Великое заклятие
Шрифт:
– Что за глупый вид у тебя, – строго сказала Аксиана. – Не пристало монахине тешиться ребяческими играми.
Ульменета, не слыхавшая, как подошла королева, уперлась ногами в крышу и остановила качели.
– А почему? – сказала она. – Почему так много людей думает, что религия и радость имеют между собой мало общего?
Грузно поднявшись, она села вместе с королевой на скамейку под вишнями.
– Такое поведение недостойно, – пояснила королева.
Ульменета промолчала.
Аксиана сидела, приложив ладони к разбухшему
– Мне кажется, что достоинство – это понятие, которое мужчины придумали, чтобы как-то облагородить то, что они вытворяют во время совокуплений, – сказала наконец монахиня, и по лицу Аксианы прошла слабая тень улыбки. – Мужчины – странные создания: спесивые, тщеславные, бесчувственные и грубые.
– Ты для того и стала монахиней, чтобы больше не иметь с ними дела?
– Нет, душенька, – мне среди них досталась настоящая жемчужина. Потеряв его, я поняла, что никто другой мне не нужен. – Ульменета со вздохом посмотрела вдаль и увидела трех всадников, поднимающихся по горной дороге.
– Извини, Ульменета. Я расстроила тебя своим вопросом.
– Совсем нет, наоборот – он помог мне вспомнить о хорошем. Славный он был человек, мой муж. Два года он ухаживал за мной и вбил себе в голову, что я стану его женой, если он прежде меня доберется до вершины Пятирогой. Я тогда была тоненькая и бегала по горам очень быстро, – объяснила Ульменета, видя удивленный взгляд королевы. – Ни один мужчина не мог угнаться за мной. Виан старался два года, просто из кожи лез, и в конце концов я его полюбила.
– И что же, обогнал он тебя?
– Обогнать не обогнал, но завоевал. Славное было время.
Женщины помолчали, наслаждаясь теплом утреннего солнца.
– Какая она – любовь? – спросила Аксиана, и Ульменете стало грустно – не из-за своей потерянной любви, а из-за прекрасной юной женщины, сидящей с ней рядом. Печально, когда женщина, которой осталось всего несколько недель до родов, не знает, что такое любовь.
– Порой она накатывает, как бурный поток, порой растет медленно, как большое дерево. Возможно, у вас с королем будет именно так.
– Нет. Он обо мне совсем не думает. Я всего лишь побрякушка среди прочих его украшений.
– Он великий человек, – сказала Ульменета, сознавая всю пустоту своих слов.
– Великий убийца и разрушитель. Люди поклоняются ему, словно богу, но он не бог – он чума, раковая опухоль. – Королева сказала это не с жаром, а с кроткой покорностью, которая придала ее словам еще больше силы.
– В нем есть и хорошее. Он любим своим народом и часто бывает великодушен. Я видела даже, как он плачет – он тогда был моложе и думал, что Звездный, его конь, охромел.
– А теперь он спокойно отправил того же Звездного на живодерню. Шкура его скакуна пойдет на обивку мебели, мясо – в пищу, а кости на клей –
– Мне кажется, ты ошибаешься, дитятко.
– Ничего подобного. Я слышала, что он говорил на своем дне рождения. Он продал живодерам всех старых лошадей, в том числе и Звездного, а деньги пойдут в его военный сундук. У этого человека нет сердца.
– Не говори так, милая, – прошептала Ульменета, но ее пробрало холодом.
– Здесь нас никто не слышит. В саду нет тайных ходов, нет полых стен, где сидят писцы со своими перьями. На уме у Сканды только война, и он никогда не остановится на достигнутом. Когда весь мир падет перед ним, он не испытает ничего, кроме отчаяния – ведь завоевывать будет больше нечего. Расскажи мне лучше о любви, Ульменета.
Монахиня заставила себя улыбнуться.
– Есть одна старая легенда, в которую я почти что верю. Боги древности в начале времен создали совершенные существа с четырьмя ногами, четырьмя руками и двумя головами. Но потом, видя, как совершенны и счастливы их создания, боги позавидовали. Слово, изреченное верховным богом, разделило первозданные существа пополам и раскидало их по всему свету. Отныне у каждого из них стало по две ноги, по две руки и по одной голове. Каждый обречен скитаться по свету и искать свою утраченную половину, чтобы снова стать совершенным.
– Эта сказка годится только для простонародья, – упрекнула ее Аксиана.
– Господин Калижкан к вашему величеству, – доложила, подойдя к ним, молодая служанка, и королева, радостно захлопав в ладоши, приказала:
– Пусть поднимется.
Чародей появился перед ними в небесно-голубых одеждах и такой же широкополой шляпе. Сняв ее, он изящно склонился, приветствуя королеву.
– Как чувствует себя ее величество сегодня?
– Хорошо, сударь, а теперь, когда вижу вас, – еще лучше.
Ульменета уступила чародею свое место, и он с ослепительной улыбкой сел рядом с королевой. Монахиня вернулась на качели, радуясь, что видит свою любимицу в таком хорошем расположении духа. Калижкан всегда действовал на нее благотворно и потому нравился Ульменете. Чародей с королевой поговорили немного, и Аксиана позвала:
– Поди сюда, Ульменета, ты должна это видеть!
– Какой ваш любимый цветок? – спросил Калижкан, когда монахиня подошла.
– Горная лилия.
– Белая с голубыми прожилками?
– Да.
Калижкан взял в руку горсть земли, прищурился, и из земли пророс тонкий стебель. Сперва на нем распустились листья, затем раскрылся бутон, подставив солнцу белые с голубым лепестки. Чародей поднес цветок Ульменете, но в ее пальцах лилия превратилась в дым и рассеялась.
– Правда, чудесно? – воскликнула королева.
– Вы наделены великим даром, сударь, – согласилась Ульменета.
– Мои успехи – плод долгих и усердных трудов, но мне всегда приятно доставлять удовольствие моим друзьям.