Веллоэнс. Книга вторая. Царские игры
Шрифт:
Чуть позади плелась кобылка Пармена. Сам цыган удобно устроился в полуседле-полукресле, сконструированном бестиями. Легкие кольчужные доспехи отсвечивали красным – Харно уверял, что это особый подарок «братства», из редчайшего вулканического металла. В темно-синем поясе, в ячейках плотно засели узенькие фигуристые полоски – метательные ножи. Такие же ячейки с ножами украшают плечи и грудь. Из заплечных ножен торчат черные рукоятки стилетов. Более неприметные, серые прилажены в сапогах. Главное богатство – маленькую лютню, – цыган держал перед собой. Нежно щупал колки, поглаживал деку, чуть заметно пощипывал струны, извлекая на свет
Каждый был погружен в свои мысли. Хотелось думать, что им повезёт. Боги хранили их жизни, но не щадили души. Авенир то и дело притрагивался к камню на лбу. Снять обруч не было никакой возможности. В Элхои монахи отказались, умелые кузнецы Бангхилла разводили руками. Может обратиться к магам? Но где их взять? Бестиарий Эстер оказался тайным сборищем талантливых калечных – и Харно тоже не решился взяться за обруч. То и дело приступала головная боль, доходящая до мигрени, возникали видения и образы. Первый образ – пес-дожи возник в поселении недалеко от Элхои. Тогда же случился и панический приступ. В лавке Джабаля тоже был пес и тоже возник приступ – только не паники, а… какого-то ненормального желания овладеть этой странной «трехпалкой». Наверное, похожее чувство испытал Марх, впервые увидав Кото. «Надо будет проверить «граблю» у мудреца. Вдруг, всё же, какое свойство есть».
Рядом с Бангхиллом тоже посетило видение. Образ золотого кувшина, наполненного мерзостным тленом. Может это какие-то знаки? Все-таки он не просто травник и книгочей, волхв и акудник. Но и маг. И даже – самому смешно – избранный божеством пророк. Где же тогда силы и умения? Умеет лишь переноситься в сфере воздуха, кидаться молниями, да иногда выращивать деревья и обезвреживать плети. Неплохо, конечно, но до настоящей магии далековато. Вот оживят Корво, подлечат Пармена – и всё!
«Запрусь в пещере лет на тридцать и разберусь с мыслями да умениями. Для сил магических покой нужен и терпение. Здесь, как и в поливе огорода – главное, не расплескать».
– Привал! – Марх стреножил коня. – За той черной полосой начинается краснолесье. Коней оставим здесь, пусть пасутся. Тут и ручеёк и разнотравье, и пара раскидистых деревьев с прохладной тенью.
– А как же магуры? – Авенир принялся развязывать тюк.
– А что магуры? Они только в красном лесу. За полосу не выходят – потому все и живы. По старым картам до озера пара миль. Лесок-то небольшой. Мы проскочим, они и не заметят. Пару фляг наберём, если не хватит, еще сиганем пару раз. Пармена здесь оставим, пусть кобылкам потренькает на своей балалайке.
– И это твой план? – Авенир разозлился. – Значит мы, прогуляемся, насвистывая песенки под нос, как будто там и не существует тварей, которых не берет ни сталь, ни огонь, ни магия. А если вдруг встретим, то великий Маахелус им строго скажет «Вы не по плану» и они такие «Ах, извините, мы, право, и не думали».
Марх закивал:
– О, твой план даже лучше моего. Но всё же давай по-мойму. Магуры не трогают местное зверьё, так?
Юноша кивнул. Тарсянин довольно потер руки:
– А за пределы краснолесья они не выходят. Раз люди не ходили сюда уже добрую тройку лет – магуры жутко голодны? Или питаются зеленью?
– К чему ты клонишь? – Авенир задумчиво пожевал губу. – Если магуры травоядны, зачем они вырезают всех пришлых – и людей и животных? Да и по рисункам видно, что они самые
– Я на досуге посмотрел эти картинки, даже почитал, что под ними написано. Магуры слабы на зрение, слух отсутствует напрочь. А вот обоняние острее, чем у гончей. Они, я так разумею, нападают на всех, кто пахнет иначе. Со злости. Например, привыкнув есть мясо, гречки не захочешь, скажешь – «фу, гадость». А каждый ведь знает, что гречка вкуснее.
– И ты…
– Обожди.
Марх скрылся за деревьями. Через несколько минут появился, неся охапку краснолистых ветвей. Бухнув перед акудником связку, самодовольно улыбнулся:
– Иди, вымойся в ручейке – все места ототри докрасна. Да смотри, одежу не пяль, она духом испуганного волхва пропахла. Не хорохорься, голяком – не мертвяком. Солнышко припекает, гроза только к ночи поспеет. Да и девок рядом нет, – тарсянин зевнул. – А тебе надо бы. По два раза в день четыре оборота подряд. Может, на мир проще засмотришь.
Пока Авенир намывался, сабельщик, приспособив ятаган вместо топорика, обстругал ветви, растолок в чаше листья. Густой смолистый запах, с примесью перца, корицы и ладана, заполонил поляну. Из ветвей получилось нечто, похожее на балахоны.
Намазываясь липкой, маслянистой массой, Авенир заметил:
– Вот от чего не отмыться будет.
– Лучше быть обмазанным смолой, чем истекшим кровью – огрызнулся Марх. – Слишком онежнел. Вот был рекрутом, в грязи купался – и нравилось, Гроумит тебя дери.
Пармен оторвался от лютни – увидев нагих Марха и Авенира – в одежде из веток, обмазанных красноватым соком, закатился громогласным хохотом.
– А цыганенку-то лучше, – ухмыльнулся сабельщик. – Смех над дураками исцеляет лучше всякого зелья. Надо в таких костюмах и к Эстер заявиться.
В лесу царила темень. Свет с трудом пробивался через пышные кроны деревьев, освещая и без того красноствольные дерева алым. В глазах у Авенира зарябило, голова закружилась – в душе поднималась волна паники. Волхв сжал Ралисту – когда акудник наотрез отказался оставлять посох, Марх лишь угрюмо что-то пробубнил про идиотов, которые в свой же капкан голову суют. «Быть спокойным. Я – кремень, вода и соль». Волноваться опасно – если магуры почуют пот, толку от притираний будет мало. Они шли, не торопясь, огибая деревья и ветви. Во рту – сладкая смола, слегка поддувает легкий ветерок. Сабельщик вёл уверенно, будто хорошо знал эти места, будто не было здесь никаких тварей, и шли они не за драгоценной водой Озера, а на полдник к тётушке.
На боку у Марха висел мех для воды, в руке – ятаган. Еще один мех был у Авенира, а на шее болтался в оправе кристалл с душой Корво. Сначала хотели вылить на кристалл воду из меха, но вдруг не хватит? – вот и порешили кинуть в озеро.
«Вот только как мы поведём его обратно?» – Авенир укорил себя за то, что не подумал об этом раньше. Это сабельщику всё нипочём – на месте разбираться привык, а ему наперёд всё просчитать хочется. «В пещеру, обязательно! С Веллоэнсом можно и подождать. Лет тридцать. Или нет. Сначала в бордель – потом в пещеру». Осознав, что теперь у него есть план на ближайшее будущее, Авенир ощутил прилив бодрости. Спазмы и дрожь потихоньку отошли и даже лес перестал быть мрачным. В царящей в этом лесу красноте стали различимы оттенки – от бледного розового до темного бургунского. Всё задышало, зажило, деревья ожили, запел тягучую песню ветер. Вверху громыхнуло.