Великий князь Николай Николаевич
Шрифт:
Въ воспоминаніяхъ графа Витте, касающихся обстоятельствъ, сопровождавшихъ подписаніе Императоромъ Николаемъ П манифеста 17-го октября, говорится, что при обратномъ возвращеніи на пароход изъ Петергофа въ Петербургъ, Великій Князь Николай Николаевичъ, обратившись къ автору воспоминаній, сказалъ: «Сегодня 17-е число — это знаменательное число. Второй разъ въ это число спасается Императорская семья!...» Этой фразой Великій Князь опредленно указывалъ на чудесное избавленіе всей Императорской семьи отъ желзнодорожной катастрофы близъ станціи Борки и на его убжденіе въ томъ, что дарованный въ этотъ день конституціонный акгь былъ единственнымъ въ то время средствомъ спасти въ Россіи монархію и династію.
На безбрежный разволновавшійся океанъ никогда сразу не входитъ въ берега. Въ декабр разразилось
Ршившись на уступки, власть должна была поставить имъ предлъ. Этимъ объясняется та твердость, съ которою дйствовали, посл манифеста 17^го октября, войска при подавленіи дальнйшихъ безпорядковъ. Эта непреклонность дйствій вызвала со стороны соціалистовъ-террористовъ организацію ряда покушеній на жизнь Велпкаго Князя. Особенно угрожающъ былъ актъ, подготовлявшійся такъ называемой «группой семерыхъ», пресченіемъ котораго полиція обязана, какъ говорятъ, дятельности Азефа, извстнаго въ свое время провокатора. Между тмъ, только проявленной твердостью боле тмъ на десятилтіе 'была отсрочена гибель страны. Паденіе Россіи быть можетъ было бы окончательно предупреждено, если бы, рядомъ съ этой твердостью, шло разумное использованіе данной передышки, путемъ укрпленія и развитія однажды дарованныхъ свободъ.
Къ несчастью, событія въ Россіи пошли другимъ путемъ.
2. Предназначеніе Великаго Князя на случай войны съ Центральными Державами.
Мною уже было отмчено, что Великій Князь Николай Николаевичъ еще въ ноябр 1902-го года 'былъ предназначенъ Императоромъ Николаемъ П, въ случа войны съ Центральными Державами, Главнокомандующимъ войсками, предназначенными для дйствій на германскомъ фронт.
Это 'было время, когда, вслдствіе роста русской арміи, требовалось намтить на военное время нкую промежуточную инстанцію между Командующимъ арміями и общимъ Главнокомандующимъ. При этомъ союзъ Германіи съ Австро-Венгріей представлялся въ Госсіи столь тснымъ, что въ русскомъ военномъ министерств уже съ давнихъ поръ сложилось твердое убжденіе въ томъ, что, при военныхъ осложненіяхъ на запад, намъ придется имть дло не съ одной Германіей или Австро-Венгріей, но съ обими Центральными Державами, поддержанными, быть можетъ, еще Гумы-ніей. Въ этомъ случа, русскимъ арміямъ пришлось бы дйствовать на столь огромномъ фронт, который исключалъ возможность управленія однимъ Главнокомандующимъ. Вслдствіе этихъ соображеній, ршено было, въ случа войны на запад, имть два боле или мене автономныхъ фронта: терманскій и австро-румынскій, какъ тогда называли юго-западный фронтъ, считая, что и Гу-мынія примкнетъ къ Державамъ Тройственнаго Союза. Во глав каждаго фронта (правильне группы армій), состоявшаго изъ нсколькихъ армій, намчалось имть особыхъ Главнокомандующихъ, подчиненныхъ Верховному Главнокомандующему всми вооруженными силами. Какъ сказано выше, Императоръ Николай И намтилъ для Главнокомандованія германскимъ фронтомъ Великаго Князя Николая Николаевича, а для австро-румынскаго фронта военнаго министра того времени генералъ^адъютанта Куропаткина. При этомъ секретнымъ рескриптомъ на имя послдняго, даннымъ въ феврал 1903-го года, было указано, что, въ случа военнаго столкновенія Россіи съ европейскими Державами, Государь приметъ на себя лично Верховное Главнокомандованіе.
По поводу сдланныхъ предназначеній, Государъ Императоръ неоднократно говорилъ генералъ-адъютанту Куропаткину:
— Я твердо остановился на Великомъ Княз Никола Николаевич и на Васъ, какъ на будущихъ Главнокомандующихъ фронтами въ случа войны. Мое довріе къ Вамъ обоимъ у меня полное. Надюсь, что на моя вкъ Васъ хватитъ.
Но съ теченіемъ времени эти слова были, однако, столь же твердо забыты: Великому Князю, посл 1905-го года, пришлось
нести на себ внутреннее недовріе Монарха, а А. Н. Куропаткину, испортившему свою военную репутацію въ теченіе Русско-Японской войны, начинать войну 1914-18 г.г. въ роли командира Гренадерскаго корпуса, да и то посл большихъ съ его стороны
Равнымъ образомъ вывтрилось и содержаніе февральскаго рескрипта 1903-го года, съ которымъ было знакомо лишь очень ограниченное число лицъ.
Сообщая о состоявшихся предназначеніяхъ, Государь писалъ въ 1902-мъ гоі Великому Князю, что дйствовавшее въ то время мобилизаціонное расписаніе № 18 должно оставаться безъ перемнъ, и что измненія въ план дйствій, которыя признаетъ нужнымъ внести Великій Князь, могутъ найти себ отраженіе лишь при составленіи новаго расписанія № 19-го.
«Наиболе тревожитъ меня предвзятость, ловидимом, мннія Николая Николаевича относительно того плана, который онъ предложилъ Государю». — Такъ пишетъ въ своемъ дневник А. Н. Куропаткинъ. — «Я всего боле боюсь, что это будетъ ршеніе для насъ невыгодное — отдать безъ борьбы весь передовой театръ и, яе принимая боя на Нарев или у Блостока, или на Червонно-Борской позиціи, отступить къ Барановичамъ или Минску».
Заботы того времени объ организаціи высшаго управленія, на случай войны съ Центральными Державами, вовсе не имли тогда подъ собою какой либо задней политической мысли, въ смысл подготовки къ внезапной войн. Напротивъ, находясь наканун возникновенія затрудненій на Дальнемъ Восток съ Японіей, Россія не могла желать и, конечно, не желала никакихъ осложненій па западномъ фронт. И даже боле того, она стремилась заручиться миролюбивыми завреніями Германіи и Австро-Венгріи, причемъ, для скорйшаго мирнаго улаженія возникшей въ то время македонской смуты бывшій министръ иностранныхъ длъ, графъ Ламсдорфъ спеціально здилъ въ столицу Австріи, въ Вну.
Можно думать, что подъ вліяніемъ тхъ же миролюбивыхъ заданій и для обезпеченія невмшательства въ наши, осложнившіяся войной, Дальневосточныя дла, нами былъ заключенъ съ Германіей въ тотъ же, (примрно, періодъ времени, невыгодный для Россіи тор -говый договоръ. Бе является ли также лично подписанный Императоромъ Николаемъ 11-мъ оборонительный договоръ между Россіей и Германіей, заключенный въ противорчіе съ основнымъ франко-русскимъ соглашеніемъ и съ надеждой «на привлеченіе къ таковому впослдствіи, усиліями Россіи, Франціи», еще однимъ доказательствомь излишней уступчивости главы русскаго государства своему запад-му сосду?
О договор этомъ мн уже пришлось упоминать. Какъ извстно, онъ былъ заключенъ въ Бьорк, 11-го іюля 1905-го года. Иниціатива его принадлежала Императору Вильгельму 11-му, мечтавшему въ то время объ изолированіи Англіи. Заключеніе же этого договора являлось единоличнымъ актомъ Императора Николая 11-го, который подписалъ договоръ безъ предварительнаго обсужденія его содержанія съ министромъ иностранныхъ длъ, и заставилъ скрпить таковой тутъ же находившагося морского министра, адмирала Бирплева.
Боле чмъ когда либо на этомъ факт оправдалась впослдствіи сказанная Императоромъ Николаемъ 11-мъ фраза, что въ Россіи политика ведется лично Императоромъ!
Осенью 1903-го года Великій Князь Николай Николаевичъ совершилъ, по своей новой обязанности будущаго Главнокоманд5Ю-щаго Сверо-Западнымъ (германскимъ) фроптомъ, объздъ линіи средняго Нмана, Бобра и Нарева, посл чего съ настойчивостью сталъ доказывать необходимость превращенія Гродны въ крпость, высказываясь за безцльность расходованія на Сверо-Западномъ фронт какихъ либо денежныхъ средствъ ране выполненія этой задачи. Такимъ образомъ опасенія генерала Куропаткина сбылись лишь отчасти. Какъ извстно, мысль о созданіи вокругъ Гродны крпости- стала осуществляться много позже и Гродненская крпость оказалась еще незаконченной къ началу міровой войны.
Хотя крпости въ эт войну потеряли вообще значительную часть своего прежняго значенія, тмъ не мене изъ изложеннаго нельзя пе видть, что стратегическіе взгляды Великаго Князя вполн сходились съ основными мыслями нашихъ позднйшихъ оперативныхъ предположеній, согласно которыхъ удержанію Грод-на-Блостокскаго раіона придавалось исключительно важное значеніе и которыми также устанавливалась необходимость инженерной подготовки государства, начиная изъ глубины театра, а не отъ окраинъ. Такого способа работъ требовала благоразумная осторж-ность. О борьб на Нарев и средней Висл представлялось возможнымъ думать, лишь прочно себя чувствуя въ торловпн РусскоПольскаго (передового) театра.