Велий ветер. Книга вторая
Шрифт:
– И ты еще смеешь угрожать мне, подлец? – возмутился Стрибог.
– Так, с меня хватит, – холодно ответил толстяк. – Я вызываю полицию.
Он протянул руку и схватил телефонную трубку, чтобы набрать номер, но тут же с удивлением положил ее на место, обнаружив, что аппарат неисправен. Вытащив из кармана дорогой мобильный телефон последней модели, он несколько мгновений тупо смотрел на мертвый экран, а затем, выругавшись, нажал на кнопку сигнализации. Однако пронзительного звука сирены не последовало и Шульц, поняв, что попал в переделку, дрожащими руками открыл ящик стола и вытащил оттуда тяжелый пистолет:
– Убирайтесь – или я буду стрелять! – закричал он срывающимся голосом, направив оружие на посетителя, который пугал его все больше и больше.
– Ты еще и трус, – задумчиво проговорил Стрибог, рассматривая вспотевшего толстяка, который вдруг стал каким-то дряблым. – Неужели ты – лишь один из многих? Ты – не он?
– Я не понимаю, о чем вы! Оставьте меня в покое! – юрист почувствовал, что еще немного – и он потеряет сознание от страха и нервного возбуждения.
– Выходит, это так, – посетитель с пугающим спокойствием протянул руку вперед ладонью наружу – и Шульц, икнув, безвольно отдал ему пистолет. – Что ж, тем хуже для меня.
– Пощадите, – пропищал юрист, вжавшись в кресло, и неизвестно зачем добавил, – я богатый человек.
Под взглядом Стрибога он чувствовал себя совершенно беззащитным – непонятно, чем, но этот неизвестный человек внушал ему страх, от которого все его тело сводило судорогой.
– Что? – очнувшись от тяжелых дум, Стрибог вспомнил о дрожащем человечке, скорчившемся перед ним. – А, это ты. Что же мне делать с тобой?
– Берите все, что угодно, только не убивайте, – взмолился Шульц.
– Как зовут? – поинтересовался гость.
– Бруно, – еле выговорил юрист.
– Значит, ты хочешь жить?
Шульц торопливо кивнул, отчего с его лба на белую рубашку упали крупные капли пота. Стрибог заметил это и усмехнулся:
– Рассказывай.
– Все, что угодно!
– Отчего ты такой?
– Какой? – не понял вопроса юрист.
– Жадный, корыстный, лживый.
– Понимаете… – замялся доктор юридических наук, окончательно растеряв все свое красноречие, которое всегда выделяло его среди прочих. Вопрос был задан таким тоном, что ему и в голову не пришло возмущаться или возражать. – У меня было трудное детство. Я вырос в очень бедной семье.
– Это не оправдание.
– Нет?
– Конечно. Ты знаешь, сколько людей выросло в бедности? И многие из них стали честными людьми. А ты – нет. Почему?
– Видите ли, мой отец был очень строг со мной…
– И это только отговорки. Отцов не выбирают. Если твой был плохим человеком, ты должен был сделать все возможное, чтобы стать лучше него. Ты же предпочел стать хуже.
– Простите… – Шульц вдруг почувствовал на плечах огромную тяжесть, будто на него разом обрушились все деньги, которые он заработал за все годы путем обмана. Ему стало трудно дышать. – Что со мной? У меня инфаркт? Или инсульт? Я умираю, позвоните в скорую помощь!
– Никто и никогда не умирает просто так, Бруно, – пристально глядя ему в глаза, проговорил Стрибог. – Я вижу, что ты не одинок. Тебе есть, ради кого жить.
– Да, у меня жена, двое детей, девочки, – задыхаясь и ловя ртом воздух, прохрипел юрист.
– Скажи мне, – спокойно спросил собеседник, словно не замечая его состояния, – как ты считаешь, у твоих детей еще есть шанс вырасти честными людьми без тебя? Или ты уже успел испортить их?
– Не смейте так говорить о моих дочерях, – сумел выговорить Шульц. – Они хорошие девочки.
– Я вижу, ты любишь их, – Стрибог сделал небрежное движение рукой – и тяжесть исчезла. Бруно задышал часто и глубоко, как если бы долгое время пробыл под водой и теперь вынырнул. – Я не имею права менять твою сущность, но если ты еще способен любить, значит, для тебя не все потеряно. Прощай, доктор юридических наук Бруно Шульц. Не знаю, увидимся ли мы еще. Встреча с тобой многому научила меня. Надеюсь, что и для тебя она не пройдет бесследно. Это тебе больше не понадобится.
Бруно завороженно смотрел вслед странному человеку, который улыбнулся ему и неторопливо вышел за дверь. Потом его взгляд упал на стол, на котором лежал пистолет – расплющенный, словно попал под промышленный пресс.
Стрибог весь оставшийся день пребывал в подавленном состоянии и, как ни старался разговорить его Посвист, упорно молчал. Только после захода солнца он поделился с братом мыслями, вкратце пересказав подробности своей встречи с юристом.
– Я был глуп и самонадеян, – подытожил он. – А вот ты был прав – здесь все не так просто и однозначно, как могло показаться с первого взгляда. Люди – больше не дети Сварога. Они повзрослели и отдалились от него. Теперь они ближе к Чернобогу.
– Ты опять утрируешь, – отмахнулся Посвист. – Отвыкай видеть во всем только черное и белое. Мир людей гораздо многограннее. В них есть и добро, и зло, причем часто первое уживается со вторым, как это ни парадоксально. Чернобог опасен, прежде всего, тем, что умеет в нужный момент подтолкнуть человека в нужном ему направлении. Ты сегодня совершил хорошее дело.
– Но не продвинулся в своих поисках ни на шаг, – грустно кивнул Стрибог.
– Не согласен. Если тебе предстоит сделать миллион шагов, считай, что первый ты уже сделал, а это многого стоит.
– Может быть, – впервые за время разговора улыбнулся повелитель ветров. – Может быть.
– Не может быть, а точно. Я покажу тебе.
В тот день Бруно Шульц позвонил своему секретарю и отменил все свои встречи на неделю вперед, сославшись на дурное самочувствие. Первой его мыслью было обратиться к психотерапевту, чтобы тот убедил его в том, что все произошедшее с ним – лишь плод его воображения, результат напряженной работы. Искушение было настолько велико, что он уже снял трубку телефона, который, к слову, заработал сразу после ухода Стрибога. Однако испорченный пистолет на его столе свидетельствовал о том, что все случившееся было реальным.
Подумав, юрист решил ни к кому не обращаться. Вместо этого он позвонил своей жене, чего никогда не делал в рабочее время, и предложил ей прогуляться вдвоем по Рейнпарку. Та сначала опешила и несколько раз переспросила, все ли у него в порядке. Когда же они, наконец, встретились, она долго встревоженно всматривалась в мужа, пытаясь определить, что же в нем изменилось. А изменения были – куда-то исчезла присущая ему чопорность, уступив место спокойной расслабленности и естественности. Если раньше, глядя на доктора Шульца, люди видели преуспевающего бюргера, то теперь он выглядел как турист, впервые приехавший в город и любующийся его красотами. Действительно, юрист будто впервые увидел очаровательные зеленые лужайки и поразился тому, что не замечал их на протяжении стольких лет. Нет, он, конечно, не раз проезжал мимо городских достопримечательностей, но никогда прежде у него не возникало желания разуться и босиком пройтись по газону, зарываясь пальцами в мягкую траву.