Веллоэнс. Восхождение
Шрифт:
щетинки тревожно подергивались. Средняя лапа на последнем членике
обрывалась, из раны выступили густые лиловые капли.
Откуда-то сверху насмешливо прозвенел высокий мелодичный голосок:
– Загнали муравита, наездники. Мозгов у вас меньше, чем у местных камней.
Корво с Авениром задрали головы. В кроне дерева на качеле из толстых лиан
сидела девушка. Одета в зеленого цвета штаны и рубаху, поверху тоненькая
кожаная жилетка, ноги обуты в чешуйчатые
– Воинам мозг ни к чему, девица! Меньше думаешь – дольше живешь. Тебе бы
тоже к лицу дурь пошла.
Рядом с Корво просвистело. Стрела срезала перевязь, фальчион с ножнами
сухо ударил оземь.
– У тебя, мужичина, точно ума полпалаты. Только полоумные могут переть
через Долину Вихрей. Еще на поляну Древних загляните, коли полные дурни. Куда
и зачем идете?
Авенир скинул капюшон, прищурился, стараясь получше расмотреть
незнакомку. Набрал воздуху, что есть силы, крикнул:
– Желаем добраться до колдуна, коего обитель за третьими вратами. Узнать
путь-дорожку до заветного Веллоэнса.
Девушка – то ли древесная навья, то ли богиня этих мест, – камнем сорвалась с
качели, описала полукруг и мягко приземлилась в десятке шагов от путников.
Стремительно выпрямилась. Загорелое с краснотой лицо, по щекам крупные
веснушки, тонкие губы с ехидцей скривились, зеленые глаза с овальными
вертикально вытянутыми зрачками смотрели пристально, не упуская ни одного
движения:
– Пялься сколько влезет. – Повернулась к бородачу. – Сами вы не пройдете
Долину. Шел кочевой отряд, меткие лучники, отважные воины. Наутро от них
остались только шлемы да кольчуги. Проносились всадники на белых конях, что
быстрее ветра. До времени, как солнце закатилось за горы, все, что напоминало о
них – запах паленой конины. Великие маги преодолевали Долину, но там, дальше –
Вторые врата. И от магов остались лишь жезлы и амулеты. А вы – кто?
Корво, пристегивая срезанную перевязь, буркнул:
– А мы помельче будем, авось прошмыгнем. Льва убивают подле замка, а паук
спокойно пролезет в царскую опочивальню.
Девушка смутилась:
– Странная мудрость, невиданная.
– Народная. А значит, самая верная. Воинов то – раз, два, ну и я. А народу –
сколько ни убивай, ни притесняй, ни мори голодом и оброком – плодится и
поживает, добра наживает.
– Кроликов тоже плодят. На суп. Я – Вирсавия, владычица здешних мест.
Авенир удивленно глазел по сторонам:
– Чем здесь владеть? Ни души.
Вирсавия
– Потому и владычица, раз больше никто не желает.
Просмеялась, сплюнула, зеленый рукав отер губы:
– Не люблю живых умников. Из-за дум лихо случается. Животные думать не
умеют, их жалую. Ненавижу альпиров. Пакостные создания.
Корво вырос рядом с волхвом. Солнце било в спину, вытягивая тень в
длинную уродливую фигуру. Бородач насмешливо произнес:
– Альпиры? Это же сказка. Чтобы дети слушались мамок и в лес не убегала.
На скулах конопатой заиграли желваки, из груди вырвалось возмущенное «пф-
ф-ф»:
– Да ты… Сказка? То есть, я лгунья?
– Я этого не говорил. Ты же здесь одна. А девушки… Они любят помечтать.
Вирсавия прищурилась, злобно сверкнула глазами. Потом расплылась в
сладкой улыбочке:
– Поговорим после обеда.
Корво почесал затылок:
– Ты, красавица, дело говоришь. Вот только харчи кончились.
Охотница взмыла в небо, сверху донесся ласковый голос:
– С запада кролики идут, набьете сколько нужно.
Авенир обернулся, губы задрожали, лицо побелело.
– Т-т-ам…
Бородач отвернулся от места, где секунду назад стояла девушка:
– Чего там?
Рука инстинктивно выхватила фальчион, тело напряглось, грея кровь перед
битвой. Навстречу путникам стремглав прилижались четверо монстров.
Квадратные, похожие на человеческое лицо, раскрасневшиеся морды, в темных
глазах без зрачков полыхает кровожадный блеск. На львиных телах развевалась
бурая, с алым оттенком шерсть. Спина оканчивалась изогнутым хвостом – шерсть
переходила в чешую, на конце болталась шишка с кривой иглой.
Волхв собрался с силами:
– Мантикоры.
Корво сплюнул:
– Ничего, ухомячим. Нас двое, а они одни.
Существа приближались. Герои приготовились к битве. Бородач краем глаза
поглядывал на волхва. Парень сжал посох, губы бессвязно что-то бормотали –
побелел как коровье молоко, но испуга не выдает. Корво про себя похвалил парня –
молод и неопытен, а держится. Муравит был наготове. Антеннки залезли внутрь, под пластины, острые жесткие щетинки растопырились. Рана перестала кровить, затянулась плотной пленкой. Через неделю-другую лапа отрастет, как будто и не
наступал в клейкую лужу. Гигант поправил шишак и покрепче сжал фальчион. Его
пальцы, конечно, сдавят что угодно, но лезвием можно вспороть смертоносную
плоть, выпустить кровь, а значит – и жизнь.