Великое зло
Шрифт:
Жас подхватила сумочку – еще одну винтажную вещицу, бабушкино наследство – и вышла из комнаты.
– Туман, похоже, рассеивается. Пока. – заметила миссис О’Нил, разворачивая карту, чтобы показать Жас пешую тропинку до «Лесных ручьев». – А уж как там дальше будет, не знаю.
Норин О’Нил, хозяйка гостиницы, казалось, не ощущала груза своих шестидесяти лет. Рыжеватые короткие волосы, стильная стрижка, матовая ровная кожа, изящное овальное лицо. Темно-синие брюки, белый свитер, нить жемчуга на шее – образ, помогающий создавать уют и ощущение гармонии, но не затмевающий постояльцев.
Миссис О’Нил вела по карте карандашом.
– Запоминайте.
Куда меня только не заносило, подумала Жас. В подземелья Египта, на заснеженные вершины перуанских Анд… И всюду как-то удавалось найти дорогу. В сотовом телефоне есть навигатор, в память забит адрес гостиницы и адрес виллы Гаспаров – этого вполне достаточно, чтоб добраться без приключений. Жас взяла карту.
– Спасибо. Я постараюсь успеть до темноты. Все будет в порядке.
– Умоляю вас, осторожнее. Тут кругом скалы. И обратно возвращаться этой дорогой нельзя, очень опасно. Ночью – ни в коем случае… Всякое бывает. Совершенно пустынное место. Уж старик проследил за этим. Что там построено – построено. А нового эта земля не принимает. Он хотел, чтобы все оставалось без изменений.
– Проследил?
– Один из его внуков собирался заняться недвижимостью, развивать бизнес. Но у Александра Гаспара были толковые юристы, и сотню лет после его смерти там никто не сможет возвести ни стеночки. Добрые намерения или злые – не сможет. Старик ухитряется следить даже из могилы. – Миссис О’Нил тряхнула головой. – То, что земля находится под защитой, – это замечательно. Но если последняя воля умершего вызывает раздор среди живых – что же здесь хорошего?
Жас собиралась расспросить о Гаспарах подробнее, но проявлять излишнее любопытство, едва ступив на берег, – это чересчур. В конце концов, Джерси – совсем маленький остров. Сначала стоит познакомиться со всеми действующими лицами. А задавать вопросы за их спиной – не вышло бы это боком самой Жас. Как ни крути, а погостить ее пригласили именно Гаспары.
Миссис О’Нил протянула Жас визитку.
– Мы могли бы заехать за вами после ужина: гостиница оказывает постояльцам такую услугу, мой сын – водитель. Очень хороший водитель, – уточнила она, улыбнувшись.
Жас поблагодарила ее и сунула визитку в карман.
Снаружи дул сильный ветер и вырывал карту из рук. На ней разными цветами были отмечены четыре разных варианта передвижения. Планшет остался в комнате, и сейчас Жас довольствовалась простенькой бумажной складной схемой.
Дорога, отмеченная миссис О’Нил, вела от заднего двора гостиницы вдоль скал. Здесь открывались прекрасные виды. Туман рассеялся еще не до конца: клочки висели над скалами и водной гладью; но уже развиднелось, и была четко заметна береговая линия с маяком на ней. Горизонт тонул в дымке; казалось, что море и небо сплавлены в общее серое марево. Все это превращало окружающий пейзаж в картину импрессионистов.
Жас вдохнула полной грудью. Соленый воздух напомнил ей, как раньше бабушка брала ее и брата на каникулы на юг Франции. Разговаривать с Робби по телефону, пусть и достаточно часто, и отдыхать все лето – это совсем разные вещи. Когда этот вояж завершится, она проведет с братом
Малахай как-то пошутил, что в прошлой жизни, должно быть, Жас была русалкой. Спорить не хотелось – ни о том, существуют ли русалки, ни о сомнительности самой идеи реинкарнации. Она и не стала. Глубокая убежденность в чем-либо, яростная любовь или горячая ненависть могли иметь под собой сотни причин. И совсем не обязательно первой и основной оказывалась та, о которой непрестанно твердил Малахай: травмы, пережитые в прошлых воплощениях.
– Если тебе удастся вытянуть хотя бы одну нить, одну частицу того, чем ты была раньше, хоть одно воспоминание о той жизни, которую когда-то прожила, то, шаг за шагом, ты сможешь смотать эту нить в клубок. Вытащить все прошлое. Вспомнить все прежние личности, которые были тобою. – Так однажды сказал ей Малахай. – Вспоминай прошлое. Почему ты так сопротивляешься?
Упрямица, так звала ее мать. Робби, и тот часто дразнил ее за это, напоминая, что гибкое в отличие от твердого гнется, но не ломается. Он исповедовал буддизм, и понимание дзен-практик помогало ему повысить восприимчивость и виртуозно ориентироваться в мире запахов, внося новое в семейный парфюмерный бизнес.
Тропинка обогнула заросли и снова вывела Жас на берег. Здесь вода сшибалась со скалами, а в утесах зияли темные провалы пещер. Она где-то читала – их тут более двухсот. А сколько еще дожидается своего часа под напластованиями земли?
Большинство пещер уже открылись человеческому любопытству, но, как писал Тео, не все. Впрочем, где гарантия, что та, на которую он намекал, еще не обнаружена и не разобрана по кусочку? Известно ли что-нибудь наверняка? Он ведь так ничего и не сказал.
Тропинка пошла вверх; Жас забралась по ней до самого края скалы – до земли оказалось несколько сотен футов, – а потом свернула вслед за дорожкой, уходя от берега.
Здесь росли большие деревья: вязы, дубы, березы. Пахло камедью и землей и только немножко – соленым морем. Запах напомнил ей композицию, созданную в юности. Жас еще раз втянула воздух ноздрями. Почти в точности тот самый запах. Как странно. Углубляясь в лес, девушка раздумывала о том, сколько лет прошло с того ее опыта – и как она тогда гордилась собой.
Когда ей было десять, а брату – восемь, отец соорудил для них мини-лабораторию – подобие гигантского многоярусного парфюмерного органа, за которым многие поколения семьи л’Этуаль вершили свое искусство.
«Взрослый» орган вмещал около пятисот бутылочек драгоценных эссенций и концентратов – инструментарий парфюмера. В «детском» хватало места почти для сотни. Для них с братом – настоящее сокровище. Завороженные подарком, они придумали игру: создавать аромат для всякого чувства, всякого поступка. Запах Верности. Запах Стыда. Запах Лжи.
Тогда Жас использовала те же составляющие, которые ощущала теперь: лес и море – для создания того, что получило название «Запах Памяти». В юности она еще не могла объяснить отцу, откуда у нее уверенность, что эти ноты сочетаются, и почему они связаны с памятью. Но сейчас, пробираясь по древнему лесу, лесу, видевшему закаты восьми тысячелетий, Жас осознала, как права была тогда.