Венец Прямиславы
Шрифт:
С этим предостережением она обратилась к Прямиславе. За Крестю можно было не бояться: она и сама не пикнет.
Сотник Мирон уже извелся, ожидая в верхних сенях, и нетерпеливо постукивал в дверь. Зорчиха впустила его: окинув девушек быстрым взглядом, он радостно закивал:
– Вот и славно, вот и хорошо! Теперь вниз пойдем! Только вот что… – Он остановил Прямиславу, которая вслед за Зорчихой уже шагнула к двери. – Так идти не надо, а то спросят, чего вы тут делали. Вот хотя бы… Пожитки перетаскивали.
Он кинулся к ларю и вывалил на пол целую кучу какого-то тряпья:
– Держи, княгиня, держи, красавица. Ну, понимаю, ну что же делать, видит Бог! За тряпьем и не разглядят вас, пройдете. А то там внизу людей полно, таких красавиц как же не заметить! Иди вперед, бабка, а мы за вами.
Зорчиха первой спустилась с лестницы в просторные нижние сени, Прямислава и Крестя за ней. Внизу действительно было много незнакомых кметей, приехавших с «Сухманом Одихмантьевичем». Осторожно выглядывая из-за полушубка, Прямислава еще раз убедилась, что говорят все по-русски и что больше тут нет ни одного половецкого лица.
Они прошли через сени, своей ношей расталкивая приезжих, кто-то со смехом хватал их за руки, желая получше разглядеть, но Зорчиха охраняла их, грозно покрикивая, сотник Мирон суетился, а навстречу им уже торопилась ключница Прибавка с челядинками, несшими наверх новые перины и одеяла. Увидев трех женщин на лестнице, она окинула их быстрым взглядом и посмотрела, куда Мирон поведет своих подопечных.
Сотник благополучно вывел девушек и няньку во двор, а там затолкал в клеть, дверь которой была чуть в стороне от крыльца. Внутри не было никого из чужих, только местная челядь, и Прямислава с облегчением бросила полушубок прямо на земляной пол. Она чувствовала себя до крайности глупо, переряженная и нагруженная какой-то дрянью. Челядь, толком не знавшая, кто эти две девушки из терема, смотрела на них с изумлением, а Мирон был доволен.
– Вот и слава Богу! – приговаривал он. – Вот тут и побудьте. Калина, друг дорогой, устрой девицам на ночь лежаночки поуютнее, они у нас нежненькие, на сене спать не привыкли. Дай им какое-нибудь дело в руки, а то, не дай Бог, кто из этих зайдет, а они так сидят.
Удивленная старуха принесла большое решето гороха и поставила перед Прямиславой. Прямислава посмотрела на него и сердито вздохнула. Спасибо, что их еще не посадили за каменный жернов!
Поначалу никто их не тревожил, челядь занималась своими делами. Прямислава пробовала расспрашивать о войске, пришедшем в село, но толком сообщить никто ничего не мог.
– Слышь, вроде перемышльские! – Один из холопов пожал плечами и оправил на себе некрашеную и криво сшитую рубаху.
– Куда же они едут?
– А леший их знает!
– Но что-то они говорят?
– Да какой леший их слушал? Что нам, другого дела нет?
Прямислава досадливо вздохнула: что взять с глупого холопа?
Надо же – Перемышль! Ростиславичи и Мономашичи в последние годы то воевали, то мирились, но, если подумать, князь Юрий в Турове им выгоднее, чем Вячеслав Владимирович. Но если Сухман Одихмантьевич идет на помощь ее мужу, то почему сотник Мирон так обеспокоился, почему находит нужным ее прятать?
Однако если войско из Перемышля дошло до Припяти, значит, владимирский князь Андрей его через свои земли пропустил. Пропустить помощь к Юрию Ярославичу, противнику его родного брата, князь Андрей не мог. Так что же все это означает?
Начало темнеть, перемышльцы устраивались на ночлег. Ростислав Володаревич успел уже побывать в отвоеванных горницах и, конечно, никого там не нашел, кроме старой бабки, взбивавшей перины.
– Вниз, в клеть, их увели и в холопок перерядили! – шепнула ему тайком Прибава. – Сама видела! В клети они. Она, княгиня, и при ней бабка и девка.
Ростислав кивнул: любопытство разбирало его все сильнее.
– А что это у вас в селе все бабки старые? – спросил он за ужином, глядя, как челядинки, дородные бабы в годах, расставляют на столе миски с капустой и режут караваи. – Неужели помоложе ни одной нет?
– Ну… всякие водятся… – неуверенно ответил тиун Калина, понимавший, что в такой толпе мужчин рано или поздно кто-нибудь непременно спросит о девках.
Ой вы девки, наши девушки! Вас немало было сеяно, Да и много уродилося! – пропел Мировлад, в любой поход возивший с собой гусли.
– Нашел бы ты нам хоть парочку, чтоб угощали! – под общий смех продолжал Ростислав. – Помоложе, покрасивее. А то прислал каких-то медведиц, как пройдет, боком заденет, так все с ног валятся!
Тиун пожал плечами и вышел из гридницы. Вскоре появились две или три молодые женщины; у дверей возникло озабоченное лицо сотника Мирона. У ворот княжьего двора Ростислав Володаревич поставил дозорных, поэтому он не мог без вопросов вывести двух девушек в село и боялся даже пробовать, чтобы не привлекать к ним внимания. Найдя глазами ключницу, он взглядом спросил, что это накатило на их гостя. Прибава развела руками: известно, дело молодое!
– Ну как, княже, хороши наши девушки? – громко спросила она у Ростислава, глазами намекая ему, что делать дальше.
– Хороши, да не очень! – весело ответил он. – Нет ли получше?
– Самые лучшие, княже! – ответил Мирон, напрасно стараясь согнать с лица озабоченность. – Лучше во всем селе нет!
– Не может быть! – упрямо не верил гость. – А я мельком видел, в клети у вас еще девицы сидят. Приведи хоть посмотреть, не съедим мы их!
– Да ну что ты, княже, какие там девицы! – Мирон даже побледнел, недоумевая, каким образом князь Ростислав ухитрился заглянуть в клеть, если даже не подходил к ее двери. – Старухи там одни, ну, холопки тощие, что с них взять!
– Врешь, сотник! – смеялся Ростислав. – Не старухи, а молодые, цветики лазоревые! Лукавишь, прячешь от нас! Показывай!
– Нет там никого, померещилось тебе, княже! Провалиться мне на месте!
– Ну так пойдем, я тебе покажу! Горяшка, огня! – Ростислав махнул отроку и встал. – Давай, баба, показывай дорогу! – повелительно сказал он Прибаве, и та пошла вперед, горестно вытаращив глаза и словно бы подчиняясь силе.