Великий сон

Чэндлер Раймонд

— Нет.

— Вот вы лучше его и спросите. Где он?

— К сожалению, не могу спросить. Знаете такого Канино?

— Я услышал ее вздох настолько ясно, словно стояла рядом.

— Так вам нужны две сотни или нет?

— Мне… Они страшно нужны, мистер.

— Ладно. Говорите, куда вам их привезти?

— Я… я… — Голос сник, потом зазвучал опять, и теперь в нем сквозил откровенный страх. — Где же Гарри?

— Испугался и скрылся, наверное. Давайте встретимся где-нибудь, где угодно — деньги при мне.

— Я вам не верю — что вы сказали про Гарри. Хотите заманить в ловушку.

— Глупости. Гарри я уже давно мог бы сдать в полицию. Незачем и ловушки ставить. Канино что-то разнюхал про Гарри, вот он

и скрылся. Давайте закончим нашу сделку и забудем всю историю. Я хочу с этим покончить, вы тоже, и Гарри хотел, чтобы его оставили в покое. — Гарри теперь действительно обрел покой, и никто его не отнимет. — Кстати, вы, надеюсь, не думаете, что разыгрываю идиота ради Эдди Марса?

— Н-нет, не думаю. Давайте встретимся через полчаса. У Баллок-Уилшир, возле восточного въезда на стоянку.

— О’кей.

Я положил трубку, и меня опять охватила волна миндального аромата и кислого запаха рвоты. Щупленький покойник тихо сидел на стуле, не досягаемый для страха, для любых перемен.

Я покинул контору. В грязном коридоре стояла мертвая тишина, все двери из непрозрачного стекла были темные. Спустившись по черной лестнице на этаж ниже, я вышел в коридор и, убедившись, что лифт внизу, нажал кнопку вызова. Лязгнув, он медленно пополз вверх, а я спустился по лестнице.

На улице по-прежнему лил дождь, и на мое лицо падали тяжелые капли. Когда одна из них попала на язык, я сообразил, что рот у меня открыт, а боль в челюстях свидетельствовала, что губы растянуты в судорожной гримасе, похожей на предсмертную ухмылку, застывшую на лице Гарри Джонса.

XXVII

— Давайте деньги.

Под ее голосом ворчал мотор серого плимута, а над ним барабанил дождь. Высоко над нами, на верхушке зеленоватой башни Баллок сиял фиолетовый свет — четкий, отрешенный от темного, отсыревшего города. Она высунула из машины руку в черной перчатке, и я вложил в нее купюры. Склонившись, она пересчитала их в тусклом свете приборной доски. Послышалось, как дважды щелкнул замок сумочки. Вздохнув с видимым облегчением, она повернулась ко мне.

— Уезжаю, мистер ищейка. Собственно, я уже в пути. Эти деньги помогут мне скрыться. Видит Бог, они мне нужны позарез. А что с Гарри?

— Я же вам сказал — уехал. Канино что-то о нем разнюхал. Забудьте о Гарри. Заплатил я вам, теперь выкладывайте информацию.

— Получайте. На позапрошлой неделе ехали мы с Джо по бульвару Футхилл. Уже начинало темнеть, загорались фонари, куча машин, как обычно. Мы обогнали коричневую машину. За рулем была женщина, а рядом сидел коренастый брюнет. Она — блондинка. Я и раньше ее видела — жена Эдди Марса. А тип рядом — Канино. Таких, как эти оба, достаточно раз увидеть, и уже не забудешь. Джо поехал впереди, он в такой слежке дока. Наверное, Канино, этот сторожевой пес, вывез ее проветриться. Примерно в полутора милях к востоку от Рилит есть поворот в горы. К югу идут апельсиновые рощи, а на севере голая пустыня, дальше уже горы и завод цианистого водорода, где делают эти яды от насекомых. Сразу за автострадой стоит небольшой гараж и мастерская по окраске машин, хозяином там какой-то Арт Хакк. Скорее всего, перекрашивают краденые машины. За гаражом деревянный дом, а за домом уже ничего, только горы и голая каменная пустыня; несколькими милями дальше — тот завод с ядами. Вот там ее держат. Когда они съехали с автострады на эту дорогу, Джо развернулся, и мы видели, как та машина направилась к дому. Постояли мы с полчаса, смотрели на проезжающие машины. Из дома никто не выходил. Когда совсем стемнело, Джо пошел осмотреться. Сказал, что в доме горит свет, играет радио, а перед домом только одна машина — та двухместная. Мы и уехали.

Она замолчала, словно прислушиваясь, как свистят по бульвару шины несущихся машин. Я сказал:

— Конечно, с тех пор могли сменить место,

но то, что она там скрывалась — это факт. Вы ее точно узнали?

— Увидите ее хоть раз, уж потом не ошибетесь. Прощайте, мистер ищейка, и пожелайте мне удачи. Мне есть от чего бежать.

— Это верно, — согласился я и перешел через улицу к своей машине.

Серый плимут тронулся и, набрав скорость, свернул на углу Сансет-Плас. Рычанье его мотора смолкло, и белокурая Агнес навсегда исчезла со сцены, во всяком случае с моей. Трое стали покойниками — Гейджер, Броди и Гарри Джонс, и женщина канула в дождь с моими двумя сотнями в сумочке — всей своей скудной добычей. Включив зажигание, я проехался по городу, выбирая место, чтобы поесть. Плотно поужинал: шестьдесят миль в дождь не шутка, а я еще хотел вернуться назад.

Я гнал на север и почти сразу за Пасаденой очутился среди апельсиновых рощ. В свете фар частый дождь казался белой завесой воды. Дворники едва успевали очищать переднее стекло. Но и насыщенная влагой темнота не могла скрыть ровные ряды апельсиновых деревьев, убегавших во тьму.

Мимо меня порой проносились редкие машины, обдавая грязными брызгами. Автострада прорезала небольшой городок, где стояли одни консервные цеха с подъездными ветками железной дороги. Рощи постепенно редели, потом совершенно исчезли, дорога вступала на север, было холодно, и громады гор подступали все ближе, посылая вниз резкий ветер, свистящий за окнами машины. Вскоре из тьмы засияли два огромных фонаря, и неоновая надпись между ними возвещала: «Добро пожаловать в Рилит».

Деревянные особнячки, отодвинутые внутрь от главной улицы, потом неожиданное скопище магазинов, вывеска аптеки, машины перед кинотеатром, темный банк на углу, а возле здания группка людей, уставившихся под дождем в окна банка, словно там разыгрывали спектакль. Я выехал из городка, и меня опять обступили голые поля.

То, что потом случилось, было перстом судьбы. Примерно мили через полторы от Рилит впереди внезапно возник крутой съезд с автострады, я из-за дождя чуть зазевался и свернул слишком близко к обочине. Передняя покрышка справа со зловещим шипением осела, и не успел я нажать на тормоз, как зашипела и правая сзади. Остановившись почти поперек дороги, я вышел и посветил фонариком. Запасная покрышка у меня всего одна, а полетели две. Из передней шины торчала плоская головка огромной металлической кнопки. Обочина была прямо усеяна ими — кто-то рассыпал их на дороге, а потом смел, но слишком небрежно.

Погасив фонарик, я постоял, вдыхая влагу и глядя на желтый огонек впереди у дороги, на которую я свернул. Это могла быть вывеска гаража, а гараж мог принадлежать парню по имени Арт Хакк, и по соседству тогда должен находиться деревянный дом. Подняв воротник, я направился было к огоньку, но вернулся, забрал водительское удостоверение и сунул в карман. Нагнулся под руль. Под тяжелым прикрытием, точно под правой ногой, если сесть за руль, у меня был устроен тайник. Сейчас там два пистолета. Один принадлежал Пенни — мальчику на побегушках у Эдди Марса, второй — мне. Я взял машинку Пенни, наверняка она пристреляна лучше моей. Засунув пистолет во внутренний карман, я пошел на огонек.

Гараж оказался метрах в ста от автострады. Я осветил фонариком вывеску: «Арт Хакк — Ремонт и окраска автомашин». Рассмеялся было, однако встало перед глазами лицо Гарри Джонса, и смеяться расхотелось. Ворота гаража заперты, но внизу виднелась узкая полоска света, и полоска потоньше обозначилась там, где сходились половинки дверей. Я прошел мимо гаража дальше — там действительно стоял деревянный дом с двумя освещенными окнами, затянутыми плотными шторами. Дом был расположен поодаль от дороги, за редкими деревьями. Перед ним на широкой площадке стояла машина. В темноте не разглядеть, но это вполне могло быть двухместное авто, принадлежащее мистеру Канино. Спокойно раздумывая, я постоял.