Великолепие
Шрифт:
— Вы нужны Кате. Вы умная и смелая, хорошо образованная, у вас обо всем есть собственное мнение, и вы способны четко его сформулировать. Но важнее всего то, что вы добрая и любящая. Я наблюдал за тем, как Катя на вас реагирует и во время первой встречи, и несколько минут назад. Она уже полюбила вас. Вы ей особенно нужны теперь, потому что Катя останется без матери.
— Ваше сиятельство, вы действительно полагаете, что это хорошая мысль, даже несмотря на то что произошло на днях в парке, а также прошлой ночью в вашей карете?
Его взгляд стал острым, напряженным.
— Да,
— А если я откажусь, кто останется с Катей, когда вы вернетесь в Россию? — Это тревожило Кэролайн.
— Тэйчили.
Кэролайн поморщилась. Но еще сильнее ее тревожило то, что ей придется жить в доме князя, рядом с ним.
— Я вижу, вас что-то беспокоит. Почему бы вам не сказать обо всем откровенно, Кэролайн?
— Едва ли вашей жене понравится, если я соглашусь приступить к своим обязанностям сейчас.
— Ей это не понравится ни сейчас, ни позднее. Но разве только это тревожит вас? Кэролайн покраснела.
— Сомневаюсь также, что вас пугает отъезд в чужую страну, — добавил князь.
— Вы правы, не пугает. — Кэролайн представила себе похожий на дворец русский особняк, обставленный с византийской роскошью, и несколько сотен слуг. Она подумала, что в этом особняке будет очень пусто, когда там останутся только они с Катей, и живо вообразила неожиданный приезд князя домой: суету слуг, радость девочки и свое напряжение. Он стоит на пороге в мундире и в накинутом на плечи плаще, запорошенном снегом. Кэролайн закрыла глаза.
А что, если и в самом деле приступить к своим обязанностям сейчас? Тогда она будет видеть его каждый день. Нет! Из этого ничего хорошего не получится.
— Вы сомневаетесь в том, что я сумею держать себя корректно? — спросил князь.
— Не станете же вы отрицать, что у нас возникло греховное влечение друг к другу?
— Я приглашаю вас в свой дом не для того, чтобы воспользоваться ситуацией, Кэролайн, — резко заметил князь. — Я не способен проявить неуважение к компаньонке моей дочери.
Кэролайн почувствовала что-то, похожее на разочарование.
— Правда, я ничуть не сожалею о том, что произошло между нами. Но, по-моему, вы считаете, будто я должен сожалеть об этом. Почему?
— Приведу вам две очень веские причины. Ваша жена… и ваша дочь.
— Разве я не объяснил вам, что мы с Мари-Элен давно чужие люди? Я не люблю повторять, а еще меньше — оправдываться.
Кэролайн смутилась.
— Разве я пригласил вас в свой дом, чтобы сделать любовницей? Мы с вами говорим только о том, чтобы вы стали компаньонкой моей дочери — и ни о чем больше.
Кэролайн никогда еще не видела князя таким раздраженным. К тому же она очень приуныла, поняв, что если примет предложение, между ними все кончится. Ведь князь совершенно ясно высказался на этот счет. И, конечно, так и должно быть.
У нее защемило сердце. Наконец-то она узнала, как слабы чувства к ней князя, если он с такой легкостью отказывается от нее.
— Вы, кажется, огорчены? Чем? Кэролайн покачала головой.
— Мне нужно время на размышления.
— Я предполагал, что вы это скажете. — Князь схватил ее за руки. — Вы нужны Кате, Кэролайн. Вы слишком умны, чтобы не понимать этого.
Кэролайн знала, что не должна соглашаться. Но князь прав, она нужна девочке. Что же делать? Ведь даже сейчас, когда он держал ее за руки, она невероятно остро ощущала его близость.
— Я не могу, — прошептала она. Инстинкт подсказывал ей, к чему приведет такая близость.
— Кэролайн, советую вам принять мое предложение не откладывая. А потом у вас будет время решить, поедете ли вы в Россию вместе с Катей. — Он пристально поглядел на нее. — А я сделаю все, чтобы вы решили этот вопрос положительно.
Она понимала, что позволить князю вовлечь себя в его жизнь еще глубже было бы величайшей ошибкой.
— Если угодно, считайте эту работу временной, пока не рассеются сомнения в правильности принятого решения.
— Ну хорошо. Я согласна. Временно. — Ничего страшного в этом нет.
Князь удовлетворенно улыбнулся.
А вдруг она делает ошибку?
Мари-Элен изменила свои планы на вечер. Она внимательно разглядывала свое отражение в зеркале. Княгиня никогда еще не выглядела лучше, чем сейчас, и хорошо это знала. Тело ее всегда было прекрасно, даже во время беременности, а недавно, когда она почувствовала дыхание смерти, ее талия стала тоньше на один дюйм. Это подчеркнуло полноту бюста и соблазнительный изгиб бедер. Платье из шифона цвета слоновой кости красиво обрисовывало контуры стройной фигуры. Николас не останется равнодушным к тому, что увидит, да и какой мужчина устоит перед такой красотой?
«Слава Богу, что удалось подслушать „деловое предложение“ Николаса», — в гневе подумала она. Княгиня оказалась права, подозревая, что муж питает интерес к этой тощей простолюдинке. Хотелось бы знать, как далеко зашли его отношения с дочерью книготорговца. Что именно произошло в парке? Что случилось прошлой ночью? И как он посмел сказать этой плебейке, что ссылает ее, свою жену, в Тверь?
Мари-Элен спускалась в холл, пытаясь подавить гнев и страх. Немыслимо! Трудно поверить, что, Николас влюбился в эту деревенщину, когда к его услугам самые красивые женщины в мире. Когда он может владеть ею, Мари-Элен!
Правда, муж не прикасался к ней уже пять с половиной лет.
На лестничной площадке княгиня остановилась, глубоко вздохнула, поправила декольте, напряженно размышляя о том, что Кэролайн Браун, видимо, примет предложение Николаса. Нет, этого нельзя допустить! Конечно, Николас вправе заводить интрижки, что он и делал все эти годы, но только не с этой сверхобразованной, самоуверенной мегерой. Ничего не выйдет! Она этого не допустит, хотя и убеждена, что Кэролайн Браун ей не соперница.
Однако княгиня встревожилась. Интрижки Ники всегда были коротки, и дело не доходило до глубокой привязанности. Обычно он скучал в обществе женщин, даже самых красивых. Раза два Мари-Элен видела мужа с дамой, как говорили, близкой ему, однако и с ней он явно скучал. А вот с мисс Браун князь и сегодня, и на днях в опере был весьма оживлен.