Веллоэнс. Восхождение
Шрифт:
Слезы проступили из глаз, в глотке першило. Схватил кувшин, жадно прилип
губами.
– Еще странных знаков много.
Цыганенок оторвался от пойла:
– Каких знаков? Я, к примеру, пальцами и глазами сигналы знаю.
Волхв огрызнулся:
– Вот и зри глазами на перед, а пальцы засунь в… другое место. Эта большая
книга похожа на мою, только там все подробнее расписано.
Бородач поморщился:
– Что, и рисунков много?
– Нет. Что у меня в два словца,
– Чем же?
Авенир придвинулся к столу:
– Я, – так сталось, – забрал, видимо, главную книгу Академии. Стоило
додуматься, что лучшая охрана – безразличие. Никто же не станет брать безделицу, пустышку, старые сказки? А она на самом деле хранит тайны мироздания, загадки
всей земли, силу, с которой можно повелевать стихиями.
Лицо гиганта посерело. Улыбка исчезла, брови сдвинулись к переносице:
– То бишь?
– Нас рано или поздно найдут.
Авенир сжал кулаки, так что костяшки пальцев побелели, шумно выдохнул, ударил по столу:
– Да и ладно. Авось здравы будем. Куда податься-то, надоело пылью дышать!
Пармен выкатил глаза, сморщил нос.
– Где хозяин? Спросить, как к мудрецу попасть. В любом городе есть хоть один
мудрец, который знает ответы на все вопросы.
Корво расплылся в довольной улыбке:
– До вечера все турмы в подвалах. После ночи отходят. На улице лишь рабы да
бродяги. Из них никто про мудреца неимает.
Чернявый поднялся, зевнул:
– Все одно. Надобно на свет. Земли осмотреть надо. Может, что вкусное
найдем.
Растреножили коней, муравит выполз на голос. Жертвенник обгорел, от
несчастных не осталось и пепла. Идольское дерево за ночь подросло, распустило
алеющие цветки. «А какого еще могут быть цвета, если поливают кровью» – от
вчерашних воспоминаний Пармена замутило. Солнце стояло в зените, в городе
тихо, даже пташки умолкли, спрятались от дневного жара. В мареве расплывались
горы, Турмага крепко в них вросла. Корво говаривал, что местные навлекли на себя
проклятие, раскопав древний артефакт и попав в немилость демона-стража. Авенир
морщился – глаза слепило, пыль забивала ноздри, пробовал дышать ртом, долго
потом отхаркивался. Повязал на лицо тряпицу, стало легче.
Копыта мерно стучали по мостовой, скреблись лапки муравита. «Здесь все из
камня – дороги, дома, даже жители» –чаровник потер лазурит во лбу. Добрались до
невысокого здания – приземистый широкий ангар отливал синевой, – волхву оно
показалось странно знакомым – очень уж похоже на обиталище старосты Роуэльда.
Может и сейчас еще кряхтит, да чай распивает с другом, если кондратья не хватила.
Повеял ветерок,
старосты. Корво обернулся. К ним приближалось существо – полутурм-
получеловек. На две головы выше рыжебородого, под бровями в черных глазницах
вспыхивают злобные искры, под сероватой шкурой формируются каменные
пластины, кое-где уже протерли кожу. Голова переходит в плечи, огромный кривой
рот венчают толстые пунцовые губы. Монстр сжимал в руке плоский, похожий на
дубину, кусок скалы.
Бородач, не дожидаясь нападения, стремительно кинулся на врага. Переверт
оказался проворен, взмахнул глыбой, снеся воина.
Корво резко поднялся, с щеки содрана кожа, шелом слетел, со звоном
прокатившись по мостовой. Презрительно сплюнул:
– Продажные наемники. Душу отдадут за каменную шкуру.
Авенир подыскивал заклинание, руки дрожали. Когда бились со змеем,
отступать было некуда, да змей толковый оказался. А этот дурной, так пришибет,
без разбору – да и проймут ли такого огонь и молния? Пармен выхватил кинжалы, но тоже понял, что его сталь этому булыжнику не вредна, угрюмо вложил в ножны.
Мужичина подбежал, увернувшись от глыбы, дал плечом под дых. Великан
покачнулся, руки выронили оружие, тут же сцепились в замок. Хрустнули кости, Корво ощутил слабость, в глазах темнело, во рту появился соленый привкус. Вдруг
резко дернуло, брызнули слезы – грохнулся на камни подбитым боком. Сверху
навалился глухо рычащий переверт. Дыхание остановилось, каменную морду
противника окутал туман.
Щеки горели, голова налилась свинцом. Тело ломит, словно кубарем катился с
горы, а потом еще и горой сверху… Охнул – зубы разжали, влили что-то горькое.
Взор просветлел, Корво увидел друзей. Они находились в ангаре, прохлада приятно
остужала тело. Торс плотно перевязан тряпками, на плече какая-то пахучая
зеленоватая масса, клейкая – похожа толи на болотную жижу, то ли на сопли.
Опасливо огляделся – кольчуга с фальчионом, кушаком и одежей сложены
неподалеку, волхв рассматривает исписанные стены. Пармен пихает баклажку с
гадостным пойлом.
– Коровыч, ну надо. Пей, поправляйся.
С усилием сел, сделал глоток. К горлу подступило, заставил проглотить. Еле
сдержался, чтобы не скривиться – мужчине не подобает быть брезгливым. Тупым, смешным, суровым – да, но не брезгливым. Чернявец смотрел заботливо, боялся
потерять соратника.
– Ничо ты этого…
– Переверта? Ничего не помню.
– Ну этого… Да… Мы ему ноги бечевой… и свалили. И то, подвезло. А ты