Великие посвященные.Очерк эзотеризма религий
Шрифт:
Ученик еще долго шел с своим проводником. Они проходили через луга, покрытые златоцветом; они шли под тенью кипарисов, грустно шелестевших над их головами. Они слышали заунывное пение, которые носилось в воздухе и достигало до них неизвестно откуда. Они видели на деревьях страшные маски и фигурки из воска, напоминавшие спеленатых детей.
То там, то здесь, через реку переплывали лодки, наполненные молчаливыми людьми, словно привидениями. Под конец долина раздвинулась, вершины гор осветились, появилась заря. Вдали виднелись темные ущелья горы Осса, прорезанные пропастями, в которых громоздились обломки скал. Ближе к путникам, посреди гористого амфитеатра, на лесистом холме засиял, освещенный розовой зарей, храм Диониса.
Уже солнце золотило вершины гор. По мере того, как они приближались к храму, со всех сторон появились толпы мистов, шествия женщин и группы посвященных. Все это множество людей, серьезных с виду, но внутренне взволнованных тревожным ожиданием, встретилось у подошвы холма и начало подниматься по тропинкам к святилищу. Все приветствовали друг друга как друзья, потрясая миртовыми ветвями и
Провожатый ученика исчез, а сам ученик дельфийского храма очутился — неожиданно для себя — в группе посвященных, которые отличались разноцветными повязками, придерживавшими их волосы на голове. Он их никогда не видал ранее этой минуты, а между тем ему казалось, что он узнает их, и это вызвало в нем чувство большой радости. И они также, казалось, ожидали его и приветствовали как брата и поздравляли его с благополучным прибытием.
Смешавшись с ними и как бы несомый на крыльях, он поднялся на самые высокие ступени храма, когда внезапно яркий луч света ослепил его глаза. Это было восходящее солнце, которое бросило свои первые снопы света на равнину, осветив яркими лучами всех мистов и посвященных, теснившихся на ступенях храма и группами подвигавшихся к нему.
В это время хор запел священный гимн. Бронзовые двери храма открылись бесшумно, и сопровождаемый факелоносцем, появился иерофант Орфей. Ученик дельфийского храма, узнав его, задрожал от радости. Одетый в пурпуровые одежды, с лирой в руке, Орфей сиял вечной юностью. Он заговорил:
"Привет всем вам, которые пришли, чтобы возродиться после страданий земной жизни, привет вам, возрождающимся в этот час! Войдите, чтобы испить от источника света, вы, которые пришли из темноты, мисты, женщины, посвященные! Войдите и радуйтесь, вы, которые страдали; войдите и отдохните, вы — которые боролись. Солнце, которое я призову на ваши головы и которое засияет в ваших сердцах, не есть солнце смертных; оно — чистый свет Диониса, великая звезда посвященных. Силою ваших пережитых страданий и того усилия, которое вас привело сюда, вы победите, а если вера ваша в божественное слово крепка, вы победили уже и теперь. Ибо, после долгого круговорота темных существований, вы освободитесь из скорбного круга рождений и соединитесь все, как единое тело и как одна душа, в свете Диониса.
"Божественная искра, которая освещает нам путь на земле — в нас самих; в храме она становится ярким факелом, на небесах — светлой звездой. Так растет свет Истины.
"Послушайте, как звучит лира о семи струнах, лира Бога… Она вызывает движение миров. Слушайте! и да проникнут ее звуки в вас, и да откроются перед вами глубины небес!
"Здесь дается помощь ослабевшим, утешение страждущим, надежда всем! Но горе злым и нечестивым, они будут уличены. Ибо в экстазе мистерий каждый видит душу другого до самой глубины. Злые поражаются ужасом, а нечестивые — смертью.
"Ныне, когда свет Диониса засиял над вами, я призываю небесного Эроса, милостивого и всемогущего. Да будет он в вашей любви, в ваших слезах и в ваших радостях. Любите, ибо все любит: и демоны в безднах, и боги в эфире. Любите, ибо все любит, но любите свет, а не мрак. Вспоминайте во время пути о цели. Когда души возвращаются в обитель света, они несут на своих звездных{8} телах — подобно безобразным пятнам — все грехи жизни… И, чтобы изгладить их, душа должна перенести искупление и возвратиться на землю… И одни лишь чистые и сильные входят в обитель света Диониса.
"А теперь воспоем Эвохэ!"
"Эвохэ!" возгласили герольды в четырех концах храма и раздалась священная музыка. Эвохэ! ответили все собравшиеся с энтузиазмом, теснясь на ступенях святилища. И крик Диониса, священный призыв к возрождению и к вечной жизни, прокатился по долине, повторяемый тысячью голосов и отбрасываемый всеми горными эхо. И пастухи в диких горных проходах Оссы, затерявшиеся с своими стадами в тени лесов, задеваемых облаками, отвечали тем же криком: "Эвохэ!".{9}
Глава IV. Видения посвященного
Празднество прошло как сон; наступил вечер. Священные танцы, гимны и молитвы словно растаяли в розовом тумане. Орфей и его ученик спустились по подземной галерее в священный склеп, находившийся в середине горы, куда один Иерофант имел свободный доступ. Там предавался он своим одиноким медитациям или занимался с своими адептами высшими искусствами магии и теургии.
Они вступили в обширную пещеру. Два факела, вставленные в полу, слабо освещали трещины её стен и таинственный мрак её далей. В нескольких шагах от них шла черная расселина; горячий ветер исходил из неё и казалось, что глубокая трещина спускается до самых недр земли. На краю её стоял небольшой жертвенник, на котором горели куски лаврового дерева и стоял сфинкс, высеченный из порфира. Очень далеко, на неизмеримой высоте, пещера освещалась продольной трещиной, через которую в эту минуту виднелось звёздное небо. Этот слабый луч голубоватого света являлся как бы оком небес, проникающим в черную бездну.
"Ты пил из источника божественного Света", сказал Орфей, "ты вступил с чистым сердцем в недра мистерий. Торжественный час пробил и я дам тебе проникнуть до самых источников жизни и света. Те, которые еще не приподняли густой покров, скрывающий невидимый мир от взора человеческого, те еще не приобщились к сынам Божиим.
"Внимай же истинам, которые необходимо умалчивать перед толпой и которые составляют силу святилищ".
"Бог един и всегда подобен Себе Самому. Он управляет всей вселенной. Но Боги разнообразны и бесчисленны; ибо божественное вечно и не имеет конца. Величайшие из них — души светил. Солнце, звезды, земли, луны, каждое светило имеет свою душу, и все
"Если я боролся, чтобы найти их, если я не побоялся смерти и, как говорят, спускался в ад, я делал это, чтобы победить демонов бездны и призвать свыше богов на мою возлюбленную Грецию; я делал это, чтобы глубокое небо сочеталось с землей, и очарованная земля услыхала музыку божественных голосов… Небесная красота воплотится в тело женщины, огонь Зевса потечет в крови героев, и ранее, чем подняться к светилам, сыны Богов засияют славой подобно Бессмертным".
"Известно ли тебе, что такое Лира Орфея? Это — звук вдохновенных храмов. Струны её — боги; под их мелодии Греция настроится подобно лире, и самый мрамор запоет в стройных размерах и в светлых гармониях небожителей.
"А теперь я вызову моих Богов, дабы они появились перед тобой живыми и показали тебе в пророческом видении мистический гименей, который я готовлю миру и который узрят посвященные.
"Ложись в углубление этой скалы. Не бойся ничего. Магический сон сомкнет твои вежды; вначале ты будешь содрогаться и увидишь страшные вещи; но затем — чудный свет и неведомое блаженство овладеет всем твоим существом."
Ученик лег в нишу, высеченную в вид ложа в скале. Орфей бросил горсть благовоний в жертвенный огонь; затем, взяв в руку свой скипетр, на вершине которого переливался всеми цветами радуги сверкающий кристалл, подошел к сфинксу и начал вызывать: "Кибела, Кибела! Великая мать, услышь меня! Первозданный свет, эфирное пламя, вечно вспыхивающее в беспредельных пространствах, в котором таятся отголоски и образы всех вещей! Я призываю твоих сверкающих Вестников, о душа вселенной, согревающая бездны, сеющая солнца, влачащая в Эфире свою звездотканную мантию… тончайший Свет, скрытый и невидимый для телесных очей… великая Мать всех миров и Богов, хранящая все первообразы в недрах своих… Кибела! ко мне! ко мне! Силой моего магического жезла, силой моего договора с великими Властями, душою Эвридики заклинаю тебя: явись! Явись, Супруга многоликая, покорная и отзывчивая под огнем вечного творчества… Из высочайших пространств, из глубочайших бездн, со всех сторон, появляйся, притекай, наполняй эту пещеру твоими эманациями! Окружи сына Мистерий прозрачной оградой и дай ему узреть в твоем глубоком лоне Духов бездны, земли и небес"…
При этих словах подземный гул потряс недра горы, и скала задрожала. Тело ученика покрылось холодным потом. Орфея он видел уже неясно сквозь клубы разраставшегося дыма. В первую минуту он пробовал бороться с страшной силой, которая одолевала его, но он почувствовал, как сознание его ослабевает и воля перестает действовать. Он испытывал ужас утопающего, задыхающегося под напором воды и в страшной борьбе теряющего сознание.
Когда он пришел в себя, ночь окружала его; — ночь, в которой прокрадывался ползучий полусвет, мутный и призрачный. Он долго смотрел, ничего не видя; от времени до времени он чувствовал прикосновение к своему телу словно крыльев невидимых летучих мышей. Наконец он начал смутно различать двигавшиеся во мраке чудовищные формы центавров, гидр и горгон. И первое, что он различил явственно, была большая фигура женщины, сидящей на троне. Она была окутана длинным покрывалом, в складках которого бледно мерцали звезды, а на голове её виднелся венок из распустившихся маков. Ее широко открытые глаза бодрствовали, неподвижные. Множество человеческих теней носилось вокруг неё подобно усталым птицам, и они шептали вполголоса: "Царица мертвых! Душа земли! О, Персефона! Мы — дочери неба… Почему находимся мы в изгнании, в темном царстве теней? О Жница небесная! Зачем сорвала ты наши души, которые, блаженно-счастливые в волнах света, свободно двигались среди своих сестер в безграничном пространстве эфира?"
Персефона ответила:
"Я сорвала нарцисс, я спустилась на брачное ложе, я выпила смерть вместе с жизнью, и так же, как вы, я страдаю во мраке."
"Когда же мы будем освобождены?" со стоном спрашивали души.
"Когда появится мой небесный Супруг — божественный Освободитель", ответила Персефона.
Вслед за тем появились страшные женщины: глаза их были налиты кровью, на головах их были венки из ядовитых цветов. Вокруг их обнаженных рук и вокруг бедер извивались змеи, которыми женщины размахивали как плетями: "Души, призраки, ларвы!" кричали они своими свистящими голосами, "не верьте безумной царице мертвых! Мы — жрицы жизни во мраке, слуги элементов и чудовищ бездны, мы — вакханки на земле и фурии в преисподней! Мы — ваши истинные царицы, несчастные души! Вы не выйдете из проклятого круга рождений! Мы заставим вас возвращаться в него снова и снова нашими бичами! Извивайтесь вечно между свистящими кольцами наших змей, в сетях желания, ненависти и раскаяния!" — И они бросились, разъяренные, на сонм обезумевших от ужаса душ, и под ударами их бичей души начали кружиться в воздухе, подобно вихрям сухих листьев, испуская томительные стоны.