включая африканские страны, узнают о ее таинственном недуге. Уж лучше ей до конца жизни оставаться девицей.
«Ваше величество, вам нужны дети», — шепчут ей министры. Она беспечно отвечает: «Вы, все мои подданные, — мои дети. А я ваша матушка. Больше мне детей не нужно». Но дурить парламент и палату лордов долго шутками нельзя. Умная Елизавета решает тянуть волынку, сколько удастся, и делает вид, что она не прочь выйти замуж. Боже, что тут началось! Сколько, оказывается, женихов у Елизаветы Великой! Это вам не героиня Гоголя, которой нос бы Ивана Петровича, а подбородок Яичницы. Тут самые могущественные, самые изысканные женихи. Во-первых, шестнадцатилетний Ян Казимир (Елизавете сорок лет) — палатин рейнский, во-вторых, наследник шведского короля Эрик. Эрик, конечно, более подходящий кандидат, ему уже хорошо писанный портрет Елизаветы выслан, он уже в Англию на очную ставку с невестой собирается, но тут умирает его отец и он становится Шведским королем Эриком XIV. И теперь у него другие матримониальные планы, и высохшая вобла, обвешанная блестящими безделушками и с кровавыми губами — Елизавета Английская, — ему уже не нужна. Филипп II Испанский, у которого уже
Но наконец-то появился вполне конкретный кандидат, чуть свыше двадцатилетний младший сын Екатерины Медичи Геркулес Франциск: черный, как араб, с лицом, оспой изрытым, с горящими глазами, веселый, небольшого роста, но крепкого сложения. Он вдвое моложе Елизаветы, но он готов ее полюбить и стать хорошим мужем. Матушка Екатерина Медичи мелким бисером рассыпается, какие это блага для обоих могущественных держав из такого марьяжа. Да и личная сторона? Ну чем Франциск не муж? Елизавете избранник понравился: веселый, добродушный мальчик, к тому же не такой капризный, как ее Эссекс. «Жабка» (Елизавета любила давать прозвища своим избранникам) всегда ровный, приветливый, юмор так и сыпется из его уст. И вот они уже бриллиантовыми кольцами обменялись как кольцами обручения. Екатерина Медичи в восторге руки потирает: «Ну, проклятая Испания. Мы теперь-то тебе вместе с Англией покажем, где раки зимуют». Лейчестер и Эссекс невеселы ходят, а Елизавета шепчет на ушко своим подданным: «Не бойтесь. Я не дам миру возможности посмеяться над старой женщиной в белом свадебном платье, опирающейся о руку ребенка» [66] .
66
Там же, с. 145.
Ну и тянула волынку, как могла, пока не вынуждена была признаться Жабке в милой шуточке со своим замужеством. Он с треском стянул в себя перстень и бросил возле английского трона королевы. Все! Больше он в Англию к коварной королеве не «ездок».
Последняя любовь королевы разгорается по принципу «чем старше тело, тем моложе душа» со всеми перипетиями любовного романа. Непокорный, непослушный Эссекс так долго играл свою роль, что действительно у него вошло в привычку вести себя с Елизаветой не как с королевой, а как с неуступчивой любовницей. То она его в присутствии чуть ли не всей свиты по щекам бьет, то он вытягивает шпагу, ибо «унижение никому не позволит». То он у себя во дворце под арестом сидит, но Елизавета его прощает, и вот он уже с нею на балу танцует и к трону, поддерживая под локоть, ведет. То у них упоительные ночи, то она, бешеная от ревности, объединяется с его женой против его любовниц и с одной из них, леди Говард, стаскивает черное бархатное платье, поскольку та особенно в нем хороша, и бросает в огонь. О боже, каких только страстей тут нет! Ревность, злость обиженной женщины, страсть любовницы — все, словом, перемешалось в этом старом королевском сердце!
Стендаль в своем знаменитом трактате «О любви» различает два вида ссорящихся любовников: когда они любят друг друга и когда не любят. В первом случае ссоры — это спасительный бальзам, не позволяющий им скучать друг с другом и уничтожающий чувство однообразия; во втором это острый нож ненависти.
У Эссекса и Елизаветы их отношения никакой «кристаллизации» (по определению Стендаля) не поддаются. И трудно их сложное, глубокое, нетипичное чувство вместить в узкий мешок строгой классификации. Проще, конечно, было бы думать (и так думают многие историки), что Эссекс, хитрый и тщеславный, просто играл в свое чувство, «изображая любовь, которой не было». Если это так, то он очень плохо играл. Ну что ему стоило притвориться покорным и влюбленным, что, собственно, от него и требовала Елизавета? Так сделал наш Платон Зубов, двадцатидвухлетним притворившись влюбленным в шестидесятичетырехлетнюю Екатерину II. Но все поступки Эссекса никакой логике не поддаются: назвать королеву уродиной и старухой? Нет, в его поступках — неуправляемая стихия страсти, ибо только смертельно раненный в своей гордости влюбленный может так рисковать своей головой. Могла ли безразличная королева, славящаяся своей справедливостью, так дико унижать любовника своим притворным безразличием, сарказмом, отбирая у него свои же подарки? И все это, чтобы назавтра, пылая только одним — страстью, неудержимо кинуться в объятья друг друга и, словно омытые родниковой водой, веселыми и радостными, чуть ли не держась за руки, появляться на балах, в упоении танцуя друг с другом? Нет, такие полярности в настроении, такие взлеты и упадки, такие ссоры, наконец, могут возникать только у влюбленных существ.
Возникает вопрос: мог ли тридцатилетний прекрасный мужчина влюбиться в семидесятилетнюю уродину? Ответим: мог. Ибо, как сказал Стендаль: они уничтожили чувство скуки. Эссексу импонировала Елизавета своей образованностью, остроумием, живым умом, она умела ценить красоту, молодость и живую фантазию. И чтобы убедить вас, дорогой читатель, какие несоответствия бывают у влюбленных пар, приведем вам пример, взятый у того же Стендаля: «Мелкие ссоры счастливой любви долго питают иллюзиями сердце, которое еще любит. Тоскуя по своей любовнице, лорд Мортимер больше всего думал о подсвечниках, которые она бросала ему в голову. После многих увлечений герцогиня Беррийская (дочь Филиппа Орлеанского, регента Людовика XV. — Э. В.) влюбилась, не более не менее, как в Риома, тучного коротышку, одутловатого и бледного молодого человека, лицо которого, усеянное множеством прыщей, изрядно походило на нарыв. Он часто доводил ее до слез. Приучил ее не делать ничего без его разрешения, даже в своих нарядах она не пользовалась ни малейшей свободой. Он развлекался тем, что заставлял ее причесываться заново или менять платье, когда она бывала уже совсем одета. Он приучил ее с вечера получать от него распоряжение относительно туалетов и распорядка дня, а утром отменял все, и принцесса обливалась слезами. Она посылала слуг с приказаниями спросить его, какие ленты ей выбрать, а также какое надеть платье и украшения, и он почти всегда заставлял ее носить то, чего ей вовсе не хотелось надевать. Если иногда она осмеливалась предпринять что-либо без его разрешения, он обращался с ней как со служанкой, и слезы лились несколько дней. Эта столь надменная принцесса, так любившая выказывать и проявлять самую непомерную гордость, унижалась до тайных пирушек с ним. Риом был для герцогини всемогущественным лекарством — от СКУКИ» [67] .
67
Стендаль. Собрание сочинений, т. 7. М., 1978, с. 116.
Но как всегда бывает, чем яростнее ссоры любовников, тем слаще примирение, и всем ясно одно: Елизавета дарит Эссекса самым настоящим чувством женщины. Юноша становится известным воином. Его посылают во Францию выступать против Филиппа II, в Нидерланды, в Ирландию. Везде большая личная отвага, никаких данных полководца и огромные физические потери. Последний его поход был особенно жалким: он потерял двенадцать тысяч войска и триста тысяч дукатов. Елизавета, всегда заботящаяся о своем королевстве и его богатстве, осыпает горе-рыцаря язвительными упреками. Эссекс дуется, замыкается в своем дворце. Потом снова примирение и снова поход в Ирландию, окончившийся полным фиаско, когда, оставив войско на произвол судьбы, он вдруг вскакивает на корабль и, грязный, в пыльном костюме, в забрызганных грязью сапогах, вдруг, отталкивая все и всех, врывается в спальню королевы и застает ее… О боже, этого женщины никогда не прощают своим любовникам! Мужчины, никогда не заставайте их врасплох.