Великосветская дама
Шрифт:
Наконец, Белла с облегчением встала из-за туалетного столика. В обществе Доминика время пролетело незаметно, и час уже поздний. Под руку с братом она спустилась по широкой лестнице и вошла в гостиную.
Джорджиана разговаривала с Артуром. Догадавшись по его лицу, что случилось что-то непредвиденное, она повернулась и в очередной раз без всякого предупреждения оказалась плененной взглядом голубых глаз лорда Элтона.
Тех самых глаз, что преследовали ее в сновидениях.
Для Джорджианы это определенно стало d'ej `a vu [4] . Она забыла, что нужно дышать, сердце тревожно забилось в груди, а поле зрения сузилось до размеров
4
Уже виденное (фр.).
К счастью, Артур сделал шаг вперед, чтобы поприветствовать гостя.
Самое худшее осталось позади. К Джорджиане вернулось привычное самообладание, и она снова стала вести себя как ни в чем не бывало. Тут лорд Элтон взял ее за руку. Прикосновение его ладони было прохладным и мягким. Улыбнувшись, он отвесил ей элегантный поклон.
– Мисс Хартли, вот мы и встретились вновь. Надеюсь, Белла не слишком утомила вас своей бурной деятельностью?
К досаде Джорджианы, ее язык будто прилип к нёбу, а голос предательски дрожал, когда она выдавила из себя едва слышное:
– Разумеется, нет, милорд.
Она не могла уразуметь, что с ней происходит.
К счастью, в этот момент в комнату вошел Джонсон с сообщением о том, что ужин готов. Внутренне Джорджиана вздохнула от облегчения, которое, впрочем, тут же сменилось тревогой – она узнала, что лорд Элтон останется ужинать у сестры. И его конечно же посадили напротив нее. Во время трапезы Джорджиана совсем не обращала внимания на еду. Все ее силы уходили на то, чтобы заставлять себя не смотреть в упор на лорда Элтона, но это удавалось далеко не всегда. Артур, сам того не ведая, пришел ей на помощь, заведя разговор о политике. Он вовлек своего шурина в детальное обсуждение «Хлебных законов» [5] , предоставив дам самим себе.
5
«Хлебные законы» – общее название законов, регулировавших в XV–XIX вв. ввоз и вывоз зерна и сельскохозяйственных продуктов; охраняли интересы землевладельцев; усугубляли бедственное положение масс в период «Голодных сороковых годов»; были отменены в 1846 г.
Видя, что Белла занята собственными мыслями, Джорджиана сидела, глядя себе в тарелку. Одно блюдо сменялось другим, джентльмены продолжали дискутировать, и раздражение Джорджианы нарастало. Она признавала, что ее неловкое поведение в гостиной едва ли было располагающим, но все же лорд Элтон мог хотя бы пару раз обратиться к ней с каким-нибудь замечанием. Но возможно, в Англии не принято разговаривать через стол, даже находясь в кругу семьи.
Когда перед Беллой поставили десерт, она стряхнула с себя задумчивость и, обведя взглядом присутствующих, заметила, что ее муж и брат затеяли нуднейший разговор, бросив бедняжку Джорджиану скучать в одиночестве. Белла едва не призвала их вспомнить о хороших манерах, но тут сообразила, что на протяжении прошедшего часа ни один из них не мешал ей предаваться раздумьям и не поинтересовался даже, что же столь сильно занимает ее мысли. Так как Белле совсем не хотелось в очередной раз навлечь на себя гнев брата, она обратилась к Джорджиане:
– Понимаете теперь, что значит ужинать en famille [6] в Уинсмер-Хаус? Это то же самое, что метать бисер перед свиньями, моя дорогая. Мы хотим, чтобы нас очаровывали приятной беседой, а у них на уме только политика. – Она сверкнула глазами, бросив взгляд на мужа, сидящего напротив нее во главе стола.
Ничуть не смущенный ее гневной тирадой, Артур улыбнулся.
– В действительности я удивлен, что вы еще здесь. Я полагал, вы собираетесь ехать в «Олмак» сегодня вечером.
6
По-семейному, в кругу семьи (фр.).
Белла посмотрела на часы, мирно тикающие на буфете:
– Святые небеса! Я и не представляла, что уже так поздно! Джорджи, нам нужно спешить. Идем же. Оставим наших милейших джентльменов наслаждаться портвейном в одиночестве.
Видя, что она встает из-за стола, мужчины тоже поднялись.
Джорджиане волей-неволей пришлось сделать то же самое. Она не смогла побороть искушения бросить прощальный взгляд на высокую фигуру лорда Элтона и заметила, что и он смотрит на нее. Это привело ее в смущение. Но на его лице было написано лишь вежливо-отстраненное выражение. Доминик кивнул ей учтиво, но отрешенно.
Когда леди покинули комнату, Артур обратился к своему шурину:
– Если у тебя есть время, мне хотелось бы узнать твое мнение о том, как лучше вести себя при сложившихся обстоятельствах.
Доминик слегка вздрогнул, будто уже перестал размышлять над политическим вопросом, который они обсуждали в течение последнего часа.
– Ну конечно. – Он улыбнулся привычной сонно-скучающей улыбкой. – Разумеется, я буду только рад.
Артур рассмеялся, не поддавшись на уловку.
– Это означает, что ты предпочел бы сейчас оказаться в каком-нибудь ином месте и говорить на другие, более воодушевляющие темы, но не хочешь обидеть меня, своего хозяина. Ты отличный игрок, Доминик. В самом деле, зачем тебе попусту растрачивать свои таланты?
Повинуясь невысказанной договоренности, мужчины двинулись к двери. Доминик вяло взмахнул рукой, отчего драгоценный сапфир в его булавке засверкал на свету.
– Возможно, мои… э-э-э… таланты, как ты изволил выразиться, столь незначительны, что можно назвать их бесполезными.
Артур удивленно фыркнул.
– Бесполезными? Кто, как не ты, осмелился вообще поднять этот вопрос в присутствии Принни? [7]
Войдя в библиотеку, они зашагали к двум стоящим у камина большим креслам.
7
Принни – прозвище принца-регента, уменьшительное от «принц».
– Затрагивание вопроса и получение поддержки его светлости – это совсем не одно и то же.
Доминик расположился в кресле и с усталым вздохом вытянул перед собой длинные ноги. Артур посмотрел на него в упор:
– Ты же знаешь, что этого вовсе и не требуется. До тех пор, пока его светлость осведомлен о том, как идут дела. Этого будет более чем достаточно.
Артур налил в хрустальный бокал своего лучшего выдержанного портвейна и протянул его Доминику, после чего опустился в кресло напротив.
Воцарилось молчание, нарушаемое лишь тиканьем больших напольных часов в углу да потрескиванием поленьев в камине. От Артура, на протяжении всего ужина наблюдающего за своим шурином, не укрылось скованное выражение, появляющееся на его лице всякий раз, как он смотрел на Джорджиану Хартли. Сейчас Артур хранил молчание, терпеливо ожидая, чтобы Доминик начал разговор первым. Он ни секунды не сомневался, что что-то назревает.
Наконец Доминик посмотрел Артуру в лицо:
– Эта мисс Хартли, которую я к вам направил… надеюсь, не вызвала твоего порицания?