Венецианская маска
Шрифт:
— Мы потеряли его, — виновато огляделся Франческо. — Я видел его здесь, у церкви. Но это внутренний дворик, отсюда дороги нет, впереди тупик.
Я застонала, хотя в глубине души была счастлива, что все равзрешилось именно таким образом. Тем временем Франческо прищурился, разглядывая что-то у меня за спиной.
— Что это… вон там, у ограды? Видишь?
Подойдя ближе к прутьям решетки, мы увидели жалкий белый комочек, распластанный по мокрой брусчатке. Мертвого щенка в голубом ошейнике.
========== Глава 5. Sua cuique persona ==========
На
Я набрала сообщение Алле и предложила ей встретиться завтра в кафе на Малой Морской. Мы с сестрой не были близки настолько, чтобы проводить выходные вместе, поэтому прочитав мое сообщение, она перезвонила в ответ:
— Что такое, Поль? Что-то случилось? — даже сквозь помехи метро на другой линии было слышно, насколько встревоженно звучал ее голос.
— Все в порядке… Почти. Это касается мамы. Я нашла кое-что, и мне очень надо с тобой поговорить.
— Что с мамой? Что ты нашла?
— Это насчет ее прошлого, — прошептала я.
— Мы можем поговорить по телефону? — устало спросила Алла. — У меня вообще-то теннис и гончарные курсы в воскресенье.
— Можно и по телефону, — уступила я, боясь, что даже если сестре что-то известно, она сможет это спрятать за непринужденным тоном. Но я сгорала от нетерпения, и выбора не оставалось.
— Я перезвоню через десять минут.
Она перезвонила через двадцать. К тому времени я успела еще раз пролистать дневник, уделяя особое внимание отдельным моментам. Только теперь я заметила, что часть страниц была вырвана.
— Ну? — сказала Алла, когда я подняла трубку.
— Антилопа гну. Ты знала, что мама училась на художника?
— Во Флоренции? Конечно знала. И?
— Ты знала?! — чуть не подпрыгнула я. — И картины видела?
— Какие картины?
— Ее картины! В кладовке.
— А-а, э-эти картины. Конечно, видела. Еще когда мне лет восемь было, когда мы с тобой играли в кладовке в «Остров сокровищ». Да ведь и ты их видела тогда, неужели не помнишь? Ничего себе такие, да?
— Да просто шикарные картины! Я ничего такого не помню, а ты, значит, знала и ничего мне не сказала… — укорила ее я. — А знаешь, почему мама бросила рисовать?
К моему удивлению, Алла замолчала. А когда заговорила, голос ее звучал неестественно
— Кто его знает наверняка что там случилось. Думаю, она просто потеряла свой внутренний драйв.
— Ну-ка колись. Родители ведут себя очень странно.
— Только не вздумай приставать к ним с расспросами, балда!
— Почему это? — насторожилась я.
— Да там о-очень запутанная история, поверь мне.
— Расскажи. Пожалуйста.
— Ох, я бы с радостью, Поль, но я обещала маме не посвящать тебя в это, — вздохнула Алла.
— Слушай, я уже знаю гораздо больше, чем ты думаешь. Я нашла мамин дневник.
— Дневник?.. — недоумение в ее голосе подсказало мне, что о дневнике она слышит впервые.
— Да. В обувной коробке, — с гордостью выложила карты на стол я, довольная, что хоть в чем-то ее опередила. — Там мама пишет как раз о периоде во Флоренции.
— Да? — мрачно переспросила Алла. — И что же она там пишет?
— Всякое… Например, о маньяке в маске, который ее преследовал…
— Ладно, Поль, — перебила меня сестра. — Встретимся в том кафе в воскресенье, как ты и предложила. Я перенесу теннис на четверг. Захвати дневник, окей?
— Окей. До встречи.
Как всегда, Алла дала отбой до того, как я успела попрощаться.
И мы встретились в кафе, где полы были выложены бордовыми плитами в белую крапинку, в детстве напоминавшую мне кусочки сала в копченой колбасе. Кондиционер гонял по кругу ледяной воздух. Стол на четырех ножках качнулся, когда я облокотилась на него локтем.
Алла вошла в зал, когда между часовой и минутной стрелкой на настенных часах образовался прямой угол. Я сделала комплимент ее новой стрижке — каре чуть выше ушей — похвалила сережки, спускающиеся из копны непослушных локонов, как две виноградные лозы. Алла не стала размениваться на ответные любезности и сразу перешла к делу.
— Дневник с тобой?
Я постучала по рюкзаку, свисающему со спинки стула.
— Я отдам его тебе, но не раньше, чем ты расскажешь, что тебе известно.
— Справедливо, — кивнула сестра. — На самом деле, если в том дневнике было написано про фигуру в маске, ты сама уже должна была обо всем догадаться.
— О чем?
Она закатила глаза:
— Подумай, Поль. Не кажется ли тебе, что вся эта история какая-то слишком поставочная, а появления призрака неправдопобны?
— Думаешь, это был призрак? — я коснулась губами теплой молочной пенки кофе, но по рукам побежали мурашки.
— Мама очевидно так думала.
— Что ты хочешь сказать? Что маме это привиделось?
— Нечего улыбаться, все это очень серьезно, — учительским тоном осадила меня сестра. — После Флоренции она навещала психиатра, хотя по хорошему бабушка с дедушкой вообще не должны были оставлять ее дома.