Великий Столыпин. «Не великие потрясения, а Великая Россия»
Шрифт:
Российские власти стремились ограничить места проживания евреев. Была установлена «черта еврейской оседлости», включавшая 10 польских, 15 русских, украинских и белорусских губерний, а также часть Курляндии. Евреи не допускались за черту оседлости, нарушителей по этапу водворяли на прежнее место. Внутри черты постепенно наслоилось множество ограничений. Как заведомые контрабандисты, евреи были отселены от пограничной полосы. Для них было закрыто большинство городов, а потом им запретили жить в сельской местности. В своем стремлении приобщить евреев к просвещению власти действовали методами Петра I. Одно время было запрещено ношение традиционной одежды и причесок, затем облагали пошлиной ермолки и пейсы. С другой стороны, евреев старались не допускать в средние и высшие учебные заведения. Им воспрещалось заниматься многими профессиями.
Евреи долго сохраняли средневековый уклад. Они жили замкнутыми общинами, подчинялись кагалу и выполняли указания раввинов. Предки Богрова принадлежали к теократической еврейской аристократии, в его роду по материнской линии были исключительно раввины. Прадед Богрова славился своей ученостью среди полтавских евреев. Он мог читать не только Талмуд, но и астрономические трактаты на древнееврейском языке. Соседи почитали его как человека святой жизни, и целое столетие спустя его могила посещалась местными обывателями. Евреи, когда надо было подчеркнуть чью-то праведность, говорили, что этот человек «не ведает образа монеты». Богров-дед по этому поводу добавлял, что таких евреев не встречал за всю жизнь. Действительно, основным занятием обитателей черты оседлости была торговля.
Умение торговать вырабатывалось тысячелетиями. Опыт был накоплен бесчисленными поколениями, прошедшими после второго изгнания по дорогам Римской империи, Испанского и Французского королевств, герцогств, царств и халифатов Европы и Востока. Добавим, что в аграрной России у евреев по малопонятным государственным соображениям отняли даже теоретическую возможность заниматься хлебопашеством. По первой российской переписи 1897 г., на 100 жителей империи приходилось менее 4 торговцев, тогда как на 100 евреев было 40 купцов, лавочников, посредников. В черте оседлости был явный переизбыток торгового люда, жестко конкурировавшего друг с другом. «Экономический журнал» описывал типичную лавочку черты оседлости: «Торгуют на 6 – 8 рублей в неделю, прибыли на 1 рубль в неделю, т.е. ровно столько, чтобы не умереть с голоду; торгуют женщины. Более доходная – кожевенная лавка, которая продает кожи многочисленным сапожникам на 40 – 50 рублей в неделю, выручая по 4 – 5 рублей прибыли; это уже местный торговый Крез».
Самым доходным считался питейный промысел. По данным 80-х гг. XIX в., в 15 губерниях черты оседлости евреям принадлежало 77,8% корчм, 67,5% шинков и 52,5% питейных домов. Прадед Дмитрия (Мордко) Богрова по отцовской линии торговал в винной лавке, а дед – Григорий Исаакович – поднялся на ступень выше, занявшись винными откупами.
Об этом человеке следует сказать особо. Дмитрий Богров говорил, что при знакомстве он представлялся как внук своего знаменитого деда. Григорий Богров воспитывался в строгих ортодоксальных правилах, изучал в хедере древнееврейский язык и корпел над схоластическими трактатами Талмуда. Втайне от родителей он выучил русский язык и, укрываясь в чулане, читал романы. «Ты пошел той опасной дорогой, которая ведет прямо в геенну, – отчитывал его меламед (учитель) в хедере. – Кто хочет остаться верным сыном веры праотцов наших, тот да убегает христиан и их обычаев». Юноша настойчиво рвался из местечковой среды и преуспел в этом. Он первым из Богровых стал гильдийным купцом и первым увидел жизнь за чертой оседлости, так как для богатых торговцев законы делали исключения. Он описал коммерческий Петербург: «При виде того миллионного рынка, который открывался во время откупных торгов в Сенате, где сотни тысяч и миллионы выигрывались и увеличивались в несколько минут, в нескольких лаконических словах, где баснословные суммы ежеминутно переходили из рук в руки, перебрасывались, как щепки, – голова моя закружилась» [402] .
402
Богров Г.Записки еврея. СПб., 1874.
Григорий Богров признавал, что его захватило общее увлечение и он заразился страстью к наживе. Но эта страсть не подавила других интересов. Он неожиданно проявил себя в сфере, совершенно чуждой откупным операциям. Он написал автобиографическое сочинение «Записки еврея», которое высоко оценил Н.А. Некрасов. Произведение было напечатано в «Отечественных записках» и снискало успех среди русских читателей. Для образованных евреев «Записки» стали настольной книгой. В то же время ортодоксальных евреев возмутило сатирическое описание местечковой жизни, невежества раввинов и нелепых суеверий. На закате своих дней Григорий Богров принял православие, т.е. совершил, как и пророчили ему в детстве, смертный грех отступничества.
В записках Григория Богрова рассказано о том, с каким трудом он уговорил семью дать детям светское образование. Дети Григория Богрова никогда не ходили в хедер, которому он посвятил столько горьких страниц в своем произведении. Его сын Григорий Григорьевич Богров учился в университете и стал присяжным поверенным. Он поселился в Киеве, где помимо адвокатской практики занимался предпринимательством. В 1910 г. в Киеве официально проживало 50 792 еврея, что составляло 1/9 часть городского населения. Иным было соотношение в купеческой среде. 4896 купцов-евреев составляли 42% торговцев города. Среди них были негоцианты, ворочавшие миллионами, – Бродские, Гинзбурги, Ландау. Разумеется, Богровым было далеко до финансовых тузов, но их положение в торгово-промышленном Киеве было достаточно прочным.
Консервативный публицист М.О. Меньшиков, узнав, что убийца Столыпина приходится внуком писателю Богрову, заметил: «Чуть не полвека назад семья Мордки казалась обрусевшей до того, что приняла язык русский, веру русскую и казалась даже слившейся с Россией. Ничуть не бывало – следующее поколение вновь неудержимо потянуло в иудаизм» [403] . Действительно, потомки писателя Григория Богрова не последовали его примеру и только один внук – Владимир – стал выкрестом. Но вряд ли можно утверждать, что они вернулись в лоно иудаизма. Богров-дед как-то заметил: «Я в обширном смысле слова эмансипированныйкосмополит». Это определение вполне применимо к молодому поколению Богровых. В их доме не соблюдали еврейских обычаев. Они были совершенно равнодушны к религии. Дмитрий (Мордко) Богров говорил на четырех языках, но не владел ни еврейским разговорным, ни древнееврейским.
403
Новое время. 1911. 10 сент.
Они могли бы совсем забыть о своем происхождении, если бы им постоянно об этом не напоминали. Богровых не касались полтысячи циркуляров, инструкций и разъяснений, которые регулировали жизнь евреев. Поскольку глава семьи имел высшее образование, он вместе с семьей имел право проживать вне черты оседлости. Но даже привилегированным евреям на каждом шагу приходилось сталкиваться с особым законодательством. Например, на Бибиковском бульваре, где находился дом Богровых, евреям разрешалось жить только на одной стороне, так как бульвар служил границей между двумя районами, в одном из которых лиц иудейской национальности не прописывали.
Недаром говорилось, что российские законы сделали бы жизнь невыносимой, если бы их исполнение не зависело от людей со всеми их слабостями и пороками. Нигде в стране не было столь распространено взяточничество, как в черте оседлости. Некоторые администраторы, даже не отличавшиеся прогрессивными взглядами, предлагали упразднить особое законодательство о евреях, поскольку оно способствовало коррупции низшего и среднего звена государственного аппарата. Ревизоры часто сталкивались с тем, что мелкие чиновники, причастные к разбору еврейских дел, содержат частные канцелярии и платят писцам из своего кармана больше, чем сами получают жалованья от казны.
На примере Дмитрия (Мордки) Богрова можно было убедиться в продажности чиновников. Он был принят в гимназию, а его товарищу, получившему такие же оценки, было отказано. Затем он поступил в Университет святого Владимира, в котором доля студентов-евреев по закону не должна была превышать 5%. На самом деле их было 18%. Какие-то должностные лица закрывали глаза на это нарушение. Кто-то освободил Богрова от военной службы. Вот ведь подмеченный многими парадокс – человек, не промахнувшийся в премьер-министра, имел освобождение… по слабости зрения.