Великие рогоносцы
Шрифт:
Казанова, надо вам сказать, дорогой читатель, был любовником исключительным. Это вам не садизм и грубость маркиза де Сада или там аномалии Мазоха! У него все чинно и прилично. Ни одна покинутая им любовница на него не жаловалась и обиды не держала. А одна даже отдала ему обратно через десять лет подаренные им когда-то драгоценности, так растрогалась его нищенским сюртуком. Казанова всегда любую женщину одарял королевским вниманием, а своей служаночке-мещаночке, которая под конец его семидесятитрехлетней жизни почти что женой ему будет, всегда ручки целовал, подарки дарил, и закрыв глаза от обилия явной лести, которую сам с трудом выдерживал, комплиментами одаривал. И женщины его безумно любили, но он их безумства принимал спокойно и с прохладцей, легко оставлял, легко сходился и душевными муками не мучился. Кроме одного раза. И тут мы приближаемся вплотную к нашей главе, в которой причисляли его к «зависимым рогоносцам». «И на старуху находит проруха». Казанова начал терпеть истинные танталовы муки. Но если лидийский царь был осужден на вечные муки голода и жажды, то Казанова на любовный
В самом деле, где это видано, чтобы проститутка, получив деньги, до любовных утех клиента не допускала. Что только не придумывал Казанова, чтобы ее заполучить. Ничего не вышло. Приглашает он ее, скажем, в отдельный, уединенный ресторанный кабинет, который в те времена «домиком для удовольствий» служил, и только намеревается с Марианной уютно на диванчике расположиться, глядь, а за нею шнуром тянутся три подстарелые тетки, а за ними три здоровенных мужика, и всех Казанова корми ужином, и довольствуйся вместо плотских утех поглаживанием по головке своей возлюбленной. Ну, словом, терпел-терпел этот «зависимый рогоносец» танталовы муки, не выдержал. Отомстил. Страшно. Он на дверях ее дома повесил табличку и на ней написал огромными черными буквами: «Марианна еще большая курва, чем ее мать!»
Апартаменты мадам Дю Барри. Она научила Людовика XV всем недозволенным приемам любви.
Королевские шалости
У женщин все сердце, даже голова.
Жан Поль
И чтобы разобраться в весьма непростых «рогах» Иосифа II, надо немного углубиться в его психику. Этот хладнокровный, как рыба, бесстрастный человек, не привыкший никогда высказывать своих чувств и эмоции, в действительности обладал глубоким чувствительным сердцем, в которое не допускал никого! Собственная мать австрийская императрица Мария-Тереза не догадывалась, что творится в душе ее старшего сына. Бесстрастность этого императора даже в поговорки вошла.
Сидит он, скажем, на репетиции новой оперы Моцарта «Волшебная флейта». Молодой Моцарт, решивший эту оперу сделать немного комичной, веселой и забавной, трудится на сцене, режиссирует и репетирует с артистами, в зал глянет, а там Иосиф II с лицом-маской и ни один мускул не дрогнет на его лице и абсолютно непонятно, нравится ему опера или нет.
Придворные коликами в животе мучаются от сдерживаемого смеха, а император строг, спокоен и бесстрастен. Моцарт чуть в обморок не падает от невозможности угадать реакции императора и уже где-то в мыслях предполагает самое худшее — вот-вот ему предложат удалиться с Венского двора и без всякого государственного пособия, а в это время в сердце императора теплится нежное чувство к своему гению и к его волшебной музыке.
Словом, разгадать, что было в сердце императора никто не мог, даже наша Екатерина Великая, в большой дружбе жившая с императором австрийским и будучи хорошим психологом, не всегда могла понять, что же у него на уме. Состоянием своей души Иосиф II делился только со своим братом Леопольдом, королем Тоскании. Ужиться с императором тоже было нелегко. Политики своей матери он не принимал, часто ей возражал, и несмотря на то, что любил, с нетерпением ждал ее смерти. Из этого можно было бы сделать вывод, что Иосиф II вообще любить не способен. Но так на самом деле не было. Он мог любить очень горячо, но не мог внешне эти чувства проявить. А кто там будет заглядывать в его внутренности! Это какой же ум надо, чтобы понять, что за внешней бесстрастной оболочкой скрывается ранимая и чувствительная душа. Не поняла души этого человека и его супруга Изабелла. Женился он по наущению матери и по ее рекомендации. В один прекрасный день Мария-Тереза сообщила сыну, что ему в невесты предназначается дочь князя Пармы дона Филиппа, Изабелла. Иосиф, хорошо понимая, что в деле
Но, когда увидел — дар речи потерял от восторга. Никогда, даже в лучших его снах и мечтах не представлялась ему такая красавица. Ей девятнадцать лет (точно столько же Иосифу) и она в самом расцвете своей красоты: стройна, как тополь, с прекрасными чертами лица, с лучистыми черными глазами, с нежной кожей, умная, образованная, хорошо воспитанная и обладающая всевозможными талантами. Тут и рисование, и великолепная игра на скрипке, и знание в совершенстве нескольких европейских языков, и, ба, знание военного дела, что для девушки вообще не обязательно. Глубокая, трезвая оценка Изабеллой Фридриха II — это шедевр публицистики, которую часто цитируют биографы прусского императора. Правда, как сказал Брантом, «избави нас боже от мужа, который фыркает, и от жены, говорящей по латыне», имея в виду излишнюю ученость женщин, Изабелле это не вредило.
Словом, Иосиф II влюбился в свою жену, как гимназист, и на всю жизнь. Никого и никогда больше не будет любить этот несчастливый монарх.
Это была единственная любовь этого бесстрастного императора. Его свадьба — это образец пышного, великолепного зрелища: триста белоснежных коней, с вплетенными в гривы драгоценными камнями и покрытые пурпурными с золотой вышивкой попонами, сопровождали свадебный кортеж. Мария-Тереза, что вообще в мире редко бывает, полюбила невестку сильнее своих дочерей, а когда та скоропостижно умрет, скажет: «Это потому Господь Бог забрал ее к себе, что я слишком ее любила».
Любила даже гораздо сильнее всех своих дочерей. Она называла Изабеллу Пармскую — «счастье моей жизни». Согласитесь, дорогой читатель, редкое это в жизни явление. Чаще мы слышим о свекровях-ведьмах, отравляющих жизнь своим невесткам.
Конечно, много в любви Марии-Терезы было от обыкновенного тщеславия. Ей импонировало, что ее невестка из знатного рода. Ее дедом был сам Людовик XV и она из семьи Бурбонов. Ну и как мать, Мария Тереза знала, каким глубоким чувством дарит Изабеллу Пармскую ее сын, суховатый вообще-то и, кажется, несклонный никого любить. Действительно, эта принцесса, ставшая его женой, станет на всю жизнь единственной любовью Иосифа II и он никогда не забудет о своей утрате, поистине устраивая ад, не жизнь своей второй жены, которая осмелилась даже в минимальной степени не иметь качеств Изабеллы.
И вот началась пастушья идиллия на Венском дворе. Мария-Тереза радостных слез умиления скрыть не могла, когда ее дорогие дети по вечерам музицировали. Изабелла играла на скрипке, а Иосиф или пел или аккомпанировал ей на фортепиано. Ее девятнадцатилетний сын Иосиф — безоблачно счаслив в семейной жизни! Это ли не радость для матери. И Мария-Тереза горячо полюбила Изабеллу, внесшую мир и спокойствие в Венский двор. Но не все так просто на самом деле. В Изабелле развита черта поистине гениальная: она научилась притворяться. Перед тем, как ее выслать на Венский двор, родители постарались изучить черты характера каждого члена семьи и соответственно этому настроить Изабеллу на соответствующий способ их обольщения. Самой главной чертой в этой сложной науке обольщения Венского двора и его семьи было беспрекословное повиновение и покорность. Изабелла знала, что она, несмотря на глубокую к ней любовь мужа, — политический товар и от нее зависит мир между Испанией и Австрией. Деспотичная Мария-Тереза не переносила неповиновения. Свой бунт непокорной души Изабелла запрятала внутрь. Сто лет потом, Сисси этот бунт будет осуществлять безумными поступками и вечным одиночеством. Изабелла свой бунт выражала иначе. Ненавидя Марию-Терезу, не любя своего мужа, чувствуя к нему даже нечто вроде презрения за его жестокость, лаконизм, умственное ограничение, неумение понять ее, она тем не менее — всегда ровна, весела, приветлива и добра. «Золотой характер», — скажет о своей невестке Мария-Тереза. А в действительности характер глубоко запрятан в «золотой клетке» Венского двора, а где-то внутри его — огромная несчастливость. Настолько сильная, что Изабелла думает о смерти. Изабелла задыхалась в ровной атмосфере Венского двора. Иосиф, конечно, ничего не замечает. Он чувствует себя необыкновенно счастливым, но и он научился притворяться. Этот человек, который, чтобы завоевать расположение французского двора, своей якобы простотой, спал в Версале на раскладушке, укрывшись шинелью, обеды едал в столовой для бедных, сумевший очаровать нашу Екатерину Великую, не может возбудить ни капельки чувства к себе собственной жены, ибо сам не умеет выражать эти чувства. Сложная натура Изабеллы требовала отзвука родственной души. Здесь никакой «родственности» не было. Дежурная улыбка напяливалась на лицо, покорное подставление своего тела прихотям мужа и горячие потоки слез и слов, излагаемые в дневнике: горе несчастливого человека. Ну и кроме того… Давала о себе знать склонность Изабеллы к лесбиянству.
«Красота всегда остается царицей всех побед», — утверждал австрийский император Иосиф II, жена которого была лесбиянка.
И никто пока не знает, а даже не догадывается о сложной, нервно-истеричной и романтической натуре Изабеллы. На Пармском дворе ее научили глубоко скрывать свои чувства. Изабелла хорошо знает что она — политический товар. Благодаря ее замужеству с австрийским императором между Испанией и Австрией сохранен мир и надолго. Войны отошли в прошлое и Австрия вполне верна сейчас своему девизу: «Пусть другие воюют, ты, счастливая Австрия, заключай брачные союзы».