Великое колесо
Шрифт:
Судя по всему, Скарн пребывал в беспамятстве всего несколько секунд, ибо очнулся в тот момент, когда игроки помогали ему подняться. Он сообразил, что пережил легкий сердечный приступ. Он сидел, тяжело дыша — боль постепенно стала спадать.
Игроки вновь расселись по своим местам. Дом вытянул козырную карту: Колесо — одну из самых мощных карт в колоде. Протянув щупальце, взял карту и инопланетянин — ему досталась шестерка планет.
Взирая на торжествующего Маргариту Дома, Скарн вдруг вспомнил первую встречу с председателем «Великого колеса». Он был таким же, как и сейчас, — безмятежным, обаятельным, обезоруживающе
Галактический игрок отправил колоду обратно в раздаточную машину. Скарн почти физически ощущал напряжение, которое испытывал представитель галактики. Впрочем, рандоматик и сам не мог похвастаться отменным самочувствием: в области шеи у него возникла новая острая боль. Пощупав горло, Скарн наткнулся на огромное и твердое уплотнение.
У него на теле образовалась раковая опухоль.
Задыхаясь, игрок осознал, что умирает — стремительно и по необъяснимым причинам. С огромным трудом он встал.
— Простите, — просипел он. — Мне нуж-но не… немного свежего воздуха…
— На вашем месте я не выходил бы туда, — серьезно проговорил Маргарита, на мгновение взглянув на него. — Во Впадине полным-полно метеоритов.
— Что… вы хотите этим сказать?
Поглощенный игрой глава тайного общества только пожал плечами. Скарн двинулся к выходу, толчком распахнул дверь и вывалился наружу.
Мучаясь от страшного головокружения, рандоматик отошел от домика на несколько шагов и всмотрелся вдаль. Впрочем, особой дали здесь не было — горизонт находился настолько близко, что планета казалась игрушечной. Скарн поднял голову и посмотрел в небо. Сделал он это весьма своевременно — замешкайся он хотя бы на секунду, и ему уже не довелось бы больше видеть неба. В небесах над его головой возникла вспышка — через тонкий воздушный слой мини-планеты проник метеор.
За то, что это случится, был один шанс из многих миллиардов. Метеор выскользнул откуда-то из космических глубин и, промелькнув совсем рядом, оторвал Скарну левую руку.
Рандоматик стоял, тупо глядя на истекающий кровью обрубок предплечья. Чувствуя, как подгибаются колени, он повернулся и буквально ввалился в игровой павильон. Инопланетянин поднялся и двинулся к Скарну; обхватив раненого щупальцами, он помог ему сесть на стул и занялся раной — Скарн почувствовал, как представитель галактики обрабатывает его обрубок каким-то составом.
— Кровотечение прекратилось, — объявил инопланетянин и задумчиво добавил: — Что-то вам фатально не везет.
— Да, — еле выдавил Скарн.
Несмотря на болевой шок, течение его мыслей оставалось ясным, и вскоре он понял, что происходит. Удача не являлась вероятностью, но могла проявляться только через вероятность. Фактически она представляла собой сумму вероятностей, исчислимую количественную величину. И подобно всякой исчислимой величине она могла быть увеличена в одном месте за счет уменьшения в другом. То есть если кому-то сопутствовало феноменальное везение, обязательно
«Я умру здесь, как агнец, обреченный на заклание, — отстранение подумал рандоматик. — А Дом — обаятельное, амбициозное чудовище — одержит победу».
Между тем начался второй раунд игры. На сей раз первым тянул карту представитель «Галактического колеса». Ему досталось Звездное сияние — весьма неплохая карта, входящая в аркан «относительного старшинства».
Затем карту взял Дом. Он нахмурился, обнаружив, что вытащил Нейтронное кольцо — карту из того же аркана, но меньше достоинством. Председатель «Великого колеса» явно оказался застигнут врасплох.
Зато Скарну неожиданно полегчало. Рандоматик взглянул на обрубок руки. Кровь сворачивалась с поразительной быстротой, рана заживала. Он сообразил, что очень скоро сможет и вовсе снять наложенный инопланетянином жгут.
— Играем в последний раз, — объявил председатель «Галактического колеса» пребывавшему в замешательстве Дому.
Он отправил колоду в раздаточную машину. Скарн заметил, что молниеносно развившийся у него в организме рак как будто стал проходить, метастазы начали рассасываться. Взглянув на Дома, Скарн отметил, что неестественная бледность залила его лицо.
Взгляд председателя «Великого колеса» затравленно метался по комнате и на мгновение остановился на Скарне. Дом поспешно вытянул из колоды карту, которую даже не стал смотреть, и нетерпеливо махнул инопланетянину, призывая его делать ход.
Что тот и сделал — сразу, без всяких эмоций, продемонстрировав свою карту. Гостю из галактики выпал Поглотитель — карта, поверхность которой была покрыта множеством мелких каверн, причем в зависимости от угла, под которым держали карту, на ее поверхности образовывались самые разные изображения. Это была самая старшая карта в колоде.
Дом окаменел, едва увидев роковую карту. Затем посмотрел на свою и выронил ее из ослабевших пальцев. Еще бы: главе тайного общества досталась так называемая Тривия — карта с изображением поникшего цветка. Карта не имела достоинства, не принадлежала к какой-либо масти — она вообще не обладала ценностью и потому считалась самой младшей в колоде.
Глава тайного общества попытался вскочить, но не смог: судя по всему, с ним творилось нечто ужасное. В животе у него внезапно заклокотало, кожа начала вспучиваться — раковые новообразования со страшной скоростью пожирали его плоть. Затем кожа Дома и вовсе начала отслаиваться. На глазах у инопланетянина и Скарна Маргарита Дом буквально разваливался на части. Скарн смотрел на председателя «Великого колеса», и его раздирали противоречивые чувства — сострадание и негодование.
— Вы обманывали меня, — тихо сказал он. — Хотели принести меня в жертву ради своих целей.
Скорчившийся на полу Маргарита страдальчески взглянул на партнера.
— Чейн, ваша жизнь принадлежит мне, — прохрипел он. — Своей жизнью вы обязаны мне, разве не так? Ведь вы ее проиграли. Я же предупреждал, что рано или поздно напомню вам о долге…
Скарн непроизвольно отступил, вспомнив давний поединок. Он не мог понять, оправдывает ли Дом свое вероломство, или искренне исповедует такую мораль.