Великий Ганнибал. «Враг у ворот!»
Шрифт:
Поступая так, Сципион собирался огневой мощью остановить атаки врага!
Только-только римляне успели завершить свою экстренную подготовку к оборонительному бою, как карфагеняне уже показались на горизонте. Озадаченные увиденным, пуны все же перешли в атаку. Им пришлось нападать на необычный боевой строй: кораблями атаковать… морскую стену из судов! Карфагенян было больше, но это их преимущество обесценивалось тем, что римские транспорты были выше, чем карфагенские военные суда, и пунам приходилось бросать свои дротики или стрелять из луков вверх, тогда как римлянам, наоборот, сверху легче было целиться, и к тому же их метательные снаряды, брошенные сверху, летели с большей убойной
В общем, Сципион-полководец оказался не ровня Сципиону-флотоводцу!
Карфагеняне, более искусные в военно-морском бою, все же нашли способ разорвать монолитность вражеского строя!
Они принялись закидывать на римские транспорты длинные балки с огромными крюками, прикованные цепями к собственным кораблям. Пунийские гребцы работали так мощно и слаженно, что цепи и канаты, сковывавшие римские транспорты друг с другом, лопались, и порой один пунийских корабль вытаскивал за собой сразу несколько римских. Так, им удалось вырвать из первого ряда римской «стены» немало транспортов: трапы между ними полетели в воду и римские стрелки с дротикометателями еле-еле успели перескочить на корабли второго ряда. Правда, взломать вторую линию оказалось гораздо труднее – тут они оказывались под столь яростным перекрестным огнем врага, что сочли за благо довольствоваться достигнутым.
Таща на буксирах свои шестьдесят трофейных кораблей врага, пуны вернулись в Карфаген.
Эта небольшая, но все же победа на море придала им силы для организации дальнейшего сопротивления Сципиону…
Сам Одноглазый Пуниец, умело отбивавшийся от вяло теребивших его численно превосходивших легионов римских полководцев Публия Семпрония Тудитана и Публия Лициния Красса, тем временем все еще сооружал памятник своему 15-летнему пребыванию на землях Италии. Будучи на южной оконечности Апеннинского полуострова в Кротоне, он решил украсить храм Юноны своей мемориальной бронзовой доской. Увидев и изучив за время пребывания в Италии множество латинских досок, рассказывающих об отличиях, титулах и победах, одержанных римскими патрициями, он решил увековечить в камне и свои немалые деяния.
Это был прощальный жест человека, 15 лет державшего в страхе римский народ и его правителей.
Летом 203 г. до н. э. судорожные усилия Карфагена затянуть (или возобновить?) военные действия на территории Италии (вплоть до диверсионного похода на Рим?) потерпели окончательное фиаско. В окрестностях Медиолана (ныне Милан) от 14 до 18 тыс. наемников Магона (из них только 2800 приходилось на кавалерию) оказались разбиты четырьмя легионами претора Публия Квинктилия Вара и проконсула Марка Корнелия Цетега. Не помогли вожаку пунов и привезенные из Африки 7 боевых слонов.
А ведь поначалу, когда на поле боя столкнулись пехотинцы, царило равновесие!
Когда Квинктилий ввел в дело свою кавалерию, Магон противопоставил ей своих слонов, и всадники потеряли власть над перепуганными лошадьми. Тогда обе стороны бросили в бой пехотные резервы, и снова «нашла коса на камень»! Лишь нападение римских метателей дротиков (по некоторым данным, чуть ли не все гастаты XI легиона разом бросили все свои пилумы в цель?!)
Потеряв вожака, наемники побежали.
Потери Магона Баркида составили примерно 5 тыс. воинов, но и римляне оставили на поле боя порядка 2300 легионеров!
Эта неудача заставила Магона вернуться к морю, в Лигурию. Именно там его и застал приказ Большого Совета Карфагена срочно возвращаться домой. Как известно, карфагенянам уже было не до Италии и Ганнибала: на побережье их родины уже высадились римские легионеры Сципиона и победоносным маршем уже идут на Карфаген. По дороге домой Магон, проплывая мимо острова Сардиния, умер от последствий раны, полученной под Медиоланом.
Впрочем, есть и другие версии печального финала судьбы младшего брата Ганнибала, но большинством здравомыслящих историков они ставятся под серьезное сомнение.
Со смертью Магона рухнула последняя надежда Ганнибала на перелом в ходе неудачно складывавшейся для него «Ганнибаловой войны». Делать ему в Италии уже было нечего, тем более, что развязанная им тут 15 лет назад война теперь перекинулась за море на… его родину. Карфаген оказался в огне! И все это произошло «благодаря» очевидцу его первого успеха в далеком ныне 218 г. до н. э. в бою при Ломелло – Публию Корнелию Сципиону-Младшему. Юнец возмужал, набил руку, громя его братьев в Иберии, и теперь пришла пора самому Ганнибалу «унять широко шагающего мальчика, а не то поздно будет».
Такие или примерно такие мысли могли тяготить «усталого героя давно минувших дней» – Ганнибала Баркида и понудить его к очной встрече с неугомонным Сципионом на земле своих предков.
Теперь его Отечество в опасности, и настал его черед постоять за Отчизну!
…Кстати сказать, нам доподлинно неизвестно, когда состоялось и в чью пользу сложилось последнее сражение Ганнибала с римскими легионами на земле Италии. Поговаривали, что это могло случиться где-то в окрестностях Кротона. Все остальное уже не так интересно, поскольку поход в Италию провалился, а его несколько подзабытая им родина настойчиво потребовала немедленного возвращения своего лучшего полководца назад, чтобы дать отпор врагу под стенами Карфагена…
Если флотилия Магона, перегруженная балеарцами, лигурийцами и галлами, сумела-таки прорваться в Африку, потеряв, правда, при этом своего вожака, то как ухитрился выбраться из Италии Одноглазый Пуниец, истории осталось неизвестно. Как он это проделал, непонятно, ведь его сторожили две римских армии. Они были способны разгромить его войска во время посадки на корабли. Во время погрузки его должны были потопить римские флотилии, но они предпочли сторожить его в море и там «благополучно» проворонили.
В общем, Ганнибал выкинул свой последний трюк: он ушел незамеченным.
Поскольку о последних месяцах и днях, проведенных Ганнибалом в Италии, до нас дошли слишком противоречивые сведения, то лучше их и не ворошить.
Осенью 203 г. до н. э. после 15-летней войны на вражеской земле пунийский полководец оставил так и не завоеванную им Италию, чьи горы навсегда исчезли за кормой его корабля. Ходили слухи, что, покидая Италию, он вроде бы проклинал себя за то, что не повел свои войска сразу же после Канн на Рим и, перебив чуть ли не 100 тысяч римлян и их союзников при Ломелло, Треббии, Тразименском озере и Каннах, все оставшееся время бродил по Италии! Впрочем, это были лишь слухи…