Великие подвиги Аладдина
Шрифт:
– В основном, распекает нас с Альфом, – вздохнул лорд Меху. – Но с месяц назад Аракрон перестал материться и начал придумывать план действий. В первую очередь, надо предстоит надрать задницу европейским крестоносцам.
– Кстати, Аладдин недавно стал египетским султаном, – сказал Хаттабыч. – И у него приличная армия. А я занимаюсь финансами.
– Отлично, – кивнул лорд Меху. – Готовьтесь отражать варварскую агрессию. Пока собирайтесь с силами, а конкретный план действий я пришлю позже.
– Ну, вот
Вместе с Шакирой весь придворный хор Аладдина распевал «Айя-Хайяти, Айя-Хайяти!» Эль-Абдурахман и лорд Меху ухохатывались над текстовкой. Хаттабыч прикинул, как изменился расклад в войне эгрегоров за те две тысячи лет, что он просидел в лампе. Аладдин думал о том, во что же он вляпался. А Шахерезада все еще была под впечатлением от комплиментов лорда Меху.
Веселый джинн
Наступила полночь, и на сцене появился Айби Риба с электрической гитарой. Вид у него был такой, как будто ему съездили кирпичом по голове, и теперь он забыл, кто он и где. И это потому, что секунду назад он был в Москве, в 1995 году, а теперь стоял здесь – в Каире 1171 года.
Но Айби Риба быстро пришел в себя. Он вспомнил, что его пригласили на весьма странную корпоративку… уловил музыкальный ритм, увидел, как танцует Шакира, схватился за гитару и начал играть. Услышав звук рибовской гитары, публика завыла от восторга – играл он потрясающе. Не зря примерно через тысячу лет по местному времени Риба даже получил титул «Властелин электрической гитары».
Итак, Риба начал играть. А увидев в VIP-секторе сэра Эльдорадо в странном костюме, гитарист окончательно успокоился. Вся эта музыкальная банда здорово зажгла народ. Когда песня кончилась, толпа зрителей буквально взорвалась оглушительными аплодисментами и восторженным криком. На сцену взобрался Хаттабыч, подождал, пока восторги утихнут, и объявил:
– А сейчас перед нами выступит Айби Риба с песней, посвященной нашему любимому султану.
Народ снова восторженно заорал, а Аладдин удивился.
– Чего играть-то? – спросил Риба.
– Песню про Аладдина знаешь? – спросил Хаттабыч. – Вот и объясни оркестру, как и чего. А я петь буду. Тыщу лет так не развлекался.
И пока Риба объяснял что-то музыкантам, Хаттабыч топнул ногой. Что-то хлопнуло, и почтенного джинна скрыл столб дыма.
– А чего, прикольные спецэффекты, – пробормотал Риба, настраивая гитару.
Когда дым рассеялся, на месте Хаттабыча стоял молодой, весьма привлекательный араб в расстегнутой рубашке и адидасовских штанах. Аладдин и компания расхохотались, поняв, что Хаттабыч просто эффектно изменил внешность. А остальные зрители так и не поняли, что произошло.
Риба начал перебирать струны своей гитары.
#Крепко спит Аладдин, развлекается джинн,
Джиннам ночью не хочется спать.
В эту лунную ночь джинны тоже не прочь,
Джинны тоже не прочь погулять!
Аладдин и компания снова расхохотались, а публика не поняла, кто такой Аладдин, но заценила пение Хаттабыча. Наконец, Хаттабыч добрался до припева:
#Алад-дин-дин-дин, я веселый джинн!
Алад-дин-дин-дин, сам себе я господин!
Айби Риба почувствовал себя в знакомой обстановке, так как не раз слышал эту песню и примерно представлял, как ее играть. Публика не поняла, откуда в песне взялся джинн, а Аладдин пробормотал:
– Да уж, на бирже Хаттабыч действительно – «веселый джинн». Как он тогда экономический кризис в Штатах замутил.
– А я и не знал, что Хаттабыч умеет петь, – пробормотал лорд Меху.
– Видать, скучно было в лампе две тысячи лет, – кивнул Эль-Абдурахман. – Наверно, развлекал себя в одиночестве, вот и научился.
Праздник продолжался. Хаттабыч слез со сцены, предоставив Айби Рибе шокировать публику своими английскими песнями. К счастью, никто из арабов не понимал по-английски. Еще через некоторое время на сцену вернулась Шакира, а потом началась обещанная Хаттабычем бразильская фиеста – Хаттабыч просто открыл портал, соединивший Бразилию со средневековым Каиром. В восторге были все – и бразильцы, и арабы.
– И долго это будет продолжаться? – спросил у Хаттабыча Аладдин, глядя на разгулявшийся народ.
– На рассвете кончится, – успокоил его Хаттабыч. – С первым лучом Солнца двери между мирами закроются, и все вернутся на свои места.
– Это хорошо, – кивнул Аладдин. – А то я опасался, что кого-нибудь засосет куда-нибудь не туда.
– Теоретически, нечто подобное возможно, – кивнул Хаттабыч. – Но только не сегодня. Мало того, что я постарался учесть все возможные неприятности, так с нами еще Эль-Абдурахман и лорд Меху. Так что все будет окей.
– Ну вот, теперь уже ты говоришь «окей», – усмехнулся Аладдин.
– Я – джинн, мне все можно, – ответил Хаттабыч.
Рассвет Аладдин встретил с дикой головной болью.
– Да, не надо было вчера так много пить, – пробормотал он, вылезая из кровати и подходя к окну.
Верхушки пирамид сверкали под первыми лучами Солнца.
– Ничего не понимаю, – пробормотал Аладдин. – А где… праздник? Шахерезада, ты здесь?
В поисках Шахерезады Аладдин стянул с кровати одеяло и убедился, что Шахерезада на месте и мирно спит.
– Да что же произошло-то? – пробормотал Аладдин.