Великий Гусляр
Шрифт:
— Безобразие! — возмутилась Елена Сергеевна. — Ваня, не дуй в ложку… Мне не с кем его оставить.
— Так я посижу, Елена Сергеевна, — сказала Шурочка. — Без вас они засыплют, а вас даже Белосельский слушается.
— Я власти не имею, — напомнила Елена Сергеевна. — Я в отставке.
— Вас весь город знает.
— Я сейчас.
Елена Сергеевна прошла в маленькую комнату и скоро вернулась. Она причесалась, заколола седые волосы в пучок на затылке. На ней было темное учительское платье с отложным, очень белым воротничком, и Шурочка снова почувствовала робость, как пять лет назад, когда она в первый раз пришла в исторический
— Так ты посидишь немного? — спросила Елена Сергеевна.
— Конечно, я сегодня с обеда свободна.
Елена Сергеевна спустилась с крыльца, молодо процокала каблучками по деревянной дорожке двора, прикрыла калитку и пошла по Слободской к центру, через мост над Грязнухой, что испокон веку делит город на Гусляр и Слободу.
За мостом по правую руку стоит здание детской больницы. Раньше там был дом купцов Синицыных, и в нем сохранились чудесные изразцовые печи второй половины восемнадцатого века. По левую руку — церковь Бориса и Глеба, шестнадцатый век, уникальное строение, требует реставрации. За церковью — одним фасадом на улицу, другим на реку — мужская гимназия, ныне первая средняя школа. За гимназией — широкая и всегда ветреная площадь, наполовину занятая газонами. Здесь до революции стояли гостиные ряды, но в тридцатом, когда ломали церкви, сломали заодно и их, хотя можно было использовать ряды под колхозный рынок. Теперь здесь стоит, вглядываясь в даль, бронзовый землепроходец.
По ту сторону площади — двухэтажный музей, памятник городской архитектуры восемнадцатого века, охраняется государством.
Но Елена Сергеевна переходить площадь не стала, а у продовольственного свернула на Толстовскую.
На углу встретился провизор Савич, давнишний знакомый.
— Ты слышала, Лена, — сообщил он, отдуваясь и обмахиваясь растрепанной книжкой, — грузовик провалился?
— А куда, ты полагаешь, я иду? — спросила Елена Сергеевна. — Обследовать финифтяную артель?
— Ну уж, Леночка, — ответил мягко Савич, — не надо волноваться. Если мне не изменяет память, это третий провал за последние годы?
— Четвертый, Никита, — сказала Елена Сергеевна. — Четвертый. Я пойду, а то как бы они чего не натворили.
— Разумеется. Если б не такая жара, я бы сам посмотрел. Но обеденный перерыв короток, а мое брюхо требует пищи. Я так и полагал, что тебя встречу. Тебя все в городе касается.
— Касалось. Теперь я на пенсии. Передай привет Ванде Казимировне.
— Спасибо, мы все к вам в гости собираемся…
Но последних слов Елена Сергеевна уже не слышала. Она быстро шла к Пушкинской.
Савич поправил очки и побрел дальше, размышляя, есть ли в холодильнике бутылка пива. Он представил запотевшую темно-зеленую бутылку, шипение освобожденного напитка, зажмурился и заспешил.
На Пушкинской, не доходя до универмага, стояла толпа. Толпа казалась неподвижным, неживым телом, и только мальчишки кружились вокруг нее, влетая внутрь и снова выскакивая, как пчелы из роя. По улице не спеша шел гусеничный экскаватор. Вблизи толпа распалась на отдельных людей, большей частью знакомых — учеников,
Елена Сергеевна пронзила толпу и оказалась у провала. Асфальт расходился трещинами, прогибался, будто был мягким, как резиновый коврик, и обрывался овальным черным колодцем. По другую сторону колодца стоял лесовоз — его уже вытащили из ямы. Бревна лежали на мостовой рядком.
У провала спорили два человека. Один из них был низок ростом, агрессивен, и лицо его было скрыто под соломенной шляпой. Второй — баскетбольного типа, с нечесаной шевелюрой, в черном пиджаке, надетом прямо на голубую майку, — отступал под натиском низенького, но сопротивления не прекращал.
— Для меня это скандал и безобразие, — уверял низкий.
Елена Сергеевна сразу поняла, что это и есть директор ремконторы.
— Мы окончили асфальтирование участка, рапортовали и ожидаем заслуженной премии — не лично я, а коллектив, — а ты что мне советуешь?
Низенький сделал шаг вперед, и длинный отступил, рискуя свалиться в пропасть.
— Корнелий, ты забыл о науке, о славе родного города, — протестовал он, балансируя над провалом.
— А люди премии лишатся?.. Эй, Эрик! — Это низенький увидел экскаватор. — Давай сюда, Эрик!
— Подождите, — произнесла Елена Сергеевна.
— А вы еще по какому праву? — спросил низенький, не поднимая головы. — Давай, Эрик!
— Вот что, Корнелий, — сказала тогда Елена Сергеевна, которая наконец узнала, кто же скрывается под соломенной шляпой. — Сними шляпу и подними голову.
Кто-то в толпе хихикнул. Экскаваторщик заглушил мотор и подошел поближе.
— Где тут яма, — спросил он, — которая представляет исторический интерес?
Директор ремконторы послушно снял шляпу и поднял вверх чистые голубые глаза неуспевающего ученика.
Он уже все понял и сдался.
— Здравствуйте, Елена Сергеевна, — сказал он. — Я вас сразу не узнал.
— Дело не в этом, Корнелий.
— Правильно, не в этом. Но вы войдите в мое положение.
— А если бы на Красной площади такое случилось? — спросила строго Елена Сергеевна. — Ты думаешь, Удалов, что правительство разрешило бы вызвать экскаватор и засыпать провал, не дав возможности ученым его обследовать?
— Так то Красная площадь…
— Так его! — пришел в восторг Грубин. — Я сейчас мигом все осмотрю.
— Кстати, если не исследовать, куда ведет провал, — добавила Елена Сергеевна, — то не исключено, что завтра произойдет катастрофа в десяти метрах отсюда, вон там, например.
Все испуганно посмотрели в направлении, указанном Еленой Сергеевной.
Грубин присел на корточки и постарался разглядеть, что таится в провале. Но ничего не увидел.
— Фонарь нужен, — сказал он.
— Фонарь есть. — Из толпы вышел мальчик с длинным электрическим фонарем. — Только меня с собой возьмите.
— Здесь мы не шутки шутить собрались. — Грубин отобрал фонарь у мальчика. — Я пойду, а, Елена Сергеевна?
— Подождите. Нужно, чтобы туда спустился представитель музея.
— Так там нет никого. А вы отсюда будете контролировать.
Рядом с Еленой Сергеевной возник человек с фотоаппаратом.
— Я готов, — сказал он. — Я работаю в районной газете, и моя фамилия Стендаль. Миша Стендаль. Я окончил истфак.
— Так будем стоять или будем засыпать? — спросил экскаваторщик. — Простой получается.