Великий перелом

— Да уж, — сухо согласился Халл. — Если бы в один прекрасный день я случайно не уехал из Вашингтона, вы бы вели сейчас эту беседу с кем-нибудь другим.

— Да, сэр, — сказал Гровс. — Мы не можем скрыть от ящеров, что работаем над проектом, но должны скрывать место, где мы это делаем.

— Я понял, — сказал президент. — Хотя президент Рузвельт не сообщал мне об этом до нападения ящеров. — Он вздохнул. — Я не осуждаю его. У него было достаточно проблем, о которых следовало беспокоиться, и он работал — пока они не убили его. Он был великим человеком. Один Христос знает, — он произнес «Хвистос», — когда ботинки ФДР придутся мне по ноге.

В мирное время он прожил бы дольше. Тяжесть страны — клянусь Богом, генерал, тяжесть всего мира лежала на его плечах. А еще эти постоянные переезды с места на место, жизнь затравленного зверя — все это сожрало его.

— Такое впечатление сложилось у меня, когда он был здесь в прошлом году, — кивнув, сказал Гровс. — Напряжение было больше, чем мог выдержать его механизм, но сколько мог, он его выдерживал.

— Вот уж точно — не в бровь, а в глаз, — сказал Халл. — Но мы, однако, забыли о военных материях. Итак, бомбы, генерал Гровс, — когда?

— Через пару месяцев у нас будет достаточно плутония для следующей бомбы, сэр, — ответил Гровс. — Затем мы сможем делать по нескольку штук в год. Мы почти подошли к пределу того, что можно делать здесь, в Денвере, без риска, что это станет известно ящерам. Если нам требуется гораздо больше продукции, мы должны организовать второе производство где-нибудь еще — и у нас есть причины, по которым нам не хотелось бы идти на это. Главная из них та, что мы вряд ли сможем удержать его в секрете.

— Это место по-прежнему секретно, — отметил Халл.

— Да, сэр, — согласился Гровс, — но здесь мы запустили производство до того, как ящеры узнали, что мы серьезно занимаемся созданием ядерного оружия. Теперь они будут настороже — и если заподозрят что-то, они разбомбят нас. Генерал Маршалл и президент Рузвельт не считали, что риск стоит этого.

— Я очень высоко ценю мнение генерала Маршалла, генерал Гровс, — сказал Халл, — настолько высоко, что я назначил его генеральным секретарем. Полагаю, он справится с этой работой лучше, чем я. Но не он является сегодня главнокомандующим и не президент Рузвельт. Это я.

— Да, сэр, — сказал Гровс.

Корделл Халл мог не ожидать, что станет президентом, он мог не хотеть становиться президентом, но теперь, когда груз лег на его плечи, они стали достаточно широкими.

— В использовании атомных бомб я вижу два вопроса, — сказал Халл. — Первый: понадобится ли нам их больше, чем мы сможем произвести в Денвере? И второй, связанный с первым: если мы используем все, что производим, а ящеры ответят тем же, останется ли что-нибудь от Соединенных Штатов ко времени окончания войны?

Это были хорошие вопросы. В самую точку. Вот только их не следовало задавать инженеру. Спросите Гровса, можно ли что-то построить, сколько понадобится времени и сколько это будет стоить, и он сможет ответить, или немедленно, или после того, как поработает с логарифмической линейкой и счетной машинкой. Но он не обладал ни подготовкой, ни наклонностями, чтобы заниматься не поддающейся учету политикой. Он дал единственный ответ, который мог дать:

— Я не знаю, сэр.

— Я тоже не знаю, — сказал Халл. — Я хочу, чтобы вы были готовы разделить команду вашего завода, чтобы начать организацию нового. Я еще не знаю, приму ли я такое решение, но если я это сделаю, я хочу иметь возможность сделать как можно быстрее и эффективнее.

— Да, сэр, — повторил Гровс.

В этом был смысл: иметь как можно больше вариантов, пригодных на возможно более долгий

срок.

— Хорошо, — сказал Халл, принимая как должное, что Гровс все сделает, как приказано. Президент вытянул толстый указательный палец. — Генерал, я здесь все еще словно в шорах. Что еще следует мне знать об этом месте, что мне, возможно, неизвестно?

Гровс с минуту обдумывал вопрос, прежде чем попытался ответить. Это был еще один хороший вопрос, но тоже с недостатком: Гровс не знал, что Халлу уже известно, а что — нет.

— Мистер президент, может быть, никто не сказал вам, что мы выбрали одного из наших физиков и послали его в Советский Союз, чтобы помочь русским в их атомном проекте.

— Нет, я этого не знал. — Халл цыкнул зубом. — Зачем русским понадобилась помощь? Они взорвали свою атомную бомбу раньше нас, еще до немцев, раньше, чем кто-либо.

— Да, сэр, но им требуется помощь.

Гровс объяснил, как русские сделали бомбу из ядерного материала, захваченного у ящеров, и как часть этого самого материала помогла немцам и Соединенным Штатам. Он подвел итог:

— Но мы — а также нацисты, — изучив трофей, смогли понять, как сделать плутоний самим. Русские, похоже, с этим не справились.

— Разве это не интересно? — сказал Халл. — При любых обстоятельствах менее всего я хотел бы видеть с атомной бомбой Сталина — если не брать в расчет Гитлера. — Он грустно рассмеялся. — А теперь у Гитлера она есть, и если мы не поможем Сталину, то ящеры наверняка разобьют его. Ну, хорошо, поможем ему отправить ящеров на тот свет. Если мы их победим, тогда и будем беспокоиться, не захочет ли он отправить и нас туда же. А пока что я не вижу иного пути, кроме как помочь ему. Что здесь есть еще, что я должен знать?

— Это самая важная вещь, по моему мнению, сэр, — сказал Гровс и через мгновение добавил: — Могу я задать вам вопрос, мистер президент?

— Валяйте, спрашивайте, — сказал Халл. — Я оставляю за собой право не отвечать.

Гровс кивнул.

— Конечно. Я тут подумал… Сейчас 1944 год, сэр. Как мы собираемся провести выборы в ноябре, если ящеры оккупируют такую большую часть нашей территории?

— Мы, вероятно, проведем их точно так, как проводили ноябрьские выборы в конгресс в последний раз, — ответил Халл, — иначе говоря, их просто не будет. Чиновники, которые у нас есть, будут продолжать свою работу в течение всего срока, и, похоже, это касается и меня. — Он фыркнул. — Я собираюсь оставаться неизбранным еще довольно долгое время, генерал. Мне это не очень нравится, но так все сложилось. Если мы выиграем эту войну, то Верховный суд сможет затем провести «полевой день» — и активно поработать. Но если мы проиграем ее, мнение этих девяти пожилых людей в черных одеждах не будет иметь никакого значения. Пока что я могу лишь содержать их, чтобы они смогли выполнить свой долг в будущем. Что вы думаете об этом, генерал?

— С инженерной точки зрения, это самое экономичное решение, сэр, — ответил Гровс. — Но с точки зрения реальности… не знаю, лучшее ли оно.

— Я тоже не знаю, — сказал Халл, — но именно это мы собираемся сделать. Древние римляне в крайней необходимости тоже использовали диктаторов и считали, что лучшие из них те, кто менее всего желал занять высокий пост. По этому признаку я подхожу, и выбора у нас нет.

Он поднялся на ноги. Он не был молодым и проворным, но он делал дело. И еще, увидев президента не только стоящим, но и двигающимся, Гровс вспомнил, что вещи никогда не повторяются.