Велимир Хлебников
Шрифт:
Таким образом, предлагаемая читателям книга была бы невозможна, если бы не работы указанных выше исследователей, а также Х. Барана, Р. Вроона, В. П. Григорьева, А. Т. Никитаева, Н. Н. Перцовой и многих других «велимироведов». Особую благодарность автор испытывает к памяти Рудольфа Валентиновича Дуганова. Автор благодарит сотрудников музеев, архивов и библиотек, и прежде всего заведующего Домоммузеем В. Хлебникова в Астрахани А. А. Мамаева, хранителя книжного фонда Музея Анны Ахматовой в Фонтанном Доме (Петербург) Н. П. Пакшину. Неоценимую помощь в написании книги оказали представители семьи Митуричей-Хлебниковых, а также А. Е. Парнис, А. В. Крусанов и А. М. Мирзаев.
Произведения Хлебникова цитируются по изданиям: Собрание произведений в 5 т. / Под ред. Н. Степанова. Л., 1928–1933; Неизданные произведения / Под ред. Н. И. Харджиева и Т. С. Грица. М., 1940; Творения / Под ред. А. Е. Парниса и В. П. Григорьева. М., 1987; Утес из будущего / Под ред. Р. В. Дуганова. М., 1988; Собрание сочинений
В тех случаях, когда тексты цитируются по рукописям, они сопровождаются ссылкой на архивную единицу хранения.
После выхода книги в издательстве «Вита Нова» ценные замечания и уточнения были сделаны А. А. Мамаевым, Н. В. Перцовым, А. Россомахиным. Приношу им свою искреннюю благодарность.
Глава первая
«НУЖНО ЛИ НАЧИНАТЬ РАССКАЗ С ДЕТСТВА?..»
1885–1907
«Нужно ли начинать рассказ с детства?» — спрашивает Велимир Хлебников, приступая в 1917 году к автобиографическому повествованию. Вопрос риторический, потому что и до этого и после именно к первым своим воспоминаниям Хлебников обращался неоднократно. Его детство в чем-то похоже на детство других русских поэтов, выросших, по выражению Анны Ахматовой, в прохладной детской молодого века, а в чем-то очень и очень отличается.
В упомянутом автобиографическом рассказе появляется «второе я» поэта — монгольский мальчик, задумавшийся о судьбах своего народа. Мальчик стоит перед ламаистским монастырем — хурулом, с ворот которого на него смотрят вырезанные из дерева слоны. «Тогда у меня было поручение достать монгольских кумиров, но я его позорно не выполнил, — пишет Хлебников. — Я помню себя очень маленьким, во время детского спора: могу ли перелезть через балясину? Я перелезаю и вызываю похвалу старшего брата. Прикосновение телом к балясине до сих пор не исчезло из памяти». Это подлинные детские воспоминания Велимира Хлебникова. Он вырос в необъятной калмыцкой степи среди кочевников-ламаистов. В Малодербетовском улусе (улус — административно-территориальная единица в Калмыкии), где родился будущий поэт, было несколько больших и малых хурулов. Современный исследователь так описывает внешний вид ламаистского святилища: «Уже издали перед паломником возникал нарушающий монотонный степной пейзаж сложный архитектурный комплекс монастыря с четкими линиями его белоснежных стен, с блестящими на солнце золочеными крышами храмов. Главный храм обязательно обнесен побеленной кирпичной, реже бревенчатой оградой. В плане она — правильный прямоугольник, в углах которого на высоких шестах развеваются разноцветные лоскуты материи с начертанными на них магическими текстами. Это так называемые дарцоки, призванные отгонять злые силы от территории монастыря. По обе стороны ограды тянутся ряды „молитвенных колес“ (маниин-хурдэ). Это насаженные на вертикальную ось большие металлические или деревянные цилиндры, заполненные молитвенными текстами. С помощью гладких от прикосновений многих тысяч ладоней рукояток паломники вращают эти цилиндры. Считается, что один поворот цилиндра равнозначен прочтению всех заложенных в маниин-хурдэ молитв. Только обойдя таким образом вокруг всего монастыря и совершив этот обряд, паломник решается проникнуть за его ограду. Внутрь ограды ведут несколько калиток и расположенный посредине южной стены главный вход, который открывается лишь в дни торжественных богослужений. В крупных монастырях этот главный вход имеет вид храма, в нижней части которого устроен закрываемый воротами проход. Ворота обычно красного цвета, часто украшены изображением драконов и „охраняются“ фигурами богов — покровителей четырех стран света». [2]
2
КочетовА. Н.Ламаизм. М., 1973. С. 137.
Буддийский мир, калмыцкий быт, калмыцкие мифы и предания прочно вошли в сознание Велимира Хлебникова. Знаменательно, что последнее его произведение, труд нескольких лет его жизни, назван «Доски судьбы». Доски судьбы используют при вычислении времени и в гаданиях калмыцкие и тибетские астрологи.
О месте своего рождения Хлебников писал: «Родился… в стане монгольских исповедующих Будду кочевников — имя „Ханская ставка“, в степи — высохшем дне исчезающего Каспийского моря». Его отец, Владимир Алексеевич Хлебников (1857–1934), служил попечителем Малодербетовского улуса управления калмыцким народом. В зимней ставке, в доме попечителя, и родился будущий поэт. [3] Первые воспоминания Хлебникова связаны также с природой этого края:
3
О месте рождения В. В. Хлебникова см.: Парные А. Е.«Конецарство, ведь оттуда я…» // Теегин герл (Свет в степи). Лит. — худ. альманах Союза писателей Калмыцкой АССР. 1976. № 1. Ныне на месте рождения поэта ему поставлен памятник работы калмыцкого скульптора Степана Ботиева.
Владимир Алексеевич Хлебников немало сделал для России. Ученый, орнитолог, лесовед, он был основателем и директором Астраханского заповедника — первого заповедника в России. Всю жизнь отец поэта много и тяжело работал, чтобы содержать семью. Своих сыновей он тоже хотел видеть учеными, но вышло все иначе. Он был человеком необычайной честности и щепетильности. Так, однажды во время охоты Владимир Алексеевич случайно подстрелил птицу, на которую охота была запрещена. После этого он сам себе выписал штраф. Семья отнеслась к этому как к совершенно естественному поступку.
В. А. Хлебников происходил из старинного купеческого рода. Дед Владимира Алексеевича, купец первой гильдии Иван Матвеевич Хлебников, добился для себя, своих детей и внуков звания потомственных почетных граждан города Астрахани. Это звание давало некоторые привилегии. Все почетные граждане освобождались от рекрутской повинности, подушной подати и телесных наказаний, имели право участия в городском самоуправлении. Разумеется, почетное гражданство было сопряжено и с обязанностями по отношению к родному городу. Хлебниковы исправно трудились на благо Астрахани и всей России. Дядя поэта Лаврентий Алексеевич во время наводнения уговорил купцов пожертвовать мешки с мукой для спасения города. Велимир Хлебников вспомнил об этом в поэме «Хаджи-Тархан» (Хаджи-Тархан — старое название Астрахани).
Когда осаждался тот город рекой, Он с нею боролся мешками с мукой.Другой дядя, Петр Алексеевич, профессор московской Военно-медицинской академии, написал книгу «Физика земного шара». В семейной библиотеке Хлебниковых сохранилась эта книга с пометами Велимира Хлебникова. Двоюродный дядя поэта, Харлампий Николаевич, открыл в Астрахани женское четырехклассное училище, добивался проведения железной дороги между Астраханью и Царицыном. В двух учебных заведениях Астрахани была учреждена его именная стипендия. Его сын, Петр Харлампиевич, — автор труда «Астрахань в старые годы». Она тоже сохранилась в семейной библиотеке (ныне — в Доме-музее В. Хлебникова в Астрахани).
Велимир Хлебников гордился своими предками, но выделял и некоторые семейные черты, которые трудно назвать положительными. «При поездке Петра Великого по Волге мой предок угощал его кубком с червонцами разбойничьего происхождения. В моих жилах есть армянская кровь (Алабовы) и кровь запорожцев (Вербицкие), особая порода которых сказалась в том, что Пржевальский, Миклухо-Маклай и другие искатели земель были потомк<ами> птенцов Сечи». «Многие Хлебниковы отличаются своенравием и самодурством», — пишет он с явной симпатией к этому «самодурству». Такая характеристика вполне подходит прадеду поэта Ивану Матвеевичу, который, несмотря на то что был купцом первой гильдии, дважды побывал под судом. В первый раз — за «нанесение им дворовому человеку побоя с сорванием при том с головы его шапки», второй — «за проживание у него с не явленным в полицейское ведомство паспортом казенного крестьянина».