Веллоэнс. Книга вторая. Царские игры
Шрифт:
Вектир кинулся к дверям, истошно забил в рынду. В обитель вбежали Митян и Сайтахан. Без слов, лишь увидев Андора, они кинулись к бьющемуся в корчах телу, прижали к земле, схватили голову. Хану влил противоядие. Воины перетащили обмякшее тело на кровать.
– Царевич, царевич! – вектир обреченно склонил голову. – Что же ты наделал? Зачем?
Митян с жалостью и болью смотрел то на лекаря, то на лежащего без чувств, посеревшего Андора. Сайтахан выругался на своем языке и плюнул на пол:
– Будь проклята это логово со своими ядами и магией!
– Магией! –
Воины молниеносно скрылись – не успел вектир подумать, что дальше, перед ним уж стояли пленные.
Высокий черный боец, в котором Хану признал чистокровного ангрийца, держался прямо. Свиреп видом, шею обнимает бронзовое кольцо, а крепкие руки и бугристый живот исполосованы ужасными шрамами.
Маг – невысокий, русоволосый мужчина, с повязкой на глазу и рябой желтоватой кожей подошел к вектиру.:
– Что?
– Отравление.
Маг внимательно посмотрел на Хану единственным глазом. Голос был тих и мягок, но вектира пробрала дрожь:
– Чем?
Лекарь судорожно сглотнул, прошептал:
– Батра.
Одноглазый прошептал на тайном наречии:
– Хороший яд выбрали для упражнений. Выгони всех. Черного оставь. И пусть отдадут мой жезл, плащ и амулет.
Вектир второпях выпроводил удивленного Митяна и возмущающегося Сайтахана. Маг провёл над телом амулетом – крупным желтым камнем в медной оправе. Камень затуманился. Нахмурившись, чародей накинул на Андора плащ и, бормоча непонятные фразы, принялся потряхивать жезлом. Хану было захотел возмутиться – человек, даже больше – царь, умирает – а тут, какие-то шаманские камлания. Но на плечо лекаря опустилась тяжелая рука ангрийца – вектир решил промолчать.
– Зови меня Дарисс, – соломенноволосый смотрел на царевича. – Моего темнокожего друга в здешних землях именуют Ксо, его настоящее имя слишком сложно для местных.
– Хану.
– Ты иоппиец?
Вектир повел бровью:
– В моей крови много чего намешано. Иоппийцы, савеи, манохайци, аджеи, веллеры, кеттины. Выбирай, кого хочешь.
– Это я и хотел узнать, – Дарисс усмехнулся. – Ты не различаешь кровь, но с недоверием относишься к тем, кто лечит не так, как ты?
– Волшба – это трюки, ложь, представление для простаков. Из-за этих трюков я лишился руки. Если маги и знают что-то действительно полезное, то скрывают это от целителей. Наука объяснит любой трюк, если изучит его.
– И ты позвал трюкача спасать царя, – в голосе мага сквозило ехидство. – Спасать царя, который вдруг ни с того, ни с сего отравился батрой? Очень умно. Если правитель умрёт, ты во всем обвинишь меня и Ксо. Конечно, воины не раздумывая, поверят тебе.
Глаза Хану засверкали негодующе, вектир захлебнулся от возмущения:
– Ты обвиняешь меня в убийстве царя?
Плечо пронзила боль – ангриец слегка сжал руку.
Дверь, скрипнув, отворилась, просунулось озабоченное лицо Митяна.
– Всё хорошо, – голос вектира дрожал.
– Да, господин, – Дарисс учтиво поклонился, – царю лучше, его жизни ничего не угрожает.
Митян взглянул на покои. Покрытая плащом
– Но выздоровление еще далеко, оставь нас, – Хану взял себя в руки.
Дверь затворилась. Маг довольно пригладил бороду:
– Значит, трюкач и лжец может быть полезен такому мудрому лекарю. Ты не хотел свергать царя, это верно. Так для чего же?
– Мы нашли отравленные подземелья. Освоение забытой крепости началось с ужасной смерти. Царь Андор предусмотрителен.
Лицо мага посуровело:
– Невосприимчивость к ядам с детства тренируют все цари и военачальники. Почему такая доза?
– Царь Андор предусмотрителен, но молод и нетерпелив. Он переоценивает свои возможности.
Ксо сложил руки на груди, в глазах заиграли искорки:
– Ксо – охотник. Он научит царя терпению, если ему заплатят золотом.
– Я продолжу врачество при условии, что мне и охотнику даруют свободу.
Хану поджал губы.
– Только царь может отдавать такие приказы. Митян, Сайтахан!
Внутрь ворвались охранники с десятком рыцарей. Вектир возгласил:
– Царь Андор приказал держать этих двоих в каменных мешках? И мы посадим их в темницу… но только когда он выздоровеет. Ангриец пусть пока что живет в казармах с элитой и ими же охраняется. Маг будет жить в келье, примыкающей к моим чертогам. Оружие им не выдавать, за пределы крепости не выпускать. В остальном не отказывать. Если царь умрет, то мага и охотника убить.
Хану помедлил:
– И меня тоже.
«Я нахожусь в аду. Во мгле, копоти и тлене, полыхают костры. Каждую ночь меня преследуют призраки умерших. Они подтачивают сознание, высасывают силы. Постоянные голоса призывают к смерти, грызут сердце и душу. Теперь они звучат и днем. Икк, Люй и Гекр. Их рвут на части снова и снова – а они проклинают меня. Эти вопли не прекращаются ни на секунду. Среди пепла и огня, бесконечно рушащихся развалин, иссохших костей и кровожадных альпиров моя душа каждую ночь ищет выход. Но куда бы я ни свернул, как бы быстро ни бежал, всюду меня настигает серый демон. Лабиринт бесконечен и лишь солнце каждое утро вырывает меня из него. Но когда-то померкнет свет, разольется море, рухнут горы в моих глазах – и все закончится. Или после смерти я останусь в своих видениях?
Нужно быть сильным. Мои люди, мои друзья ждут вдохновения, ждут сильного и уверенного правителя. Насколько меня хватит? Боль сделает меня сильнее. Если я и смотрю в пропасть, то буду смотреть без страха. Кеттины кинули друзей в эту пропасть и я отправлюсь к ним, только прихватив виновных».
Андор открыл глаза.
Хану и Дарисс вышли во двор. Вектир отряхнул рукава, прищурясь посмотрел на небо:
– Я доверился магу.
– Где кончается наука и начинается магия? – Дарисс пригубил вина из кубка, в котором оборот тому назад находился смертельный яд. – Приняв одно учение, ты с рвением фанатика отверг все остальные. Наука целительства хоть и сложна – но понятна, поэтому её принимают многие. Магия понятна лишь отчасти, но что она такое? Может быть ещё не открытая или давно забытая наука?