Веллоэнс. Восхождение

Шумеляк Андрей Мирославович

секунду лежать с распоротым брюхом, предупредил:

– Не начинайте…

Договорить не успел. Все кинулись одновременно. Юноша пригнулся, подставив одному подножку и выставив посох в направлении второго. Раздался

глухой удар – посох попал в сплетение. Корво не ждал, бросившись на двух других.

Уклонившись от смертельных клинков, с силой дал одному по шее, второго задел

за пояс. Бродяжка забился под лавку, дыхание сперло, вцепился в стул так, что

побелели

костяшки пальцев.

Авенир вскрикнул. На щеку капнуло что-то горячее, глаз залило. Наемник

легко разгадал намерения волхва, перескочил ногу и полоснул кинжалом вслепую.

Раздался треск, тупые быстрые удары. Оборванец разбил о голову воина стул и

теперь, не глядя, колошматил распластанную плоть. «Что ж, одной царапины с

меня хватит» – акудник произнес слово защиты. Ралисту засветился, осияв

харчевню. Нападавшие замерли. По телам скакали синие молнии, сковывали

движения, каждая попытка сопротивлятся вызывала болезненные корчи. Ужасен

был и вид молодого волхва. Залитое кровью лицо, дикий взгляд, от свечения посоха

и камня Нир казался мертвецки бледным. Посмотрел на напавших. Четверо, во

главе со скрючившимся предводителем, нелепо кривляющиеся от болезненных

судорог, выглядели жалко. Зря они думали, что Корво – с виду крестьянин и

мальчишка-клирик станут легкой добычей.

– Я буду милостив к вам, самодовольные петухи. И даже позволю уйти

живыми. Несите оружие и деньги.

Бандиты неуверенно, шаткой походкой (сказывалось сковывающее действие

ралисту) подошли к юноше.

– Пармен, забери у них кинжалы и золото. Положи в мешок.

Корво пришел в себя. Подошел к Авениру, что-то нашептал. Тот улыбнулся и

кивнул:

– Одежду.

На глазах грабителей появилось недоумение.

– Быстро. Нашему другу нужно одеться. Отобрали – возвращайте сторицей.

Лазурит Авенира загорелся ярче. Злые молнии-змейки пожелтели и

поверженные стали судорожно раздеваться. Вот уже последний снял портки, с

ненавистью глядя на троицу. Волхв что-то пробормотал. Разряды прекратились и

бывшие щеголи с визгом вылетели из харчевни, проклиная злосчастных путников.

Пармен облегченно вздохнул, герои уселись за лавку. Показался хозяин

таверны. Осторожно подошел к опасным гостям, теребя передник. Корво даже не

обернулся:

– Чего?

– Вы тут за дракой мебель сломали… И пол забрызгали… Надо бы возместить.

Авенир приподнялся, пронзил здоровяка взглядом:

– Псов на нас спускаешь, потом еще просишь блевотину за ними подтирать?

Может и тебя пощекотать?

Лысый сделал неуверенный шаг назад.

По лбу катились крупные капли пота, руки сложил в замок, но не смог скрыть дрожь. Волхв присел, посмотрел на Корво, перевел взор на хозяина харчевни:

– Дам тебе медяк. Если дашь отменной еды на завтрак и приготовишь комнату

для нас. Троих. А это недоразумение мы забудем. Ты пошутил – мы пошутили.

Трактирщик сглотнул. Мгновение спустя исчез. Завсегдатаи возбужденно

обсуждали потасовку и сбежавших бандитов. Авенир смочил рукав захваченной

рубахи в чаше с водой, протер лицо. Рана оказалась неглубокой, – нож скользнул по

обручу, – затянется за ночь. У Корво после схватки появилось несколько порезов, от

предложения волхва полечиться отмахнулся – мол, кошки царапаются сильнее.

– Пармен, примерь обновки. Да не стесняйся, ты и так почти голый.

Пока бродяжка смущенно переодевался, рыжебородый наклонился к волхву:

– Не боишься, что эти прихвостни вернутся ночью?

Волхв отхлебнул из пиалы травяного отвара, мотнул головой:

– Я им перцу нашептал. Ну, туда где у твоего ахалкетинца хвост. Бежать до

самого Глинтлея будут. Еще и руки им обжег. Чтобы с месяц кулаки сжать не могли.

Авось, посмирнее станут.

Корво ухмыльнулся, загреб за пазуху вяленой конины:

– Наживешь себе врагов со своими благородными замашками. Люди уроков не

понимают. Когда враг мертв, то не сможет отомстить.

– Знаю, ученый. Только книга убивать разрешает только в крайних случаях.

Рыжебородый кивнул:

– Что-то в этой твоей книге есть такое… Особенное. Из-за нее нас когда-нибудь

утоптают. Ладно, чего зря глотки рвать, надо бы сил набраться. О, Пармен, прям на

тебя сшито!

Бродяжка смотрелся хорошо. Сапоги из бычьей кожи по щиколотку, темно-

коричневые суконные штаны на талии затянуты толстым ремнем с двумя рядами

дыр и монетками, только рубаха на месте живота топорщится. Застегнутое горло

заставило держать шею прямо, сзади опустился плотный кожаный плащ. Ноша

давила, заставляя юношу выпрямляться, придавала статность и горделивый вид.

Новоиспеченный щеголь сел за стол, зардевшись от счастья:

– Не привык я к такой одежке. Жарко, неудобно.

Корво протянул кусок телячьей печенки:

– Жар не холод, костей не ломит. Настоящему мужчине потеть не стыдно –

пусть знатные господа моются, а у нас всегда найдется друг, чтоб спину чесануть.

Ты горло расстегни, удобней станет.

Авенир накинул капюшон, подал знак. Мужчины придвинулись поближе.