Великолепная афера
Шрифт:
Рой откусывает большой кусок от сандвича. Сегодня индейка особенно вкусна.
— Если мы в безопасности, в чем тогда проблема?
— Я скажу тебе, в чем проблема. Он может припомнить суматоху, которая поднялась в баре. До него может допереть, что именно тогда мы подменили дипломат. Он мог запомнить лицо той девушки. Он может сопоставить факты. Тогда результат получится совсем не тот, на который ты надеешься.
Замолчав, Фрэнки пристально смотрит на Анджелу. Смотрит и смотрит на нее. Она тоже пристально смотрит на него. Никто не отводит взгляда.
— И, возможно, он опишет ее. И,
— Рад, что ты согласен взять на себя свою долю ответственности, — говорит Рой. Сейчас он чувствует себя доктором Клейном. Сейчас он понимает, каково слушать напыщенные речи. — Но тебе не следует переживать по этому поводу. Если твоя проблема только в этом, то не волнуйся, мы чисты. А у Анджелы никогда не было никаких проблем с законом. — Он поворачивается к дочери, отсевшей от него на несколько дюймов в глубь кабины.
— Давай, — обращается он к ней. — Подтверди ему, и оставим этот разговор.
Анджела улыбается Рою. Своему отцу. Улыбка какая-то неестественная. Лоб наморщен. Брови вскинуты. Хедер так смотрела. Но что это означало, он не помнит.
— Давай, — говорит он, — закончим с этим, и тогда вы станете друзьями. Скажи ему, Анджела, что ты чиста. Ну давай, скажи ему это, Анджела.
Она откусывает кусок своего сандвича. Внезапно Рой чувствует, что очень устал сегодня.
— Я должна была сказать тебе, — говорит она ему в машине по пути домой, не в силах сдержать поток слез. — Но до суда же не дошло.
— До суда? Как до суда? Тебе же всего четырнадцать — когда ты умудрилась достукаться до ареста?
— Я всего-то забыла заплатить за колоду карт. Можно подумать, ты в четырнадцать лет был пай-мальчиком.
— Господи, но ты ведь девочка. Когда это случилось?
— Точно не помню, года два назад.
— И они передали тебя копам… — Рой чувствует, что его ступни как будто налились свинцом. Он с трудом удерживает руки на руле. — Они вызвали полицию из-за того, что ты украла одну колоду карт.
Анджела поводит плечами.
— Я, должно быть, подняла слишком сильный шум, когда охранник поймал меня.
— Анджела…
— Господи, Рой, он тискал меня. Он тискал меня за груди. Что мне, по-твоему, надо было делать? Позволить этому чертову копу лезть дальше? — Ее всю трясет от злости.
— Да нет, нет… я не о том… Ты должна была сказать мне, только и всего. О таких вещах мне необходимо знать.
Она сжалась в комок, подтянув колени к подбородку. Сидит в позе эмбриона и сопит.
— Мне неприятно говорить об этом, понятно? И вообще, забудь об этом.
— Что сделано, то сделано. Но меня волнует Фрэнки.
— Ему-то что за дело?
— Ты ему не нравишься.
— Велика важность, — отвечает она, презрительно надув губы. — Мне он тоже не нравится.
Рой
— Прекрати. Об этом не может быть и речи. Он мой напарник.
— Я могу быть твоим напарником.
— Он мой напарник. Ты… вообще… К тому же я не могу иметь своим напарником свою… Ну как вы будете смотреть друг на друга? Нет, нет, я не могу пойти на это, даже если вы с ним никогда впредь не увидитесь. У меня и так в жизни хватает проблем, так что вражда с ним мне совершенно ни к чему. Просто… постарайся относиться к нему поспокойнее, хорошо?
Анджела выпрямляется и кладет ноги поверх приборной доски. Рой не реагирует. Узнает знакомую привычку, но не реагирует.
— Если он будет спокойно относиться ко мне, я тоже буду спокойно относиться к нему.
— Ну, спасибо. А теперь расскажи о других арестах. Мне необходимо о них знать.
— В этой стране? — спрашивает Анджела, часто моргая своими невинными глазками.
— Анджела.
— За уголовные преступления или просто за судебно наказуемые проступки?
— Ты веселая девочка. Тебе это говорили? Тебе бы организовать свое шоу.
— Ты имеешь в виду аресты или составление протоколов в полицейском участке? С предъявлением обвинения или с освобождением от ответственности? Вам, детектив, надо более конкретно формулировать ваши вопросы. — Анджела смеется и набрасывается на Роя, охватывая рукой его широченные плечи. Он вцепляется в руль, стараясь выровнять машину. Она припечатывает сочный поцелуй на его щеке и плюхается на сиденье.
— Когда-то я попалась, — говорит она, — но все-таки я хороший человек, Рой. Моя мама тоже так считает. Так что, пока ты не научил меня другим делам, я все-таки хороший человек.
Недели пролетают быстрее, когда Анджела рядом. Она появляется и исчезает в основном по уикендам, иногда и по будням. Рой ничего не имеет против этого. Он хочет быть в курсе ее школьных дел, хочет быть уверен, что она не прогуливает занятий. Пока все идет хорошо. Но он ничего не может изменить. Если бы ее мать ругалась, то он бы не ругался. От Анджелы он знает о том, как они скандалят. Хедер не изменилась, не изменилась ни на йоту. Если бы Анджела не сбегала сама, ее все равно вышвыривали бы из дома. Пока мать не успокоится, она не может там появиться. Рой не возражал против этого.
Она даже сделала его жилище более обжитым и уютным. Принесла несколько комнатных растений, научила Роя поливать их. Так, чтобы они не погибли. Они вместе придумали имена этим растениям: Анджела и Рой. Одно растение — папоротник, другое — кактус.
Вопреки своему первоначальному желанию держать ее подальше от дел, Рой с удивлением замечает, что учит Анджелу кое-чему, что знает сам. Еще нескольким трюкам; то тут, то там. Во время вынужденного бездействия. Он позволил ей прокрутить трюк с двадцатидолларовой купюрой в "7–11", куда ее так тянуло. Ей нравится разыгрывать продавцов. Молодых или старых — для нее это не имеет значения. Когда Анджела прокручивает трюк, Анджела таки прокручивает трюк, Рой не может стоять в стороне как наблюдатель. Рой не может стоять, не наблюдая. Она — просто самородок.