Великий Ганнибал. «Враг у ворот!»
Шрифт:
Еще в 206 г. до н. э. Массанасса обманул своих пунийских союзников: под предлогом грабежа окрестных земель он добился у командовавшего в ту пору гарнизоном Гадеса Магона разрешения выйти за пределы крепостных стен… якобы для разбойного набега.
Ушлый кочевник секретно встретился в глухом уединенном месте со столь нужным ему Сципионом, который еще раньше оказал ему неоценимую услугу. Напомним, что римлянин благородно вернул Массанассе его юного племянника Массиву, по собственной глупости попавшего в руки римлян в битве при Бекуле. Римскому военачальнику Массанасса предложил свою помощь при условии, что военные действия будут перенесены на территорию родной ему Африки, где с помощью Рима он сможет стать царем всей Нумидии, а не только массилиев. Сципион, успевший
Первый помчался в Гадес, по дороге для вида пограбив местные окрестности, а второй отправился в Тарракон.
Очень скоро будущие союзники разъедутся по своим континентам: в Африке умер отец Массанассы, царь массилиев Гала, и сыну пришлось срочно вернуться на родину для защиты своего трона от посягательств опасных конкурентов, а Сципион, покорив Испанию, поехал в Рим с отчетом о проделанной работе.
Массанасса не имел никаких прав на престол, так как у нумидийцев не было закона о прямом престолонаследии. Но не в характере Массанассы было отказываться от борьбы, тем более, что после смерти его дяди Эзалка, сменившего ненадолго на троне его отца, нумидийский престол успел побывать в руках его близких и дальних родственников: Капуссы, Мазетула. После отчаянной резни ему удалось захватить отеческий престол. Но тут ему не повезло: подозрительный Гасдрубал Гискон все-таки пронюхал о тайном союзе Массанассы с Публием Корнелием Сципионом и дальновидно поспешил убрать опасного «игрока» с «шахматной доски»! Науськиваемый прозорливым и влиятельным карфагенянином могущественный царь нумидийского племени масесилов Сифакс решил показать своему старому обидчику Массанассе, «кто теперь истинный хозяин в Нумидии!» Двинув на своего безумно честолюбивого соседа войска, он разбил его, обратив в бегство.
…Если, конечно, верить римской традиции, изложенной сугубо в духе приключенческого романа с элементами триллера, то Массанассу спасло чудо вкупе с самим Провидением! Стремясь непременно добить опасного конкурента в борьбе за Нумидию, Сифакс с помощью своего военачальника Букара устроил настоящую травлю Массанассы и его горстки телохранителей.
Словно затравленные волки метались они по пустыне, прячась в горах. Всадники Массанассы отличались звериной ловкостью, ускользая от нападений, когда казалось, деваться им уже некуда.
Случалось, они по несколько дней не пили, не ели или обходились сухой травой и… конской мочой!
…И все же однажды шайку Массанассы застали врасплох, заперев ее на вершине горы. Казалось, уж на этот-то раз «его песенка спета». Но в очередной раз случилось чудо: по чуть ли не вертикальной, узенькой тропиночке всего лишь с пятьюдесятью всадниками он сумел спуститься вниз. Но и здесь его ждала засада! Беглецов гнали словно оленей, расстреливая одного за другим. Когда их осталось всего лишь пятеро с Массанассой во главе, они оказались прижаты к берегу широкой и бурной реки.
…Весь утыканный, словно дикобраз, вражескими стрелами, Массанасса первым кинулся вместе с конем с обрыва в шумящий поток. За ним последовали его телохранители. Стремительное течение подхватило беглецов и понесло на валуны-буруны-водовороты. Преследователи сочли, что стихия сама расправится с кочевниками, и прекратили погоню. Сифаксу доложили, что Массанасса мертв, а тот радостно сообщил в Карфаген, что теперь-то уж он точно полновластный владыка всей Нумидии.
Карфаген вздохнул свободно, но, как оказалось, раньше времени.
…Неизвестно как, но Массанасса с двумя своими охранниками все же спасся и, истекая кровью от многочисленных ранений, словно истерзанный лев, отлежался в какой-то высокогорной пещере,
Разоряя все на своем пути, «бессмертный» вождь массилиев рвался в отцовскую столицу.
…На этот раз Сифакс не стал поручать кому-либо из своих полководцев поймать негодяя, а сам во главе большого войска двинулся против сколь дерзкого, столь и бессмертного врага. Силы были слишком неравны, и Массанасса снова оказался разбит наголову. Остатки его банды оказались в плотном кольце вражеских всадников. Тогда Массанасса в который уже раз показал всем, как надо «ужом ускользать из наброшенной петли». Он разделил оставшиеся у него две сотни конников на три части и ударными «кулаками» бросил их на прорыв в трех разных направлениях, в расчете, что хоть один из них прорвется. Так и случилось: прорвался, потеряв почти половину своего состава, лишь один отряд.
Отряд, ведомый самим неистовым «львом пустыни» Массанассой. Следом за ним бросился сын Сифакса Вермина. Кидаясь из стороны в сторону, Массанасса путал следы, словно опытный заяц – мотал преследователей по пустыне, теряя людей и коней, но смог-таки уйти от погони…
На этот раз ему пришлось скрыться надолго и ждать появления в Африке своего будущего благодетеля Публия Корнелия Сципиона-Младшего, который обещал, что не заставит себя ждать.
Но для подготовки африканской кампании Сципиону потребовалось больше года.
С большим трудом (его противники в сенате, в частности, влиятельный Квинт Фабий Медлитель, всячески «вставляли ему палки в колеса») ему удалось набрать армию для экспедиции в Африку. Как это часто бывает со сведениями о делах и событиях времен «туманной» древности, данные о численности его экспедиционного корпуса разнятся очень сильно: от 12–15 до 35 тысяч. Учитывая все проблемы при вербовке солдат, большинство современных историков, принимая во внимание всякого рода «усушки и утруски», склоняется к мысли, что, скорее всего, до отправки в Африку под началом Сципиона было только около 16 тысяч легионеров и 1200–1600 всадников.
Безусловно, для победы над Карфагеном этого явно было мало.
Принято считать, что ядро армии составили оставшиеся в живых ветераны каннского побоища, объединенные во всеми презираемые V и VI легионы, расквартированные в Сицилии. В основном это были италийцы, по сути дела «сосланные» сюда еще в 216 г. до н. э. Униженные и оскорбленные, печально «знаменитые», они отличались особенно воинственным духом и сильнее, чем кто-либо, жаждали реванша. К тому же большинство из них участвовало под началом знаменитого Марцелла в драматической осаде Сиракуз, где не только успело искупить свою вину перед родиной за каннский позор, но и приобрести бесценный опыт длительных осад и кровавых штурмов. Озлобленные незаслуженным презрением, годами тихо «старившиеся» в своей сицилийской «ссылке» – их средний возраст равнялся 40 годам, – они с огромной радостью встретили молодого и решительного Сципиона и с собачьей преданностью приготовились высадиться в Африке, только чтобы положить конец этой мучительно долгой войне. Сципион с пониманием отнесся к их судьбе, так как, будучи сам участником каннского позора, прекрасно понимал, что та катастрофа случилась вовсе не из-за трусости простых легионеров. И если они выжили в той небывалой «мясорубке», то им уже ничего не страшно и на них можно положиться в любой ситуации. Вместе с 7 тысячами добровольцев, повсюду навербованных Сципионом (консул лично и крайне придирчиво отбирал себе солдат; спустя полтора века точно так же будет поступать его великий соплеменник – легендарный Гай Юлий Цезарь, формируя свои легионы для 10-летней Галльской войны), проштрафившиеся ветераны каннского побоища составили костяк его небольшого экспедиционного корпуса.