Великий Сталин
Шрифт:
На бумаге выглядело это броско, и многим могло понравиться. Однако на деле это привело бы к полной утрате государственного управления.
Среди лидеров оппозиции почти не было людей с рабочими мозолями. Если они их где и натирали, так на языках. Даже при самом смелом воображении невозможно было представить Троцкого или Раковского (любившего щеголять в «бабочке») отходящими «от станка» после рабочего дня, чтобы тут же направиться на пленум ЦК.
Вряд ли они понимали, какую пороли чушь! Сегодня управлять паровозом, а завтра сразу же пересесть за стол секретаря горкома и решать проблемы большого города или хотя бы маленького
Да и о «низовой работе» троцкисты говорить-то говорили, а не терпели её начисто. И в порядке личного, так сказать, примера ни один из 13 авторов «Платформы» в глушь или к станку не отправился.
Более того!
Знаменитая Елена Стасова из знаменитого русского рода Стасовых рассказала в своих воспоминаниях занятную историю. В марте 1920 года возникла необходимость перед IX съездом партии немного обновить состав ЦК. Стасова и Евдокимов (не упоминавшийся выше чекист Ефим Георгиевич Евдокимов, а видный участник троцкистско-зиновьевского блока Григорий Еремеевич Евдокимов, подписавший и Платформу 13-ти) сказали, что их можно из ЦК вывести. «Но тут, – сообщает Стасова, – получился такой курьёз: когда подвели итоги голосования, то оказалось, что я проголосовала за свой вывод, а Евдокимов – за своё сохранение в составе ЦК».
Однако все интриги различных «оппозиций» первой половины двадцатых годов в первой половине тридцатых выглядели юношескими шалостями. Дела закручивались всё круче.
Уже 25 октября 1930 года в Постановлении Политбюро (вопрос № 13, п. 2/7, пп. в) было сказано: «Обязать т. Сталина немедленно прекратить хождение по городу пешком».
В сентябре 1932 года Молотов был в Кузбассе. Возвращались с очередной шахты, машина шла по крутой насыпи. Вдруг она свернула с дороги, покатилась под уклон, перевернулась и остановилась на краю оврага. Из машины сопровождения бежали к месту аварии чекисты, но Молотов сам пытался выбраться из салона, а рядом стоял бледный шофёр и плакал. Валентина Арнольда, члена местной троцкистской организации, в последний момент подвели нервы и он начал тормозить. Молотова ему было не жаль, но себя он пожалел.
В Москве троцкистские боевики следили за перемещениями Клима Ворошилова, однако машина «первого красного офицера» шла всегда так быстро, что покушение пришлось отменить.
В мае 1934 года террорист Богдан уже прикидывал дистанцию стрельбы в зале заседаний конференции, где за столом президиума сидел Сталин, но до Сталина было далековато.
К тому же нервы у троцкиста Богдана оказались не крепче, чем у троцкиста Арнольда. Стрелять он не решился, зато назавтра его застрелил на собственной квартире Бакаев – бывший председатель ЧК в Ленинграде и один из «ближних» Троцкого. В гражданскую Бакаева однажды по приказу Льва Давидовича чуть не расстреляли, а теперь он сам расстреливал тех, кто колебался в выборе между Сталиным и Троцким.
Колеблющихся тогда хватало. Но если для Троцкого любой такой «выбирающий» был потенциальным союзником, то для Сталина он был потенциальным предателем, человеком опасным не для Сталина, а для дела Сталина, которое давно стало делом России.
Троцкий рассчитывал на перебежчиков.
Сталин не смог бы опираться на них ни при каких условиях.
Если же вернуться к теме военного заговора,
Своей быстрой карьерой Тухачевский был обязан вначале окружению Троцкого, а потом – и лично Председателю Ревввоенсовета Республики Троцкому. В польскую войну Тухачевский рвался на Варшаву в полном соответствии с концепциями своего политического «шефа».
Это были дела прошлые.
А что же было в настоящем?
В 1929 году Троцкого выслали из СССР, а в 1930 году в Берлине на немецком языке вышла его книга «Mein Leben» («Моя жизнь»). Если учесть, что в Германии тогда была популярна книга «Mein Kampf», то некие ассоциации возникают.
Касаясь в книге польской войны, Троцкий возводил напраслину на Ленина, а на Сталина – само собой! Он обвинял Ленина в стремлении безудержно наступать на поляков. Троцкий не был бы Троцким, если бы не выгораживал здесь себя, но темы гражданской войны Лев Давидович коснулся в целом скупо. Он явно не хотел показывать, к кому из красных полководцев он относится лояльно, а к кому – нет. Похвалил лишь Эфраима Склянского, к тому времени утонувшего во время командировки в США.
Промолчал Троцкий и о Тухачевском. Расчёт здесь был, конечно, с дальним прицелом, однако на Тухачевского рассчитывал не только Троцкий, но, как уже было сказано, и сам Тухачевский. И вокруг «яркой» личности бывшего КомандЗапа давно группировался ряд его давних военных коллег.
И подбор их был вполне определённым…
Дворянин Михаил Тухачевский в гражданскую командует 8-й армией. Еврей Иона Якир – член её Роеввенсовета.
Двадцатые годы…
Якир – лучший друг еврея Гамарника, ставшего политическим руководителем Красной Армии. В этот круг входят активный троцкист Смилга – правая рука Тухачевского на польском Западном фронте, активные троцкисты из военных: комкоры Виталий Примаков и Витовт Путна. И здесь же – Фельдман, Уборевич, Гарькавый, заместители Якира Блюхер, Дубовой, Каширин и десятки других блестящих или числящихсебя таковыми командармов, комкоров, комдивов.
К Троцкому примыкают и два бывших начальника Политуправления РККА Антонов-Овсеенко и Бубнов. Начальник ВВС Алкснис – старый друг открытого предателя Бармина, который из нашего афинского полпредства уже вот-вот уйдёт на хлеба американских спецслужб.
В конце двадцатых годов Якир уезжает на учёбу в германскую Академию Генерального штаба. После её окончания старый маршал Гинденбург, президент веймарской Германии, вручает ему основной военный труд Шлиффена «Канны» с надписью: «Господину Якиру – одному из талантливых военачальников современности». Это – откровенный моральный подкуп, поскольку Якир не был крупной военной фигурой даже в ходе гражданской войны.
Среди тех, кто близко контактирует с рейхсвером, – Корк, Уборевич, Фишман.
Тухачевский же ходит в личных друзьях самого главы рейхсвера генерала фон Секта и знает многих других генералов рейхсвера.
А они знают его.
Знает Тухачевского и Троцкий. А Тухачевский знает Троцкого. Льву Давидовичу нужен новый революционный пожар, но это – новые походы под водительством заматеревших в потреблении плодов славы гражданской войны и застоявшихся в «стойлах» командно-штабных учений подчинённых Тухачевского, Якира, Уборевича, Блюхера.