Венера из меди
Шрифт:
Петроний был моим лучшим другом, так что я обязан был рассказать ему о Елене. Чтоб избежать неуклюжих шуток, я также должен был упомянуть, что отношения наши держались на очень тонкой ниточке. Он покачал головой, прикрыв улыбку рукой.
– Ну вы и парочка! Никогда не идете простым путем…
– Есть ли простой путь для плебея, чтоб заполучить дочку сенатора?
– Ни одного, но ты непременно попробуй сделать это!
Он начал было благодарить меня за вечеринку, но я остановил его.
– Да пожалуйста, я был вам с Сильвией должен
– Ничего необычного, как всегда одни надувательства, мошенничества и притеснения. Ты над чем-то работаешь?
– Возможно. Когда-нибудь сталкивался со стаей земельных хищников по имени Гортензии?
Петроний помотал головой.
– А как насчет Аппия Присцилла?
– О, об этом я слышал! Если ты намерен навестить Присцилла, забей в свой нос затычку…
Я в недоумении поднял брови.
– …Все, чем он занимается, воняет!
– Что-то воняет особо?
– Я сам никогда не встречался с ним, но знаю, половина хозяев магазинов на Остийской дороге прячет головы в котел, при упоминании его имени. Тебе нужны какие-нибудь подробности? Я могу поспрашивать вокруг.
– Буду признателен…
– Ты пытаешься закинуть сеть на очень большую рыбу, Фалько! – предостерег меня Петроний. Размер как таковой – или даже размер, как мера социального статуса – никогда не волновали Петрония, он хотел сказать, что этот человек опасен.
Вернувшись домой, я нашел безупречного личного секретаря, уткнувшегося носом в свиток стихов. Она побывала в бане, тревожные нотки какой-то парфюмерии, половина из которых мне не понравилась, заполняли дом. Она коротко усмехнулась при моем появлении, как будто у меня было шесть ног и жвала, и затем продолжила нахально бездельничать в рабочее время.
Я притворно проскулил:
– Здесь ли живет Фалько?
– Время от времени.
Она не соизволила поднять свою как следует причесанную голову от свитка.
– Не могла ли ты передать ему сообщение?
– Если мне так захочется.
– Просто у меня может быть работа для него, если только он не слишком привередливый.
– Фалько не разборчив, – рассмеялась она с горчинкой.
– Так какова его цена?..
Она наконец оторвалась от чтения.
– …Нет, не говори им, яблочко. Ответ – больше чем ты можешь предложить, судя по твоему виду!
– Почему? Я могу сказать им. Я знаю, какие расценки ты выставил мне…
– Ты была прекрасной женщиной, и я хотел произвести впечатление. И я дал особую цену.
– Особо высокую, ты хочешь сказать.
Под поверхностью этого демонстративного добродушия я посылал сигналы страсти. Елена начинала колебаться.
– Я все правильно делаю? – спросила она.
– Поменьше дружелюбия! Клиенты только приносят проблемы. Зачем их ободрять?
– А что это у тебя трепыхается в сумке?
Я распустил завязки, и рассерженная Хлоя выскочила.
– Не стой там, баба, – прокудахтала
Елена взъярилась.
– Дидий Фалько, если ты хочешь тащить в дом подарки, то я не допущу всяких домашних животных, что еще и огызаются!
– Я не хотел тебя оскорблять! Это для тебя работа. Я полагаю, что эта летающая безделушка может дать нам ключик к разгадке. Она девочка, зовут Хлоя, ест всякие семена… мне так сказали. Как свидетель, она хитра и совершенно ненадежна. Лучше держать ее в комнате с запертыми ставнями, если вдруг она захочет смыться прежде, чем проговорится. Я найду тебе грифельную доску – записывай все что она скажет.
– Какого рода ключ я должна услышать?
Попугаиха сделала одолжение, выдав три слова, которые обычно встречаются на стенах уборных в тавернах.
– Это будет еще то удовольствие! – пробормотала возмущенно Елена.
– Спасибо, любимая! Если увидишь агента по имени Косс, попроси его полюбоваться на эту трещину, ради меня.
– Я могу сказать ему, что она мешает твоим планам нанести на стену фреску с Пегасом и Беллерофонтом 123 за тысячу сестерциев.
– Это должно подействовать. Есть еще вопросы, ягодка?
– Останешься на обед?
– Сожалею, нет времени.
– Куда пойдешь?
123
Беллерофонт – герой греческого мифа. Укротил Пегаса.
– Стучать в двери.
– Кто займется ужином?
Она была целеустремленной девочкой.
Я кинул несколько монет в бокал:
– Ты покупаешь, я готовлю, потом мы вместе едим и говорим о моем дне.
Я ее дал ей короткий целомудренный поцелуй на прощание, который оставил ее равнодушной, но оказал неприятный эффект на меня.
XLVII
Жилище Аппия Присцилла, адрес которого у меня был, оказалось мрачной крепостью на Эсквилине. Таким образом он оказался близким соседом претора Корвина, поселившись в районе, который когда-то был известен своей лихорадкой, а теперь стал домом для чумы иного рода: богатеев.
От дома пахло деньгами, хотя владелец демонстрировал свое богатство не как Гортензии с их показной роскошью в отделке интерьера и сокровищами изобразительных искусств. Присцилл показывал размер своего состояния старанием, с которым он оберегал его. Его дом был лишен каких бы то ни было балконов или пергол, которые могли бы служить укрытием для подбирающегося вора, немногие окна наверху были постоянно заперты. Частные охранники сидели, играя в настольные игры, в будочке на одном из углов улицы, которую целиком занимал мрачный особняк, где, как предполагалось, и обитал этот великий магистр недвижимого имущества. Стены дома были окрашены в черный цвет – тонкий намек на характер его владельца.